Когда мы встречаемся, мы всегда играем в эту игру. Оглядываем друг друга, и каждый старается определить, кто больше состарился. Обсуждаем это откровенно, с шуточками.
— Ты все такой же стройный… По-моему, даже слишком худой…
— А ты выглядишь гораздо моложе меня…
— Потому что я толстый… Скоро не смогу вылезать из своего кресла, оно стало слишком узко для моего зада… Садись…
Этот неряшливый человек с насмешливыми глазами — адвокат крупнейших предприятий, и мало кто среди юристов так знает законы и так умеет ими пользоваться.
— Ну, что у тебя не в порядке?
— Ничего… Если не считать, что моя первая жена, Пэт, лежит в больнице в Нью-Йорке, откуда ей вряд ли удастся выбраться, а наш сын Доналд без видимой причины повесился в своем гараже… — Я тороплюсь добавить: — Но я не об этом пришел поговорить с тобой… Я так давно изучал право, что почти все забыл… Скажем, рождается ребенок.
— Законный?
— Просто ребенок… Обычно он должен быть признан отцом и матерью…
— Обычно так… Хотя отец, если он не женат на матери, вполне может и не признать ребенка… Существуют тысячи детей, рожденных от неизвестных отцов, согласно формуле, употребляемой в актах гражданского состояния…
— Вот это меня и интересует. А бывают дети от неизвестной матери?
Он с удивлением смотрит на меня.
— Но ведь ребенок должен выйти из материнской утробы, как же иначе?
— А если женщина отдаст его отцу, и отец признает его с условием, что мать неизвестна?..
Моя идея так его ошеломляет, что он придвигает к себе Гражданский кодекс и, как человек, который пользуется им каждый день, сразу находит нужную страницу.
— Слушай. Статья 334: «Признание внебрачного ребенка совершается путем подлинного свидетельства, если признание не было подтверждено в свидетельстве о рождении».
— Но это ведь не значит, что признание должно быть сделано отцом и матерью…
— Минутку. Вот статья 336: «Признание отца без указания матери и подтверждения с ее стороны правомочно только по отношению к отцу». А статья 339 уточняет: «Всякое признание со стороны отца или матери, так же как и всякие претензии со стороны ребенка, могут оспариваться всеми заинтересованными лицами…»
— Ты ведь сказал: отца или матери…
— Тут имеется в виду не свидетельство о рождении, а позднейшее признание… В акте гражданского состояния имя матери указывается обязательно, даже если оно должно остаться в тайне…
— Ты в этом уверен?
— Увы, да… К тому же врачам-акушерам и акушеркам строго предписано заявлять о всех родах, которые они принимают…
— А если я найду не очень щепетильного врача…
— Это ты впутался в такую историю?
— Моя внучка… Ей шестнадцать лет… Вчера она пришла и объявила мне, что беременна и ненавидит этого парня.
Поль почесывает свой лысый череп, только возле ушей у него осталось немного седых волос.
— Я начинаю понимать смысл твоих вопросов….
— Она непременно хочет оставить ребенка…
— Это говорит в ее пользу…
— Я поддерживаю ее, хотя прекрасно понимаю, что, если она представит этого ребенка как своего, впоследствии для нее вполне возможны различные осложнения… В Швеции подобная проблема просто не возникла бы. Там много девушек с детьми и их уважают, как замужних женщин…
— Но мы во Франции… Дай подумать… По-моему, есть только один случай, когда отец беспрепятственно может усыновить ребенка, мать которого неизвестна… Если он этого ребенка найдет…
Тут уж ни врач, ни акушерка не вмешаются…
— Ты говоришь о ребенке, которого кладут на порог, как в старых романах…
— А почему бы и нет? Заметь, статья 336, если ее внимательно прочесть, дает возможность полагать, что в акт гражданского состояния внесут только заявление отца, не упоминая о матери…
Думаю, такая регистрация возможна после проверки, не имело ли место похищение…
Пока мы таким образом обсуждаем юридическую сторону дела, моя бедная Натали, должно быть, считает минуты, собираясь к доктору Жориссану.
— Врач, вот где загвоздка… Ты говорил о не очень щепетильном враче… Наверное, найдутся такие, которые согласились бы, ведь иные даже достают наркотики своим клиентам… В каждой профессии есть паршивые овцы… Правда, я бы им не доверился…
— Большое тебе спасибо…
— Я еще посмотрю… Если что-нибудь надумаю, позвоню… Я встаю и протягиваю ему руку.
— Увидимся на днях…
— Или через полгода, как в прошлый раз… Я тебя не провожаю…
Он машет рукой с короткими и толстыми пальцами, а я благодарен ему за то, что он не задавал мне более конкретных вопросов… Не спросил, например, кто будет выступать в роли отца…
Я еще успеваю заехать в клуб. Сокращаю время занятий гимнастикой, но Рене массирует меня, как обычно, потом я плаваю.
С полудня я у себя и жду телефонного звонка. Он раздается лишь через сорок пять минут. Это Натали.
— Он потрясающий, твой доктор…
— Он считает, что ты справишься с этим делом?
— Я прекрасно могу родить ребенка, не подвергая ни себя, ни его никакому риску. Ты с ним знаком?
— Нет. Мне его рекомендовал Кандиль…
— Он бы тебе сразу понравился… Он носит очки с толстыми стеклами, а глаза у него добрые… Сейчас я расскажу обо всем бабушке, а после двенадцати попытаюсь застать Хильду одну…
Я не говорю ей о нашей беседе с Терраном. Она полагает, что родить ребенка дело совершенно естественное, и не подозревает об осложнениях, которые за этим могут последовать.
— Еще раз спасибо, Бай… Ты не представляешь себе, как я счастлива… Боюсь только, Жанну это не обрадует, как меня…
Жду телефонного звонка Кандиля, совсем недолго.
— Ваша внучка звонила?
— Кажется, Жориссан считает, что у нее все в полном порядке?
— Совершенно верно… Ей надо только немного успокоиться и впредь щадить свои нервы…
— Я был у Террана…
— Ну, что он говорит?
— Приблизительно то же, что и вы… С точки зрения законности это будет не очень трудно… Только вот врач все осложняет…
— Акушер и в самом деле не может утверждать, что не знает женщину, у которой принимал ребенка…
— Я хотел спросить, а что, если будет только акушерка?..
— Понял… Я думал об этом… Сегодня выясню… Вы будете дома после шести?..
— Буду вас ждать…
- По вашей милости мне приходится заниматься странными делами… Но знайте, мне ничего не известно и никакого отношения ко всей этой истории я не имею…
Давно уже не помню, чтобы я так волновался. Я даже не заметил, что ел за завтраком. Мое возбуждение удивляет мадам Даван, и, чтобы она не думала бог знает что, я говорю ей:
