Дуэйн кивнул и, чтобы не отвечать, сделал вид, что пьет. В эту минуту как раз зазвонил телефон, оказалось, что это Дейл, и когда Дуэйн вернулся, Старик уже ушел в мастерскую возиться с «обучающей машиной», которую назвал «Марк V».
На реку они отправились сразу после восхода солнца, когда рыба всплывает к поверхности, чтобы подкормиться, и Дуэйн пожалел, что не взял с собой удилище. Церемонии как таковой не было: Старик несколько мгновений держал урну над водой, будто бы раздумав освобождать ее от содержимого, затем, когда первые лучи солнца коснулись ветвей кипарисов и росших чуть ниже ив, внезапно опрокинул ее и постучал по дну, чтобы вытряхнуть оттуда последние частички пепла.
Кости упали с тихим всплеском, привлекшим внимание малька и по меньшей мере одного окунька, которого Дуэйн увидел на мелководье. Прах образовал на воде легкую серую пленку. Она поплыла по течению, закружилась вокруг коряги, хорошо знакомой Дуэйну по его рыбацким подвигам, а потом более быстрое подводное течение понесло ее к мосту… Сплошная пелена постепенно распалась на части, ушла ко дну и смешалась с речной водой.
Дуэйн швырнул в воду камешек и вспомнил, что в прежние времена с упоением предавался этому занятию, когда ему становилось скучно в компании взрослых. Наверное, он распугивал таким образом всю рыбу. Но дядя Арт никогда не жаловался.
Дуэйн встал, отряхнул руки и начал взбираться по тропинке на крутой берег, к машине. Только сейчас он заметил, как похудел за последние недели отец, какой темной и морщинистой стала его шея, а на щеках прибавилось серебра. Дуэйн впервые осознал, что Старик его и вправду состарился.
Из дома дяди Арта уже успели выветриться все запахи, свидетельствовавшие о присутствии там человека, и теперь он казался сырым и необитаемым.
Пока Старик рылся в ящиках и перебирал папки с документами и разными другими бумагами, Дуэйн поспешно просмотрел старые блокноты и заглянул в корзину для бумаг. Дядя Арт был таким же маниакальным любителем посидеть с ручкой, как и он сам.
А это что? Скомканный листок лежал в корзине под смятой пачкой из-под сигарет и остальным мусором. Возможно, он попал туда субботним вечером, как раз накануне аварии.
1. Проклятый колокол, или Стела, или как его там, в конце концов остался целым и невредимым. Упоминание о нем имеется в «Книге закона», в разделе «Медичи».
2. Шестьдесят лет, шесть месяцев, шесть дней. Допуская, что абсурдное и невероятное все же стало реальностью и что события, о которых говорил Дуэйн, имели место из-за того, что эта штука «ожила» после многих веков молчания, можно предположить, что на рубеже столетий состоялось жертвоприношение – вероятнее всего, в начале 1900 года. Следует проверить в городе. Найти людей, которые могут помнить события тех лет. Ничего не говорить Дуэйну, пока не выясню все до конца.
3. Кроули утверждает, что колокол, иначе Стела, использует людей. И заключает словами о каких-то «посланцах Мира Тьмы» – черт знает, что конкретно он имеет в виду. Проверить сведения о «существах на улицах Рима» во времена пребывания на папском престоле Борджа и Медичи.
4. Связаться с Эшли-Монтегю. Заставить его говорить.
Дуэйн перевел дыхание, свернул листок, сунул его в карман фланелевой рубашки и вышел на террасу. Трава на лужайке сильно разрослась. Какие-то насекомые громко жужжали у самых его ног, а цикады в кронах деревьев звенели так оглушительно, что у Дуэйна закружилась голова. Он уселся на металлический стул, закинул ноги на перила и уставился в никуда, погрузившись в размышления.
Только когда Старик вышел на террасу и вдруг замер как вкопанный, схватившись за косяк двери, Дуэйн понял, кого он напомнил отцу… На этом стуле, в этой позе… Понял, на кого он был похож в тот момент.
В руках у Старика были все нужные бумаги. Они заперли входную дверь, понимая, что пройдут, быть может, недели, а то и месяцы, пока они снова приедут сюда, чтобы навести порядок перед аукционом.
Машина, подпрыгивая на выбоинах, помчалась по дороге.
Дуэйн ни разу не оглянулся.
Выбор Дуэйна пал на миссис Мун.
Матери библиотекарши было уже порядком за восемьдесят, и она всю жизнь провела в Элм-Хейвене, причем с самой юности жила в доме на углу Депо-стрит и Второй авеню, то есть прямо напротив Старой центральной школы. Дуэйн не был толком знаком с этой женщиной – он лишь видел ее вместе с мисс Мун на прогулках, когда приезжал в город.
А вот мисс Мун он знал хорошо. Дуэйну было четыре года, когда дядя Арт записал его в библиотеку.
Мисс Мун слегка нахмурилась и покачала головой, глядя на упитанного малыша, стоящего перед ее столом.
– Но у нас совсем немного книжек с картинками, мистер Мак-брайд. Мы предпочитаем, чтобы родители… э… наших маленьких читателей пользовались своими абонементами, выбирая книги для малышей.
Дядя Арт ничего не ответил. Вместо этого он взял с полки ближайший том и вручил его четырехлетнему Дуэйну. «Читай», – велел он.
«Глава первая… Я появляюсь на свет, – читал Дуэйн. – Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это место займет кто-нибудь другой – должны показать последующие страницы. Начну рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что мой первый крик совпал с первым ударом часов…»[70]
– Хорошо, – сказал дядя Арт и вернул книгу на полку. Мисс Мун еще сильнее нахмурилась и затеребила цепочку
от часов, но все-таки выписала абонемент на имя Дуэйна Мак-брайда. И в течение многих лет эта карточка была самой ценной из всего, что принадлежало Дуэйну, несмотря на то что мисс Мун всегда относилась к нему с холодностью, порою даже обидной. В конце концов она поставила себе задачей строго следить за тем, чтобы чрезмерно пухлый мальчуган не брал слишком много книг одновременно, и всякий раз, когда он не сдавал книги вовремя, делала ему выговоры. Но, как вскоре выяснилось, Дуэйн задерживал книги не потому, что не успевал прочесть, – нет, он буквально проглатывал всю принесенную стопку в первые же несколько дней после возвращения из библиотеки, но потом ему приходилось подолгу ждать, пока отец снова подбросит его в город.
Когда уже во втором классе Дуэйн увлекся таинственными историями Нэнси Дрю, приключениями женщины-детектива из романов К. С. Форестера и шедеврами Роберта Льюиса Стивенсона, мисс Мун как-то заметила, что книги Нэнси Дрю – это скорее, как она выразилась, «чтение для девочек», и язвительно осведомилась, нет ли у Дуэйна сестры.
Дуэйн усмехнулся, поправил очки, дерзко протянул: «Не-а-а» – и пересчитал отобранные пять книг, дабы убедиться в том, что не превысил установленную норму. Все романы принадлежали перу Нэнси Дрю. Покончив с этой серией, он открыл для себя Эдгара Раиса Берроуза и провел великолепное лето, пересекая степи Барсума,[71] джунгли Венеры и с наибольшим наслаждением совершая головокружительные прыжки по «средней террасе» вместе с лордом Грейстоком – знаменитым Тарзаном. Дуэйн не был уверен, что понимает, что такое «средняя терраса», но попытался соорудить нечто подобное в куще приземистых дубов, росших вдоль ручья. Уитт, склонив голову набок, удивленно наблюдал, как его хозяин скачет с ветки на ветку и ест, не слезая с дерева.
Следующим летом Дуэйн взахлеб читал Джейн Остин, и на этот раз мисс Мун ничего не сказала о том, что это «чтение для девочек».
Покончив с утренними делами, Дуэйн отправился в город. С каждым годом Старик сокращал площадь обрабатываемых полей, сдавая большую часть из своих трехсот сорока акров в аренду мистеру Джонсону, так что и дел становилось все меньше. Дуэйн продолжал ходить за скотом, проверять, чтобы все животные были вовремя накормлены и напоены, но когда они целыми днями оставались на пастбище, дел было тоже немного. Удобрения были вывезены на поля еще в мае, так что и по этому поводу Дуэйн мог не беспокоиться.
Этим утром он закончил ремонт шестирядного культиватора: гидравлический подъемник на задней рабочей части опускался слишком быстро, поэтому Дуэйн приспособил к нему съемный гидравлический цилиндр, а потом смазал и закрепил дополнительную раму. Все время, пока Дуэйн трудился над культиватором, над ним угрожающе нависал стоявший в углу сарая большой кукурузоуборочный комбайн,
