Медленно, с соблюдением сотни предосторожностей девушка спустилась к выходу. Северянка появилась из какой-то ниши в стене, словно призрак. Чтобы не вскрикнуть от неожиданности, Юко пришлось зажать себе рот ладошкой. Убедившись, что это не призрак и не один из евнухов, она облегченно вздохнула и шагнула навстречу женщине.
Взглянув на поклажу Юко, та одобрительно кивнула и решительно распахнула дверь. Ночь встретила беглянок тишиной, нарушаемой только звоном цикад. Женщины направились к беседке, стараясь двигаться быстро и невольно пригибаясь от усердия и осторожности. Барсов в саду не было. Старый зверовод знал свое дело.
Беглянки проскользнули в беседку и замерли, ожидая прихода проводника. Тот не заставил себя долго ждать. Послышался тихий шелест травы, и у беседки появился зверовод.
– Готовы? Тогда пошли, – коротко сказал он и, не дожидаясь ответа, повел женщин к стене. В темноте Юко споткнулась, зацепившись за упавшую ветку.
– Тихо ты. Смотри, куда ступаешь, и не отставай. Заблудишься, искать некогда будет, – рыкнул на нее старик. Юко испуганно кивнула и ухватилась за руку северянки.
Зверовод провел их к стене какими-то только ему известными тропками. Весь путь беглецы проделали почти бесшумно. Старику был известен каждый закоулок сада. Место для похищения он выбрал таким образом, чтобы к нему невозможно было подойти бесшумно. Любому преследователю пришлось бы ломиться сквозь сплошную стену зарослей.
Подойдя к стене, старик поднес руки ко рту и издал крик козодоя. В ответ пискнула сойка, и со стены упала веревка. Через минуту по ней соскользнул гибкий, жилистый воин с длинным мечом за спиной. Бросив короткий взгляд на женщин, он подошел к старику и молча пожал ему руку. Развернувшись, воин тихо сказал:
– Все разговоры и знакомства потом. Идите за мной.
Подведя женщин к веревке, он нагнулся и, взяв ногу Юко, поставил ее в петлю на конце каната.
– Держись крепче, – скомандовал он и дважды дернул за веревку.
Юко вцепилась в колючий канат и почувствовала, как ее стремительно поднимают на гребень стены. Воин внимательно следил за подъемом, готовый в любой момент прийти на помощь. Северянка робко тронула его за плечо.
– Ты Ал-Тор? – Голос женщины сорвался, и она замолчала, пытаясь справиться с собой.
– Да. Это я, мама, – ответил юноша, назвав ее матерью после короткой заминки. Это не укрылось от женщины, и она грустно кивнула головой, понимая, что ему так же трудно, как и ей.
Веревка упала на землю, и Ал-Тор быстро поставил ногу матери в петлю. Дав сигнал к подъему, он повернулся к старику.
– Ну, ты готов уйти в отставку, старина? – с усмешкой спросил юноша.
– Я в отставке с того дня, как согласился на это дело, – усмехнулся старик в ответ.
Неожиданно, в той стороне, где располагались конюшни, послышались крики, собачий лай и рев разъяренных барсов. В саду замелькали факелы. Отпущенные с поводков сторожевые псы с лаем продирались к месту похищения. Следом за ними с треском и руганью ломились бойцы тайной стражи.
– Вот они! – раздался радостный крик, тут же сменившийся предсмертным хрипом. Один из преследователей выбежал из кустов и необдуманно подошел к Ал-Тору на расстояние удара мечом. Старый зверовод присел над упавшим человеком.
– Зачем ты это сделал, Барн. Ты же всегда мечтал занять мое место. Я хотел уйти вместе с ними. Все осталось бы тебе. Зачем? – тихо спросил старик.
– Решил поторопить события. Я подозревал, что ты что-то затеваешь, и вызвал тайных. Но видать, мне не судьба стать главным звероводом. У твоего приятеля очень быстрый меч. Знаешь, я только сейчас понял, что я первый предатель за всю историю гвардии, – прохрипел раненый. Голова его откинулась набок, а изо рта потекла кровь. Ал-Тор тронул старика за плечо.
– Нужно уходить. Они уже рядом.
– Да. Уходи, я задержу их, – ответил старик и обнажил меч.
– Не надо. Ты успеешь подняться, – ответил Ал-Тор, но старик отрицательно мотнул головой.
– Я не для того помогал твоей матери бежать, чтобы позволить тебе погибнуть в этом проклятом саду. Уходи. Это моя драка. Уходи, сынок. Когда-то капитан стоял один против десятка, спасая мою шкуру. Теперь пришла пора вернуть этот долг, – ответил зверовод и, сжав руку юноши, исчез в кустах. Тут же послышался звон стали и стоны раненых. Наука капитана не пропала даром.
Ал-Тор выругался и кошкой взлетел по канату на стену. Быстро выбрав веревку, он перебросил ее на улицу и соскользнул вниз. Все уже сидели в седлах. Топ-Гар успел даже убрать механизм кузнеца. Разман очень просил не бросать его в городе. Юноша запрыгнул в седло, и кавалькада понеслась к городским воротам.
Похитители успели выбраться из города, а ветераны заблокировать ворота арбой и клиньями, когда на площади появился отряд верховых. Уперевшись в брошенную между ворот арбу, отряд спешился, и солдаты принялись рубить ее мечами. Командир отряда быстро поднялся на стену. Взяв тяжелый арбалет, он взвел тетиву, наложил болт и прицелился.
– Ваше сиятельство, их же не видно, – пролепетал молодой лейтенант.
– Проверю, не разучился ли стрелять на слух, – ответил стрелок, спуская тетиву. – Что с воротами? – спросил он, отбрасывая арбалет.
– Почти открыли. Осталось только створки раздвинуть, – ответил лейтенант, явно робея.
– Поздно. Они уже добрались до солончака. Теперь догонять можно будет только с рассветом. Быстро в казармы. Поднять и посадить в седла всех. Выходных, свободных от заданий, отпускников, больных. Всех. Должна набраться полная полусотня с десятком. Ты понял, лейтенант?
– Так точно, ваше сиятельство!
– Тогда, какого ифрита ты еще здесь? Марш! – рявкнул командир отряда, и лейтенант кубарем скатился с лестницы. Следом раздался заполошный треск подков по каменным плитам мостовой.
– Лишь бы башку себе не свернул от усердия, объясняйся потом с его папашей, – проворчал командир и быстро спустился вниз.
Злосчастных караульных уже окатили водой из лошадиной поилки, приводя в чувство, и, не развязывая, выстроили перед караулкой. Увидев подошедшего, старший караула вздрогнул и тихо простонал:
– Только не это! Иштар великая, сам Слоновья Нога.
Человек, носивший столь необычное имя, услышал сказанное и зловеще усмехнулся.
– Похоже, ты меня знаешь, десятник.
– Да, ваша милость, – судорожно сглотнув, ответил тот.
– А знаешь, почему меня прозвали Слоновья нога?
– Вы раздавили во время допроса ногой голову асассину, не желавшему назвать имя своего заказчика.
– Верно. Значит, мне нет смысла представляться, и ты прекрасно понимаешь, что будет с тобой и твоими людьми, если мне не понравятся ваши ответы?
– Да, ваша милость. Я все расскажу как на духу.
– Тогда начинай. Не будем терять время.
– Да тут и рассказывать особо нечего. Нас только сменили. Я выставил людей на стену и вернулся в караулку перекусить. Только сели за стол. Дверь нараспашку, вбегают эти, и началось. Но мы дрались. Клянусь собственной душой, дрались. Вот взгляните, ваша милость. Всю морду уже разнесло. – Десятник повернул голову так, чтобы свет факела осветил левую сторону лица, уже приобретавшую красивый лиловый цвет.
– Вы были вооружены. А они? – задал вопрос Слоновья Нога.
– Тоже. Мечи у всех были. За спиной. И кинжалы.
– Тогда почему они начали вас бить, а не убивать?
– Не знаю, ваша милость. Может, шума опасались? От мечей-то звону на весь город, а так, кто его знает, кто кого лупит, может, пьяные разодрались, а может, в кабаке какая буза. – Растерянно пожал плечами десятник и поморщился от боли в ушибленных ребрах. Ветераны постарались от души, справедливо рассудив, что синяки и ушибы заживут, а отрубленная голова снова не вырастет.
– Логично. – Кивнул головой Слоновья Нога и тут же задал очередной вопрос. – Ну а вы почему за оружие не взялись?
– Так ведь это, ваша милость, мы все больше алебардами, а мечи только так. Алебардой в караулке не размахнешься, а мечами мы толком и пользоваться-то не умеем. На тренировках только муштра строевая да парады, а чтобы чему нужному научить, так нет, – обреченно ответил десятник, понимая, что все сказанное не больше чем попытка оправдаться.
– М-да. Что есть, то есть. Ладно. Эй, десятник! – окликнул Слоновья Нога, не оглядываясь. – Этих в зиндан до полного разбирательства, только по отдельности, чтоб не договорились. В дороге не разговаривать. Потом, бегом сюда. – Подскочивший к командиру десятник лихо отдал честь, и караульных быстро увели.
Слоновья Нога уселся на лавку у дверей караулки и принялся размышлять. Слишком многое в этом деле было непонятным. Непонятным с самого начала. Чего добивались нападавшие? Зачем пришли? Вестей из сераля еще не поступило. Евнухов разбудили, как только в дежурке тайной стражи появился второй зверовод. Это тоже было непонятным.
Он, барон Фалька, третий сын одного из самых известных в империи семейств, много раз пытался завербовать хоть одного из гвардейцев, но те отказывались. Даже пойманные за каким-нибудь неприглядным делом, они предпочитали умереть, но не стать конфидентами тайной стражи.
Люди оставались людьми, даже будучи гвардейцами. Именно на это рассчитывал молодой барон Фалька, когда создавал свою службу. Несколько раз его стражники подбирались к гвардейцам вплотную, но каждый раз эти упрямые дьяволы шли против всякой логики. Дважды пойманные на месте дуэли с окровавленным мечом в руках, гвардейцы бросались в драку и умирали, пронзенные десятком клинков. Трижды они просто шли к своему капитану и каялись в преступлениях, хотя назвать преступлением игорный долг можно было с большой натяжкой. И однажды гвардеец предпочел покончить с собой, бросившись со стены на морские скалы, раньше, чем барон успел сделать свое предложение.
В конфидентах тайной стражи числились благородные и простецы, солдаты и ремесленники, белошвейки и проститутки, не было только гвардейцев.
