— Эндри вырос грубым, но одновременно он скромный, храбрый, добродушный и очень, очень сообразительный. Его проблема в том, что он не находит места среди своего же класса, и люди не знают, как с ним быть.
— Правда, мадам, — согласилась Эллизен, которая чувствовала что-то подобное.
— Но Эндри не является своим и среди знати, хотя он лучше, чем многие из них. Я обидела его, Эллизен, но попыталась сгладить свою вину.
— Он вас, несомненно, глубоко уважает, мадам.
— Нет, презирает.
— Презирает — это слишком сильное слово.
— Ты думаешь, я достаточно унизила Уоллеса?
— О да, мадам.
— Хорошо.
Внезапно поняв, что Эндри может стать серьезным соперником в борьбе за благосклонность Мелье, Уоллес причесался, пригладил одежду и заговорил на самом изысканном сарголанском. Очень скоро он осознал: таким образом можно исключить из разговора не только Эндри, но и Мелье. Тогда Уоллес перешел на правильный диомеданский.
— Конечно, агенты императора, например, я, должны быть мастерами маскировки, — начал он, когда троица ушла с улицы, на которой находилось заведение мадам Джилли.
— А в чем состоит ваша миссия? — спросила девушка, широко раскрыв глаза. В душе Мелье боролись восхищение и подозрение, и эта борьба отразилась у нее на лице.
— Ну конечно, защита старейшины Терикель.
— Но разве не Стражи Трона последнего императора преследовали ее?
— Вовсе нет, то были простые наемные убийцы, одетые как Стражи Трона. Можно сказать, их было почти не отличить от настоящих.
— А вы, господин Эндри, — произнесла девушка, поворачиваясь к Эндри, который нес четыре ее сумки на палке через плечо и одну на спине. — Мне очень неудобно, что такой благородный человек, как вы, вынужден нести мой багаж.
«И вполовину не так неудобно, как мне», — подумал Эндри, но вслух сказал:
— К вашим услугам, госпожа.
— Расскажите вашу историю, Эндри. Мадам Джилли обмолвилась, что вы — лорд, как и господин Уоллес.
— Я обычный парень, — ответил Эндри, всматриваясь в дорогу впереди.
— Но вы же не могли дать другого ответа, правда? Думаю, я потрачу много времени в путешествии, пытаясь выяснить, кто же вы на самом деле. Кажется, сегодня погода гораздо лучше, чем вчера. Она благоприятствует нашему плаванию.
— Хорошая погода меняется на плохую гораздо быстрее, нежели наоборот, — возразил Эндри. — Как и люди.
Если бы Эндри был полюбезнее с Мелье, Уоллес бы неминуемо проиграл ему. Однако Мелье восприняла его немногословность как обычное поведение знатного человека и поверила в невозможность каких-либо отношений с ним. Вскоре Уоллес снова смог перевести разговор на себя и стал развлекать ее рассказами о многочисленных скандалах во дворце.
— Конечно, никто не мог находиться рядом с виконтом Коссереном и принцессой Сентерри, когда они возлегли на супружеское ложе, но я перекинулся парой слов с леди Кормендель, четвертая дочь которой, как известно, оказывала услуги дворцу взамен на высочайшие милости.
— О нет! — выдохнула Мелье, никогда не слышавшая ни о леди Кормендель, ни о ее дочери.
— О да, и она развлекала виконта Коссерена ночью и на следующее утро! Она сказала, что он был грубоватым и неловким, и вообще не понимал, как удовлетворить женщину. Она даже добавила: «Вероятно, все победы, которыми Коссерен так гордился, он одержал над овцами».
Оба разразились безудержным смехом, хватаясь друг за друга, чтобы не упасть.
— И беспородными овцами, к тому же, — выдавил Уоллес через несколько минут, наконец-то закончив историю, которая при всей своей вульгарности содержала, как это ни удивительно, частицу правды.
Эндри ждал их до тех пор, пока они не успокоились и снова не пошли за ним.
— Какое же умение… ммм… требуется, чтобы усладить утонченную даму, господин Уоллес? — наигранно невинно спросила Мелье, хотя даже Эндри понял, что кроется за этим вопросом.
— О, сложно объяснить, — ответил Уоллес с величавой торжественностью, которую не смог бы изобразить ни один уличный попрошайка. — Незаметные жесты, взгляды, поклоны, любезности — все эти изысканности, каковые лучше показывать, а не марать словами.
— Мне бы так хотелось узнать что-нибудь об утонченной вежливости, прежде чем я вернусь на Диомеду.
— Ну тогда после путешествия вы можете смело говорить, что у вас была есть связь с придворным.
«Я бы никогда не смог стать великим соблазнителем, моя честь воспротивилась бы этому, — подумал Эндри, устало передвигая ноги и таща сумки. — Я только что подумал о том… что же я подумал? Я — благородный? Эндри Теннонер из Баржардса? Четырнадцатый из семнадцати детей? В мадам Джилли, по крайней мере, есть изысканность. Изысканность? Я только что подумал об изысканности? Когда я помыл волосы, наверно, что-то произошло с моими мозгами. Или, может быть, это случилось из-за выведения вшей. Но как Мелье оказалась втянута Уоллесом в эти глупые шутки? Если женщина хоть немного умна, она будет вести себя хоть немного по-умному!»
Эндри был все еще погружен в свои мысли, когда они подошли к «Буйной пташке». Поднимаясь на борт, Мелье положила руку на локоть Уоллеса. За ними плелся Эндри с сумками. Их встретил капитан, который долго и тщательно рассматривал бумаги Мелье.
Уоллес представил ее как Терикель, немного смутившись — ведь он знал, кто она на самом деле. Капитан наклонился к ее уху, и что-то прошептал ей. Она дала ему пощечину. «Интересное путешествие намечается», — подумал Уоллес, передавая сумки Мелье матросу, стоявшему около пассажирского люка и пытавшемуся сдержать смех. Никто не обратил на Эндри внимания до отплытия, которое произошло вечером.
— Разрази меня гром, если это не молодой Теннонер! — воскликнул старый моряк — знакомый Эндри, внезапно увидевший его.
— Собственной персоной, — просто ответил Эндри.
— Но на борту для тебя нет места. Мы сегодня наняли плотника и помощника плотника.
— Но на сей раз я пассажир, — сказал Эндри. — Я нахожусь на службе у этой диомеданской госпожи, у которой есть билет на дорогу в родной город. Я наемный охранник.
— Ты наемный охранник? — засмеялся старый моряк.
— Я обладаю особыми навыками, помогающими мне в работе. Отличная погода для плавания, да?
— Ну да, вот только сколько это продлится?
В этот момент появился Уоллес, взял одну из сумок Мелье, затем исчез вместе с ней в пассажирском люке. Эндри заметил, как капитан бросил на них сердитый взгляд. Он потер лицо и позвал старого моряка. Они разговорились, начали шутить и смеяться. У Уоллеса намечается интересное путешествие, решил Эндри. Возможно, сначала в еду подсыплют дозу слабительного, и у него начнется легкое недомогание, во время которого капитан будет расписывать Мелье прелести положения его фаворитки. С другой стороны, когда начнется сильная качка за пределами гавани, вероятно, Уоллесу уже не понадобится что- то дополнительное, чтобы плохо себя чувствовать. Возможно, и Мелье не покажется хорошей компанией.
«Почему я такой ужасный растяпа, и постоянно отталкиваю людей? — удивлялся Эндри. — Кто я? Дворянин, оставшийся сиротой или покинутый родителями, и выросший в Баржардсе?» Без сомнения, он был похож на своего отца, высокого, костлявого и упрямого. Наверняка бы кто-то заметил, если бы они с матерью не были похожи. И ведь Эндри унаследовал ее способность запоминать все до мельчайших подробностей и быстро учиться. Когда он был у мадам Джилли… его украденный ребек! Теперь Эндри вспомнил, что он забыл его в Доме Отдохновения мадам Джилли, в ее спальне.
Первой мыслью Эндри было спрыгнуть на пирс и мчаться обратно, швартовы уже были отданы, и небольшое судно стояло в ожидании сигнала, чтобы начать буксировку «Буйной пташки» в открытое море. «Нет, это хорошая причина для визита в следующий раз с невинным видом», — решил Эндри, но неожиданно для себя ударил кулаком по перилам корабля: — «К черту невинность, я хочу сейчас обратно в комнату мадам Джилли и делать с ней то, что делает Уоллес с Мелье в ее каюте!»
День почти закончился, но погода была прохладной, как обычно при торейских бурях. «Когда я снова увижу мадам Джилли…», — подумал Эндри — и больше уже ни о чем не думал.
Лафонтен и Тальберан неторопливо прогуливались вокруг каменной кладки Центрас, которую все не только покинули, но и оставили без охраны. За ней устанавливали три дополнительных каменных кольца.
— Я все-таки не уверен в необходимости дополнительных колец, — признался Тальберан. — Да и как можно назвать те штуки каменными кольцами, если даже мегалиты — лишь деревянные стулья с высокими спинками?
— Ну, сиденья-то каменные, выполненные специально в форме ягодиц. И находятся они на каменных плитах.
— Это не одно и то же. Древние…
— Древние построили маленькую конструкцию, и она должна была работать. Мы же воздвигаем самый огромный механизм, который только могут соорудить смертные.
— А что с центральным мегалитом?
— Я думаю, мы знаем, что пошло не так, сейчас все проясняется. Любая эфирная энергия должна проходить через центральный мегалит, и необходимо, чтобы он сочетался с остальными шестнадцатью и дополнял их. Наш мегалит оказался слишком низко из-за кратера, вот и рвануло!
Лафонтен поднял руки к небу, возмущенный: — Это «рвануло», как ты изволил выразиться, стоило нам доверия каждого мага в лагере. Сейчас никто по своему желанию не станет в этом участвовать.
— Нам нужно постараться держать проблему в секрете.
— В секрете? — Лафонтен засмеялся. — Как? На каждого в радиусе четырех сотен ярдов попали клочки Астеншаля.
— Ну, мы все-таки можем создать хоть какую-то завесу секретности. Сергаль находится у каменной кладки Логьяр. Он достаточно могущественен и опытен, чтобы заменить Астеншаля. Я сегодня вечером отбываю и вызову его сюда. Тем временем ты должен начать строительство каменной плиты в центре
