же ты не уходишь, если не нравится?
КАДРИ. Ты не пускаешь, любовь моя.
ИЛЬМАР (пьет). Не пойму, отчего это бабы так привязываются к тем, кто был у них первым… (Он положил ключ на край стола, Кадри пытается его схватить, но Ильмар опережает.) Ведь ты, женушка, у меня биолог — может, объяснишь, а?.. Да, первый самец действует на женщин так сильно, что они не могут его бросить, по крайней мере такие, как она. Пьянствуй, вытворяй, что угодно. (Почти с садизмом.) Это была упоительная ночь… под ее худой попкой была стиральная доска. Звезды сияли в окне прачечной, а испорченный кран журчал как ручеек где-то далеко-далеко… Да и сама Кадрике хлюпала и всхлипывала, как этот кран. О, это была упоительная ночь, любовь моя!
КАДРИ. Подонок!
ИЛЬМАР. Разве это было не так?
КАДРИ (собирается с силами для контрудара). До сих пор я еще от тебя не ушла. До сих пор от тебя была какая-то польза.
ИЛЬМАР (смеется). Хо-то! Ты слышишь, Март? От меня была польза. Интересно, какая именно. (Пьет прямо из горлышка.)
КАДРИ (нашла идею для атаки, пытается сохранять спокойствие, больше для Марта). Какая отвратительная привычка — пить из горлышка; только водку портишь. (Разглядывает бутылку на свет.) Ведь я была девчонка из общежития, родители давно умерли. До чего же была противна эта жизнь в общежитии. Побитые плафоны, ржавые койки и запах подгорелого маргарина… Противнее всего были умывалки. Под ногами хлюпает. Раковины рыжего цвета, нужники текут и вечно засорены. Как-то я поскользнулась в темной умывалке и упала, стукнувшись головой о батарею. Я сидела в темноте и ревела… Вот тогда я и решила, что возьму себе в мужья этого пай-мальчика. Хотя бы для того, чтобы вырваться оттуда… И, как видишь, вырвалась!
ИЛЬМАР. И теперь ты довольна своей жизнью? (Он пытается иронизировать, но импровизация Кадри оскорбила его до глубины души, он поверил ее словам.) Довольна?
КАДРИ (развязно). А чем мне тут плохо? Сегодня выставила твою аристократическую мамашу. Скоро тебя отправлю лечиться от алкоголизма, а квартира достанется мне… Что касается того, первый ты у меня или не первый, об этом потолкуем в другой раз… А теперь я советую тебе идти бай-бай. А мы с Мартом, «светозаром-теплозаром», прикончим эту бутылочку.
ИЛЬМАР. Говоришь, отправишь меня на лечение?.. Ты этого никогда не сделаешь!..
КАДРИ. Почему же?
ИЛЬМАР. Не скажу.
КАДРИ. Скажи, радость моя!
ИЛЬМАР. Не хочу тебя огорчать, дорогуша.
КАДРИ (смеется). Ты не хочешь меня огорчать? Что с тобой стряслось? Может, ты сам огорчен, мой бедный бывший возлюбленный?
ИЛЬМАР. Такие женщины, как ты, никогда не оставляют своих мужей, если уж однажды заполучили.
КАДРИ. Какие — такие?
ИЛЬМАР (выпаливает). Некрасивые! (Победоносно расхаживает по комнате, заложив руки за спину.) Может, я выразился не совсем точно. Некрасивые и несексапильные женщины. Ты не привлекаешь мужчин. Понятно? Ты просто уличный мальчишка в обличье женщины. Даже прыщавые юнцы на тебя не позарятся. Вот поэтому такие женщины никогда не оставляют своих мужей, если уж они чудом попали под венец. Даже горьких пьяниц.
МАРТ (оторопел). Ильмар! Ты бы хоть подумал прежде, чем языком трепать.
Кадри сломлена, судорожно глотает слезы, встает и подходит к окну, смотрит в ночь. За окном огромный, заслоняющий горизонт террикон освещен огнями.
МАРТ. Наверно, мне и вправду лучше уйти…
КАДРИ. Не надо! (После длинной паузы, глухо.) Сегодня… ты, Ильмар, многое расставил по своим местам. Себя и меня тоже…
ИЛЬМАР. Расставил? Вот и хорошо.
МАРТ. Ты, Ильмар… брось. Все-таки жена… И вообще женщинам такое не говорят.
ИЛЬМАР (окончательно захмелел). Прекрасно!.. А теперь я сам пойду и принесу водки. Пойду и принесу. Вот так!
МАРТ. Где ты ее ночью достанешь?
ИЛЬМАР. Захочу — достану. Захочу — до смерти напьюсь!
МАРТ. Не валяй дурака, Ильмар!
ИЛЬМАР. Ты командуй у себя дома! А эта квартира пока еще моя. Все, я пошел. (В нем проснулась ревность, которую он старается прикрыть грубостью.) Жена, развлекай гостя! (Выбегает. В комнате сгущается напряженное молчание. Слышно, как вагонетка с пустой породой взбирается со скрежетом по подвесной дороге на гору и с грохотом опустошается.)
МАРТ. Он скоро вернется — ему на пользу немного мозги проветрить. Мне… мне, наверно, тоже пора…
КАДРИ (с каким-то отчаянным весельем, басом). Заложим-ка за воротник!
МАРТ. Ого! Вот это женщина. Маленькая, да удаленькая!
КАДРИ. И злая, с острыми зубками, как у крысы? На самом деле, острые?
МАРТ. Как иголки! (Пьет.) А мне это очень нравится.
КАДРИ. На вкус и на цвет товарищей нет. Вот Ильмар только что высказался, что он думает обо мне… Его тип — полные женщины. Ему нужно было вместо крысы взять в жены слониху.
МАРТ. Слониху, говоришь?
КАДРИ. Красивую дебелую слониху, в кружевах. Мужчинам такие, наверно, больше нравятся.
МАРТ. Мне лично запах пота не нравится. Мне нравятся совсем другие женщины.
КАДРИ. Какие же?
МАРТ. Кадри, этот Ильмар не стоит и ноготка на твоем мизинце. Пошли ты его к чертовой бабушке!
КАДРИ (с кокетством). А мне куда прикажешь деваться? Ильмар сказал все, что он думает. Я некрасивая и, как он еще сказал, несексапильная женщина, на которую даже прыщавые юнцы не позарятся.
МАРТ. Ненормальный он, твой Ильмар.
КАДРИ. Значит, ты не разделяешь его мнения? Выходит, есть и похуже меня?
МАРТ (все больше зажигаясь от бессознательного кокетства Кадри, вызванного горечью). Знаешь, Кадри…
КАДРИ (игриво). Нет, не знаю… А что?
МАРТ. Если бы ты надела вместо этого серого мышиного халата какое-нибудь переливчатое мини-платьице… (Март возбужден до предела, но Кадри не замечает этого.)
КАДРИ. Гость желает, чтобы для него устроили небольшой стриптиз?
МАРТ. Знаешь, что я подумал: машина у меня есть, правда, отцовская, но все же… дача у меня есть… деньги тоже есть…
