«Изменения в действительности» Б[ухарин] видит в том, что ком[мунистическое] движение приобрело «мировой размах» — Китай, Бразилия, Аргентина, Перу, Чили, Эквадор. Далее о мировом мотиве программного построения.
«Следующий вопрос — о форме кризиса современной капиталистической системы. В обсуждении этого вопроса на различных этапах выработки программы, начиная с IV конгресса, можно ясно ощутить зависимость постановки этого вопроса от реального хода мирового развития. В первом проекте мы, несомненно, все преувеличивали, говоря о непосредственном крахе капитализма. В первом проекте программы на IV конгрессе вопрос о кризисе капитализма ставился таким образом, что вообще исключена возможность восходящей линии развития даже в той или другой более или менее крупной части капиталистического хозяйства. Уже при втором обсуждении, при втором туре программной дискуссии, т. е. к V конгрессу, пришлось внести значительные поправки, потому что практика развития капиталистических отношений подтвердила тезис Владимира Ильича. Когда он полемизировал против многих из нас и говорил, что безысходного положения для буржуазии не бывает, что в известной степени на известный срок буржуазия может вывернуться. И поэтому во втором туре программной дискуссии здесь пришлось внести известные поправки. Теперь, когда у нас уже есть целый ряд решений и нашей партии, и Коммунистического Интернационала, связанных с дискуссией о стабилизации, теперь, конечно, нужно было дать другую формулировку, нужно было говорить о стабилизации капитализма, о ее условности и вместе с тем о том, что современный кризис капиталистической системы развивается сейчас на несколько иной базе» (44).
Далее об особой главе о СССР. «Это тем более необходимо, что одним из центральных вопросов на ближайшую полосу развития является именно вопрос о войне. А как, товарищи, ставить вопрос о войне против СССР с точки зрения такой проблемы, как проблема программы? Я лично полагаю так, что после войны нам придется писать другую программу» (44). Если поражение — эта программа не будет годиться. Если победа — будут новые советские республики, придется писать другую программу.
Вопрос об СССР «играет первоклассную роль. Именно поэтому всякого рода события внутри нашей партии, как наше сражение с оппозицией, сразу получают мировое международное значение».
Вопросы: о переходном периоде, нэп и военный коммунизм, социал-демократия и фашизм, о характеристике реформистской идеологии (и суньятсенизма и гандизма) — очень кратко. Приводит пример особого типа мышления. Китайские товарищи «проблему очень часто ставят не с точки зрения того, как идет реальный ход событий, а с точки зрения чисто логического анализа понятий» (46). «Мы обосновали совершенно правильно борьбу с оппортунизмом в Китае. Но нужно знать, что там происходит на этой почве» (47). Пример: в Гуандунской организации группы товарищей решили, что руководство в этом оппортунистическое[115]. Хотят оружием истребить это руководство. «Руководство узнает о появлении такой группки и истребляет ее всех до одного. Вот как иногда идет борьба с оппортунизмом в Китае» (смех) (47). Второй пример: вызывают рабочего китайца в райком и предлагают расстрелять товарку за то, что она из джентри (выходец из другого социального слоя). Если не расстреляешь — ты оппортунист. И рабочий ее расстреливает. Бухарин добавляет о необходимости борьбы с оппортунизмом, но действительными и другими методами.
Архитектоника программы: есть буквальные цитаты из Маркса и Ленина, из «Критики Готской программы»[116] (переходное общество диктатуры пролетариата и коммунистическое общество); из Вл [адимира] Ильича [Ленина] (определение диктатуры пролетариата). Переделали введение с большим упором на ту мысль, что мы являемся преемниками всего лучшего, что было в рабочем мировом движении вообще, включая и лучшие традиции II Интернационала (47).
Докладчик перечисляет отзывы на проект программы («Правда», «Тайме», «Форвертс», «Ди Интернационале»[117], «Инпрекор»[118]). В последнем Герман Дункер[119] — против проекта, также Клара Цеткин. «Голос: А как с подпольной критикой? Бухарин — Я не получал ничего. Из подпольной критики, к сожалению, мне ничего не было прислано. У меня было только одно сведение: это не то письмо Троцкого к Преображенскому, не то письмо Преображенского к Троцкому, где был сделан намек насчет того, что они должны разработать свой собственный проект программы. В одном месте, я помню, идет речь о том, что Преображенский желает сделать какие-то дополнения, ибо он-де не хочет, чтобы надолго в программе Коминтерна оставались какие-то неверные и неграмотные места,— что-то в этом роде. Но какой бы то ни было подробной критики у меня не было, и я не получал ни из каких учреждений соответствующей информации. Может быть, она есть, но я во всяком случае не могу по этому поводу ничего сказать» (49). Затем о Цеткин и Дункере — возражавших о длиннотах и т. п., заостряет вопрос о необходимости «лучше нам посидеть на конгрессе несколько лишних дней и доработать все и выслушать все мнения, но принять соответствующую программу, чем откладывать этот вопрос на совершенно неопределенное количество времени» (53). Некоторые товарищи хотят затянуть обсуждение проекта (Украинский ЦК решил на этом конгрессе программы не принимать). Каганович и Постышев опровергают. Бухарин «...но там написано было примерно следующее требование, чтобы конгресс принял проект за основу, а затем расширенный пленум окончательно утвердил. V конгресс тоже принял за основу. А что это конкретно значило?» (53)... «У нас есть определенный опыт. Некоторые товарищи считают: мы опубликуем проект и начнется ужасно пламенная дискуссия во всех партиях. Это же ерунда. У нас был принят за основу проект еще на V конгрессе. С тех пор прошло несколько лет. Призывали к обсуждению, к дискуссии. Я спрашиваю: а сколько предложений было сделано, сколько было получено исправлений проекта? Голос: и со стороны украинцев. Бухарин: да, и со стороны украинцев. Вы увидите, что ничего не было сделано, я уверяю вас по опыту, что вы вряд ли получите, если вы отложите обсуждение, вряд ли получите особо богатый материал в промежуток времени от VI конгресса до расширенного пленума ИККИ» (53).
Далее пошли прения. Но отвлекусь: смотри «Известия» или «Правду» от 15 августа: конгресс, можно сказать, опять принял за основу программу и отложил окончательное принятие до следующего заседания. Правда, это не значит до ближайшего пленума ИККИ, но...
Осинский. В основном согласен. Против формы. «Проект писался двумя блестящими нашими писателями — товарищами Бухариным и Сталиным. Тов. Сталин больше секундировал, а Бухарин писал в основе» (54) — форма плоха. Нэп складывается из того-то и «зарплаты». Скажи сдельная зарплата. Сталин иронизирует: «А может быть, добавить еще об «эксплуатации»?» (55). Осинский указывает: «Вы не договариваете до конца, а это может в известный момент создать определенный рецидив левого коммунизма» (55). О семичасовом рабочем дне: «до социалистической революции общая сумма рабочего времени кое-где окажется меньше того, что мы предлагаем. Это может получиться в весьма интенсифицированных отраслях производства. Потому права Кл. Цеткин, когда она говорит: не говорите лучше о семичасовом рабочем дне» (56). За значительную переработку проекта. «Получается впечатление, что этот проект претерпел большой «монтаж», над ним работали не только по-писательски, но работали ножницами, склеивали, подклеивали и т.д.» (57). Нужно, чтобы подъем в конце создавался не только за счет Карла Маркса. На вечернем заседании в заявлении Осинский исправляет неточности: «нельзя прибавить слова «заработная плата», а можно добавить только «денежная форма участия рабочих в распределяемом продукте» (58). Скрыпник считает нужным отказаться от решения КП(б) У[краины], «ибо перенос утверждения на расширенный пленум ИККИ будет равняться объективно непринятию программы конгрессом» (58). ...»Это хорошо, что тов. Бухарин не возражает против введения дополнения, говорящего по национальному вопросу. Но мало не возражать, тов. Бухарин, а нужно быть либо за, либо против. А такое отношение наше, что вы в нетях хотите находиться, оно не особенно удобно. Будьте любезны по сему вопросу, давайте карты на стол и говорите просто-напросто, как вы сами считаете по этому вопросу» (60).
Скрыпник посвящает всю остальную часть речи и добавочно полученные 10 минут полемике против включения в программу формулы «перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую». Он возражает сначала против отнесения Польши в число стран «со среднекапиталистическим развитием», которым по проекту еще предстоит только демократическая диктатура. «Это в то время когда к[оммунистическая] п[артия] П[олыпи] при полной поддержке всего Коминтерна и при одобрении нашего Политбюро выставила и борется непосредственно за диктатуру пролетариата, а не за революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства». Далее он возражает против утверждения в конце 4-го раздела, где говорится о колониальных странах, Китае и Индии в том числе, что они только под руководством советских республик могут «втягиваться в русло
