— Квинтус не мог бросить ее.
— Я уже сказал, Перси, мы в нем сильно ошиблись. А сейчас хватит, тебе надо готовиться. Иди. Утром вам предстоит много дел. Тебе и Аннабет придется поработать.
Я ушел, оставив кентавра в кресле на колесиках, он печально смотрел на погасший камин. Я подумал о том, сколько времени Хирон провел здесь, ожидая возвращения тех, кому не суждено было вернуться.
Перед обедом я успел еще сбегать и взглянуть на арену мечников. Конечно же, Миссис О'Лири — большая черная мохнатая туша в самом центре поля — лежала там, свернувшись калачиком и рассеянно дожевывая голову игрушечного солдатика.
Едва завидев меня, она неуклюже вскочила и понеслась ко мне.
«Все, пропал!» — едва успел подумать я.
— Стоять! — едва успел воскликнуть я, как она уже прыгнула на меня и принялась облизывать мне лицо.
Конечно, будучи сыном Посейдона, я становлюсь мокрым, только если сам хочу, но, как оказалось, эти мои способности на собачьи слюни не распространяются. Поэтому сейчас мне здорово досталось. У меня было такое ощущение, будто я принял липкую ванну.
— Тпру, малышка! — заорал я снова.— Не дышать! Пошла прочь!
Наконец я ухитрился сбросить ее с себя, потом потрепал за ушами и выдал ей гигантскую собачью галету.
— А где ж твой хозяин? Как же это он оставил тебя одну?
Собака заскулила, а выражение, написанное на ее морде, говорило, что Миссис О'Лири тоже интересует этот вопрос. Я вполне готов был поверить, что Квинтус враг, но я никак не мог понять, почему он бросил Миссис О'Лири в лагере. Если я и был уверен в чем-либо насчет него, так это в том, что к своей мегасобаке он по-настоящему привязан.
Так я сидел, раздумывая над этой загадкой и вытирая с лица собачьи слюни, когда девчачий голос произнес:
— Тебе еще повезло, что она не откусила тебе голову напрочь.
На другом конце арены стояла Кларисса, в руках у нее были меч и щит.
— Я пришла вчера сюда потренироваться,— продолжала она,— так эта собачища меня чуть не сжевала.
— Всегда считал Миссис О'Лири исключительно умной собакой,— поддел я Клариссу.
— Очень смешно.
Она попробовала подойти к нам. Адская гончая зарычала, но я потрепал ее по голове, и она успокоилась.
— Безмозглое исчадие ада,— зашипела Кларисса.— Не дает попрактиковаться!
— Я слыхал про Криса. Мне очень жаль.
Кларисса принялась по периметру обходить арену, дойдя до ближайшего набивного чучела, сделала резкий выпад, одним молниеносным ударом отсекла ему башку, а следующим вонзила меч в кишки. Затем преспокойно вытянула из чучела лезвие и двинулась дальше.
— А-а, ты про это. Странные вещи случаются иногда.— Ее голос чуть заметно дрожал.— Герои терпят поражение. Они... они даже погибают, а чудовища возвращаются как ни в чем не бывало.
Она подобрала с земли метательный дротик и швырнула его на другой конец арены. Он угодил другому чучелу прямо меж глазниц глубоко надвинутого шлема.
Интересно, она называет Криса героем так, будто он никогда не воевал на стороне титанов. Это сразу напомнило мне отношение Аннабет к Луке, и я решил не заострять сейчас внимания на этом вопросе.
— Крис был храбрым,— сказал я.— Надеюсь, он еще поправится.
Кларисса посмотрела на меня так, будто следующей ее мишенью буду я, и, конечно, Миссис О'Лири снова зарычала.
— Ты мог бы сделать мне одолжение? — спросила она.
— Конечно.
— Если тебе удастся найти Дедала, не доверяй ему. Не проси его помощи. Просто убей его.
Я открыл рот от изумления.
— Кларисса...
— Объясняю. Тот, кто мог сотворить такую вещь, как лабиринт, является настоящим воплощением зла, Перси. Самого настоящего зла.
В этот момент она здорово напомнила мне пастуха Эвритиона, ее старшего единокровного брата. В глазах у нее горел такой же упрямый огонь, будто она прожила на свете не меньше двух тысяч лет и здорово устала от увиденного. Потом Кларисса быстрым движением вложила меч в ножны.
— Тренировки окончены. Начинается настоящее сражение.
Этой ночью я спал в своей собственной кровати, и в первый раз с тех пор, как очнулся на острове Калипсо, меня отыскали мои привычные сны.
Я находился в королевских покоях — большом белом зале с мраморными колоннами и деревянным троном. На троне сидел толстый мужчина с курчавыми рыжими волосами и лавровым венком на голове. Сбоку от трона стояли три девушки в голубых нарядах, по виду его дочери, потому что волосы у них тоже были рыжими.
Дверь со скрипом отворилась, и герольд объявил:
— Минос, царь критский!
Я вздрогнул, но человек на троне улыбнулся дочерям и сказал:
— Мне не терпится поскорей увидеть выражение его лица.
Минос торжественно вошел в парадный зал. Он был такой высоченный и такой важный, что рядом с ним любой другой человек показался бы мелкой сошкой. Узкая борода поседела, он немного похудел с тех пор, как я видел его в последний раз, сандалии покрывала пыль. Но в глазах Миноса сиял прежний жестокий блеск.
Он отвесил человеку на троне сдержанный поклон.
— Царь Кокал[15], приветствую вас. Вы разрешили мою маленькую загадку?
Кокал улыбнулся.
— Едва ли ее можно назвать маленькой, Минос. Особенно после того, как вы раструбили по всему миру, что готовы заплатить тысячу золотых талантов тому, кто ее отгадает. Предложение остается в силе?
Минос хлопнул в ладоши. В дверях появились два мускулистых стражника, с трудом тащившие большой деревянный сундук. Поднеся к трону, они поставили его наземь у ног царя Кокала и откинули крышку. Блеснули золотые слитки. Ох, там их было столько, что вместе они, наверное, стоили несметное количество долларов.
Царь Кокал выразительно присвистнул.
— Вы, наверное, обобрали все свое царство, чтобы насобирать такую награду, друг мой?
— Не ваша забота. Кокал пожал плечами.
— В общем, она и вправду оказалась несложной, ваша загадка. Ее решил один мой подданный.
— Отец,— предостерегла царя одна из девушек, та, которая казалась самой старшей.
Кокал даже не посмотрел на дочь. Из складок мантии он достал закрученную спиралью морскую раковину. Сквозь нее была продета серебряная нить, на которой она и висела, как огромная бусина.
Минос сделал шаг вперед и взял в руки раковину.
— Один из ваших подданных, сказали вы? Как же он сумел продеть нить, не сломав самой раковины?
— Взял муравья, представьте, привязал к крохотному насекомому нить и заставил его проползти сквозь лабиринт раковины, капнув на ее противоположный конец меду.
— Смекалистый парень,— усмехнулся Минос.
— О да. Учитель моих дочерей. Они к нему очень привязаны.
— Даже так? — Глаза Миноса холодно сверкнули.— Я бы на вашем месте был поосторожнее.
Мне ужасно хотелось предупредить Кокала, крикнуть ему: «Не доверяй этому типу! Брось его лучше в ров с живыми львами!» Но рыжеволосый царь только хихикнул.
— Не стоит беспокоиться, Минос. Мои дочери умны не по годам. А теперь, будьте добры, мое золото.
— Хорошо,— согласился Минос— Но, видите ли, оно предназначено тому, кто решил загадку. А это мог быть только один человек на свете. Вы приютили у себя Дедала!
— Откуда вам известно это имя? — Кокал беспокойно заерзал на троне.
— Это имя вора,— спокойно ответил Минос— Было время, когда он работал при моем дворе, Кокал. И умудрился восстановить против меня мою дочь. Помог одному негодяю выставить меня дураком в моем собственном доме. А затем бежал от справедливого возмездия. Вот уже десять лет как я пытаюсь настигнуть его.
— Ничего не знаю. Я действительно предоставил кров одному человеку. Он оказался мне очень полезен.
— Предлагаю вам выбор, Кокал. Вы возвращаете мне беглеца, и это золото — ваше. В противном случае вы становитесь моим врагом. Думаю, вы не захотите вступить в войну с Критом?
Царь Кокал побледнел. Я подумал, как глупо с его стороны бояться, восседая на троне в раззолоченной зале. Он ведь мог призвать сюда свою армию. Миноса-то сопровождали всего два охранника. Но Кокал явно трусил.
— Отец,— снова вмешалась старшая дочь,— вам не следует...
— Молчи, Аэлия,— оборвал ее царь. Он поскреб бороду, глаза его были прикованы к сундуку с золотом.— Ваши слова неприятны мне, Минос. Боги не любят тех, кто нарушает законы гостеприимства.
— Боги не любят и тех, кто дает приют преступникам.
— Вы правы,— кивнул Кокал.— Вы получите того, о ком говорите, закованным в цепи.
