В голосе Джослин прозвучала такая боль, что у Дэвида сжалось сердце. Он погладил ее по волосам и стал осторожно прикасаться губами к ее губам, пока она не успокоилась.
- Я открою тебе истину, - прошептал он. - Если ты захочешь познать страсть с опытным мужчиной, более тебе желанным, чем ты ему, ты окажешься в его власти, а его душа тебе принадлежать не будет. Ты хочешь этого?
- Нет. Только не это, - ответила она, и он почувствовал, что ее сердце забилось быстрее.
Дэвид принялся распускать завязки, стягивавшие ее платье на спине.
- Тогда тебе придется познать страсть со мной - чтобы ты в дальнейшем чувствовала себя увереннее. Она нервно рассмеялась:
- Ты совершенно беспринципен!
- Конечно. - Распустив завязки, Дэвид спустил платье с ее плеч, открыв отделанную кружевом шемизетку. Он уже понял, что мысль о физической близости внушает ей страх, поэтому прошептал:
- Я твой муж, Джослин, и ты мне желанна - так что, конечно же, я отбрасываю все принципы. Ты нужна мне, а тебе необходимо многому научиться.
Корсет ему удалось распустить за считанные секунды. Дэвид судорожно сглотнул, когда корсет упал на пол. Спустив с плеч Джослин шемизетку, он принялся целовать ее груди, легонько покусывая отвердевшие соски.
- Ты.., ты хочешь сбить меня с толку, - сказала она, пытаясь изобразить возмущение.
- Да, хочу, - подтвердил он, и его горячее дыхание словно обожгло ложбинку меж ее грудей. - Я хочу, чтобы ты не думала ни о чем, кроме того, что происходит между нами здесь и сейчас.
Его рука скользнула по ее бедру - и Джослин почувствовала, что он приподнял юбку. Затем ладонь Дэвида легла ей на колено и заскользила все выше... Теперь он прикасался к ее самым интимным местам.
Джослин испытывала отвращение и унижение, когда акушерка проводила свой осмотр, но прикосновения Дэвида оказались совершенно иными - настолько иными, что полностью стерли воспоминания об осмотре и наполнили ее жаром желания. Джослин судорожно сглотнула и крепко прижалась к груди Дэвида - ей хотелось, чтобы эти ласки продолжались бесконечно.
А может, Дэвид прав, может, ей действительно нужно приобрести больше опыта, чтобы удержать Кэндовера? А если ласки герцога подействуют на нее еще сильнее, чем ласки Дэвида?.. Тогда она погибла! Джослин почувствовала, что совершенно растерянна, что лишилась способности мыслить.
- Это ошибка, - пробормотала она, и в ее голосе прозвучали нотки отчаяния. - Это ужасная ошибка...
Дэвид замер. Затем, чуть отстранившись, заглянул ей в глаза:
- Ты действительно так считаешь?
- Да, - прошептала она.
Ее глаза горели от невыплаканных слез, кровь в жилах кипела от жара желания - и страха.
- Прости меня, дорогая. - Выпрямившись, он заключил Джослин в объятия. Его сильная рука теперь осторожно поглаживала ее обнаженную спину. - Я вовсе не хотел сделать что-либо.., тебе неприятное.
Его тело казалось теплой и надежной зашитой от всего мира. Она уткнулась лицом в его плечо - ткань сюртука приятно холодила лихорадочно горевшую щеку. И тут ей вдруг захотелось укусить Дэвида... Но Джослин не знала, чем вызвано это желание. Может, потребностью ощутить его вкус и.., принять его в себя, слиться с ним воедино?
Она крепко зажмурилась, пытаясь овладеть собой.
- Мне.., не было неприятно то, что ты делал, - пробормотала она. Но.., я не знаю, что стоит за твоими доводами. В твоих словах мудрость или безумие?
Его ладонь скользнула по ее спине - и она почувствовала, как по всему телу пробежала сладкая дрожь.
- Я и сам этого не знаю, - проговорил он с грустной улыбкой. Наверное, тебе стоит подумать о моих словах потом, на холодную голову. А я не могу ни о чем думать, когда тебя обнимаю.
Джослин нервно рассмеялась; она была уверена, что после этого вечера у нее уже никогда не будет 'холодной головы'.
В ту ночь Дэвид долго лежал без сна, лежал, устремив взгляд в темноту. На войне, возглавляя разведку на опасной территории, он научился забывать обо всем постороннем и схватывать самую суть происходящего; при этом майор полагался не только на разум, но и на интуицию.
И сейчас, пытаясь понять, что происходит с Джослин, Дэвид вспомнил о своем военном опыте. Прежде его постоянно преследовало неприятное ощущение: ему казалось, что он не улавливает самое главное, то, что составляло основу ее личности. Но этим вечером он наконец-то понял:
Джослин боялась страсти, боялась любви - и ее мать (которую она якобы совершенно не помнила) была частью этого страха. Почти все разводы происходили потому, что женщину обвиняли в адюльтере. Видимо, именно так обстояло дело с родителями Джослин - их брак распался со скандалом.
И все же, несмотря на все свои страхи, Джослин жаждала тепла и любви. Она напоминала одичавшую кошечку, которой хочется подойти поближе к человеку, но которая прячется при первом же движении ей навстречу. И все-таки ее тело откликалось даже тогда, когда разум требовал отступления. Ему следует завоевывать ее с помощью страсти и дружбы, никогда не упоминая опасное слово 'любовь'. Странный способ привлечь к себе собственную жену, тем более что большинство женщин мечтают о страстных вздохах и клятвах о вечной любви. Однако он готов пойти на все, он попытается удержать Джослин.
Дэвид со вздохом закрыл глаза. Долгий и наполненный событиями день очень его утомил. Ему не следует забывать: всего несколько недель назад он был при смерти.
Повернувшись и обхватив руками подушку - чертовски плохую замену теплого тела жены, - он вознес к небу молитву о том, чтобы не допустить ошибки в своих догадках относительно леди Джослин.
Глава 26
Джослин металась без сна на постели. Ее пьянили мысли о ласках Дэвида, и тут же она презирала себя, ругая за чувственность, за то, что не могла отрешиться от мыслей о его поцелуях и ласках. Прежде она была уверена в том, что очень выдержанна и хладнокровна. Она много лет расчетливо искала подходящего ей спутника жизни. И теперь, найдя его, позволяет, чтобы ее отвлек другой мужчина!
Спора нет, Дэвид - образцовый мужчина. Он добр, остроумен, общителен, к тому же весьма привлекателен. Но это ничего не меняет - ужасно, что ее влечет к мужчине, о котором она не должна думать.
Как это ни парадоксально, но Джослин была уверена в правоте Дэвида, когда он утверждал, что ей следует познать страсть. Конечно, он заинтересован в этом, но ведь деиствительно, чтобы управлять своим телом, надо сначала понять его.
Больше того, отпив маленький глоток из чаши страсти, Джослин увидела, как мало у нее надежды очаровать Кэндовера при такой неуклюжести, невежестве чувств. С его точки зрения, она стала интересной благодаря своему замужеству, так что она должна хотя бы научиться целоваться.
Хотя она стыдилась своей распущенности, но, увы, с удовольствием думала о том, что не прочь взять у Дэвида несколько первых уроков в области любви. Самых скромных, разумеется.
Явилась Мари с чайником на подносе. Надо будет сказать на кухне, чтобы ей готовили шоколад - по утрам она предпочитала именно его. Размешивая в чашке молоко, она спросила:
- Каково состояние комнат в мезонине? Вопрос оказался трудным.
- Они совершенно не такие, как в Кромарти-Хаусе, - со страдальческим выражением лица ответила Мари.
- Что поделаешь. - Джослин сделала глоток чаю. - Крепись. Через неделю вернется твой валлиец и разделит с тобой изгнание.
- Ха! А где он был, когда я нуждалась в защите, когда на меня напали эти страшные разбойники? - с негодованием воскликнула камеристка.
- Но ведь лорд Престон сумел защитить нас обеих, - напомнила ей Джослин.
- Было бы гораздо романтичнее, - возмущенно фыркнула Мари, - если бы меня спас мой возлюбленный, а не ваш.
