Мы не любили работать над двумя вещами одновременно — внимание рассеивается, исчезает ощущение сосредоточенности на ясной и определенной цели, ощущение очень важное и полезное. Но приходилось работать и над двумя. Например, параллельно с «Градом обреченным» писались и «Пикник», и «Малыш», и какие-то сценарии.
Сначала писали на машинке. Сейчас я пишу на компьютере. В формировании книги сам по себе процесс технического создания текста существенной роли не играет. Главное, чтобы было удобно и чтобы никакие технические детали по возможности не отвлекали бы от главного.
На этот вопрос я не могу ответить. Горбовский — образ собирательный в буквальном смысле этого слова. От самых разных реальных людей взяты для него отдельные черточки характера, какие-то привычки, ходовые словечки («можно я лягу?»), но главным образом он построен все-таки «из головы». Нам нужен был человек, олицетворяющий тот мир, который мы придумали, и мы этого человека сконструировали.
О, зачастую это целая специальная процедура! Когда создается новый мир, немаловажно сделать его однородным и по возможности непротиворечивым. Там не должно быть «иностранных» имен, все имена должны принадлежать как бы к одной системе. Например, в мире Саракша («Обитаемый остров») все имена построены на «венгерской» основе: Серембеш, Чачу, Тоот — это все имена из венгерских романов, иногда, впрочем, слегка измененные. В Арканаре и на планете Саула — имена с сильным японским акцентом. А для того, чтобы получить множество имен в «Волнах…», пришлось сочинить даже простенькую программку на калькуляторе «Хьюлетт Паккард». Чаще же всего имена мы брали из случайно попавшейся под руку газеты. Без затей.
Откровенно говоря, не вижу здесь ничего парадоксального. Это самая обычная вещь: автор-мужчина пишет от имени женщины; автор-женщина — от имени мужчины… устраиваются как-то, и неплохо получается. В конце концов, изобрели же братья Райт вдвоем один-единственный самолет.
Безусловно. Писатель сродни актеру — он тоже должен вживаться, перевоплощаться, превращаться в своего героя, если хочет достигнуть эффекта достоверности. Далеко не всегда это перевоплощение оказывается таким глубоким, как это было с Гюставом Флобером, совершенно вжившимся в свою Эмму Бовари, но в какой-то мере перевоплощение обязательно — хотя бы на две минуты, хотя бы для того только, чтобы найти правильную интонацию или нужную реплику в диалоге.
Герои, несомненно, часть авторской души. Всегда. В этом смысле автор всегда «тратит себя» в своих книгах — как артист в своих персонажах, как хороший учитель — в своих учениках. А вот насчет «крика и рассуждения» — совершенно невозможно взвесить, чего в книге больше. Да и вообще, это зависит от книги. В «Отеле», наверное, больше «рассуждения», а в «Трудно быть богом» — «крика».
Нет. По-моему, это вообще невозможно. Впрочем, на свете все возможно. Но с нами такого не было никогда. В сюжетный тупик — заезжали, и неоднократно. «Параметры» героя меняли — частенько, приспосабливая его к новым задачам, ситуациям, идеям. Виктор Банев изначально был капитан пограничных войск. Кандид (из «Улитки») был Атос-Сидоров. Саул Репнин задумывался как социопсихолог. И т. д. Но не более того.
Диалоги писать было проще и приятнее всего. Это всегда была некая сценка. «Так», говорил кто- нибудь из нас. «Ты — за Фрица, а я — за Воронина. Поехали!» Разумеется, на вооружение брались (заносились в текст) только те фразы, которые не вызывали протеста у визави.
На мой взгляд, нисколько не сложнее. Ведь в каждом из нас есть все: и благородство, и низость, и бесстрашие, и трусость, и готовность к самопожертвованию, и самый заскорузлый эгоизм… Плохой человек не тот, в ком нет ничего хорошего, а тот, в ком плохое побеждает (по тем или иным причинам).
Не было какого-то единого алгоритма. Мир ТББ задумывался как мир «с японским акцентом». (А мир ОО — с венгерским.) В какой-то степени это влияло и на отбор имен. В ВГВ надо было придумать много и очень разных имен — так я составил маленькую программку на «хьюлетт паккарде», и она выбрасывала нам самые причудливые имена, из которых мы выбирали то, что казалось наиболее подходящим. В большинстве же случаев имена брались из случайной газеты (так возник, помнится, Вечеровский из ЗМЛДКС) или какой- нибудь малоизвестной книги (Каммерер из ОО).
Нет ничего проще, чем описывать состояние пьяного человека. Для этого достаточно минимального личного опыта и вполне скромного воображения.
