– Помнишь, я говорил тебе, что стальные могут быть еще большими снобами и упрямцами, чем носители.
– Помню.
– Ну так я в очередной раз убедился в своей правоте.
– Что это значит?
– А это значит, что его попросту не приняли стальные того замка, – влез в разговор кинжал, – ни его, ни нагинату. Так что вы теперь все отверженные.
– А тебя это, похоже, радует. А, драконий? Радуешься, что нам плохо? Доволен, что нам трудно, нет друзей, близких? Может, хочешь туда, к ним? Там ведь собрались отборные бойцы. Таких воинов еще поискать.
Подумаешь важность, что ни один не знает, с какого конца за меч браться, зато можно будет тихо пылиться в оружейном шкафу в компании себе подобных и быть уверенным, что вокруг самые правильные формы, а все остальные, это просто недоделки, с которыми и знаться-то зазорно. Так что, хочешь туда?
– Нет. Я боевой кинжал, а не мясницкий резак, который можно небрежно забросить в угол.
– Это верно. Как верно и то, что те вояки, несомненно, тобой воспользуются, чтобы всадить в спину близкому родственнику, стоящему между ним и наследством. Что тогда делать будешь, а стальной? Как носителя сменишь? Ведь там тебя слушать будет некому. Там даже приличного повитухи нет.
– Я же сказал, что не хочу туда.
– Не хочешь. Но что ты сделал, чтобы помочь моему брату? Просто отмолчался. Сделал вид, что тебя это не касается?
– Я обещал обучить тебя кинжальному бою и сдержу обещание. А твоему брату, – кинжал выделил последнее слово, вложив в него смесь насмешки и презрения, – придется научиться самому ладить с другими стальными, а не прятаться за чужие гарды.
– Когда это я прятался за других?!
– Всегда. Здесь ты спрятался за своего брата, потом за тебя заступились старейшие, а под конец даже посох Чань-Бо вставил свое слово. А что сделал ты? Чем попытался заслужить расположение старейших?
– А почему я должен заслуживать чье-то расположение? В моем клинке есть часть того, кто был намного старше тебя. Кто был старейшим еще во времена, когда носители не знали, как ковать сталь. И ты смеешь говорить мне, что я должен заслуживать ваше расположение? Да чтоб вы заржавели! Соединившись со своим братом, я сломал такого, как ты, не получив даже зазубрины, и ты смеешь говорить мне о твоем расположении?
Да, старейшие этого дома вступались за меня, но только для того, чтобы заставить вас, не согласных, услышать меня. Чтобы ты и тебе подобные сменили свое отношение к нам обоим и помогли создать здесь, в замке, школу. Школу воинов. Бойцов, способных стать новым поколением носителей. Честных, справедливых. Не способных убить просто так, ради забавы. Но вы готовы сломаться, лишь бы не принять в своем оружейном шкафу того, кто не похож на вас. Пусть ржавый, выщербленный, подлый, но только такой, как вы привыкли видеть! – гневно прозвенел клинок.
– Ну что, старейший, получил? – неожиданно раздался глухой рокот старого гердана. – Я ведь предупреждал тебя, сколько носителей, столько и форм, но ты в своем упрямстве готов схлестнуться с целой сотней боевых топоров.
– Я, драконий клинок, один из древнейших… – начал было кинжал.
– Ай, заткнись! – оборвал его опальный клинок. – Может, ты и старейший в своем роду, но в этом стане старейшим и хозяином является шипастая палица – гердан, из рода тяжелых булав, и его слово здесь закон. Так было до твоего появления в этом стане и так будет. Все, кому это не нравится, могут убираться хоть на большой сбор, хоть в адский горн на переплавку. Это все. Больше, никаких споров, возражений и пререканий не будет. Несогласные просто уйдут. – Твердо завершил спор меч и замолчал, закрыв сознание.
– Ты это слышал, старейший? – растерянно спросил кинжал.
– Слышал, – коротко ответил гердан.
– И ты не поставишь этого молодого нахала на место?
– Нет. По поводу того, кто в стане хозяин, мы еще поговорим, а вот со всем остальным я полностью согласен. Ты упоминал отшельника Чань-Бо, драконий. А ты видел его сам?
– Нет. Ты же знаешь, этим мало кто похвастаться может.
– Верно. А знаешь, почему он стал отшельником?
– Нет. И почему же?
– Если б ты увидел его, твой вопрос отпал бы сам собой. Но это не мой секрет, и большего я сказать не могу. Просто, подумай над моими словами, – закончил разговор гердан.
Усмехнувшись про себя, юноша отстегнул кинжал от пояса и, положив на место, вернулся за мечом. Опуская клинок на подставку, Ал-Тор тихо мысленно прошептал:
– Молодец, брат. Так и будем жить. Пусть они все нас боятся, а не мы их.
Вернувшись в свою комнату, Ал-Тор с удивлением заметил, что уже рассвело. Подумав, юноша отправился на тренировочный двор. События прошедшей ночи дали богатую пищу для размышлений, а думалось ему лучше всего в оружейной или на тренировочном дворе. Эти места помогали ему очиститься от эмоций и привести мысли в порядок.
Выйдя во двор, Ал-Тор сбросил сапоги, разделся по пояс и, глубоко вздохнув, пустился бегом по периметру двора. Накручивая круг за кругом, он одновременно размышлял, ища выход из создавшейся ситуации. То, что в благородных домах его больше не примут, не вызывало никаких сомнений.
Но и ветераны от него так просто не отстанут, продолжая требовать наследника рода. Поместье разрасталось, пришлых мастеров становилось все больше, впору было подумать о создании цехов, таких, как сделал кузнец, собрав под свое начало два десятка пришлых кузнецов, понимающих толк в плавке и ковке.
Это, конечно, не решало вопрос с женитьбой, но могло позволить отсрочить очередной поиск невест. Кузнец Разман был изначально прав, предлагая поездить по рынкам в поисках рабынь из хороших семей. Конечно, здесь тоже могло не сложиться, но рабыню можно просто отпустить и поискать другую. Но на это нужны были деньги, и именно здесь юноше должны были помочь новые цеха.
Найдя нужное решение, Ал-Тор радостно рассмеялся и, выбежав на середину двора, начал разминку, предшествовавшую бою без оружия. Тело юноши лоснилось от пота, но он продолжал раз за разом повторять схватку с тенью, нанося удары воображаемому противнику.
Старик-казначей уже второй колокол наблюдал за ним из-за приоткрытой двери, не решаясь выйти и узнать настоящую причину устроенного ночью переполоха. Ветеран прекрасно понимал, что именно он сам является инициатором и главным исполнителем потерпевшего крах предприятия, и теперь мучился раскаянием, не зная, как сказать об этом юноше.
Терзания старика прервали появившиеся в коридоре сотник, кузнец и Такеши. Увидев казначея в такой ранний час прячущимся за дверью, Такеши кивнул головой и повернулся к остальным.
– Я же говорил, что он здесь.
– С чего ты взял? – угрюмо спросил сотник.
– Раз наш бравый управляющий прячется за дверью, как нашкодивший мальчишка, значит, мастер во дворе, в очередной раз выгоняет злость, доводя себя до изнеможения.
– Угадал, Медведь, – смущенно ответил казначей.
– И давно он там? – спросил кузнец, выглядывая в щелку.
– Я здесь уже второй колокол стою. Пришел, он уже тренировался и никак не угомонится.
– Хорошо хоть без оружия, – проворчал кузнец, решительно распахивая дверь и выходя во двор.
Увидев вошедших, Ал-Тор прервал движение на середине и, сложив руки на груди, мрачно обвел их взглядом. Вся четверка неловко затопталась под этим мрачным, властным взглядом, не решаясь заговорить первыми.
– Ну? Кто первым начнет?
– Что именно, мастер? – растерянно спросил Топ-Гар.
– Убеждать меня, что все в порядке и ничего особенного не случилось. Что попытка не прошла, но отчаиваться не стоит, все равно где-то что-то получится, – зло усмехнулся Ал-Тор.
– Вы правы, мастер. Мы слишком увлеклись и не придали значения вашим словам. Мы забыли, что мастеру боя доступны вещи, которые простым воинам просто не понять, – покаянно ответил сотник.
– О чем это ты? – не понял Ал-Тор.
– Вы говорили, что чувствуете неудачу, но я списал это на вашу неуверенность в общении с женщинами и поплатился. Ведь такие предчувствия были и у вашего отца, и он всегда слушал их, не обращая внимания на мнение других. Я должен был вспомнить это, – тихо ответил казначей и неожиданно повалился на колени.
– Простите старого дурака, мастер. Не держите зла. Это я во всем виноват.
– Немедленно встань, старина. – Бросился к нему Ал-Тор, буквально силой поднимая старика с колен.
– Никогда больше не делай так, если не хочешь поссориться со мной окончательно. Я не сержусь на тебя. Мы все виноваты. Вы своим упрямством, а я своим неумением толком объяснить. Правильный ход изначально подсказал Разман. Нужно ехать на рынок.
– Значит, вы согласны! – радостно подскочил Топ-Гар.
– Не так быстро, сотник, – остудил его пыл Ал-Тор, – рабыни стоят денег, а рабыни из хороших семей, да еще и с родовыми грамотами, больших денег. Так что сначала нам эти деньги заработать надо. Только вот, как? Это вопрос.
– Дайте мне месяц, мастер, и я принесу вам столько денег, что вы целый гарем сможете купить, – радостно ответил казначей.
– А зачем мне столько? – удивился Ал-Тор. – Я и с одной-то толком не знаю, что делать, а он, гарем. Что я, сатрап, что ли? Нужно мастеров выкупать, цеха ставить, торговлю оживлять, а уж потом о бабах думать.
– Не забивайте себе голову этой ерундой, мастер. Я уже давно начал это делать, – улыбнулся казначей.
– Мастер, может, все-таки расскажете, что там случилось? – воспользовался благоприятным моментом кузнец.
– Хочешь знать, что случилось, устоз. Хорошо, я расскажу вам. Ты, Медведь, видел этих девиц. Избалованные, надменные, пустоголовые дуры. А
