Калинин поднял на него измученный взгляд.
– У меня не хватает сил рассуждать об этом, – тихо произнес он.
– Зачем? – повторил старшина, не слыша реплики.
– Они погибли от холода, – произнес подошедший Ермолаев. – Их тащили под снегом несколько километров без одежды – жуткая и мучительная смерть.
Старшина и Ермолаев внезапно умолкли. До них вдруг дошло.
Случившееся с немцами было ужасно. Но ведь то же самое произошло и с частью красноармейцев. С теми, кто сгинул под снегом во время сегодняшнего нападения.
То же могло случиться с каждым из живых солдат.
С каждым!
– У нас нет выбора, – произнес старшина. – Нужно двигаться дальше и добраться до этой треклятой высоты.
– Стойте! – внезапно воскликнул Калинин. Солдаты повернулись к нему.
Алексей сосредоточенно рассматривал странную позу одного из покойных. Его тело было согнуто под прямым углом, руки вытянуты и раскинуты в стороны. Не может умирающий человек лежать в такой неестественной позе!
– Раскопайте все трупы, – приказал он.
– Зачем? – спросил Семен Владимирович. – Ты думаешь, что здесь может оказаться кто-то из наших?
– Нет, – ответил Алексей. – Наши ребята в другом месте.
Старшина внимательно посмотрел на лейтенанта. Солдаты замерли в ожидании.
– Делайте, что приказал командир! – воскликнул, Семен Владимирович. – Ну-ка! Навались!
Солдаты начали раскапывать тела, разгребая полуметровые слои снега и отбрасывая комья в сторону. И тут выяснилась важная деталь. Некоторые трупы лежали группами. Руки одного касались лодыжек другого. Позы, в которых смерть настигла немецких солдат, были самыми разными. Кто-то распростерся на спине, раскинув в стороны руки, кто-то свернулся калачиком, ухватив себя за пальцы ног. Чем больше вскрывали бугорков в сугробах, тем картина, которая на первый взгляд была ясна, становилась сложнее и запутаннее.
Чуть позже Алексей увидел, что у некоторых мертвецов одинаковые позы.
– Они лежат в ряд! – вдруг воскликнул один из солдат.
– В несколько рядов! – догадался другой. Но Алексей и сам заметил это…
В отличие от остальных, Вирский не рыл сугробы, а только стоял рядом и наблюдал. Откапывать фашистские трупы, каждую секунду представляя, как твои пальцы натыкаются на мерзкую обледенелую плоть? Он готов был терзать мертвые тела нацистов, а не бережно смахивать снег. Руки зудели неимоверно, к тому же начал доставать хриплый грудной кашель. Вирский был без шапки, потому что где-то потерял ее вместе с рукавицами и тонким шарфом.
Только что красноармейцы отрыли труп белобрысого фашиста, верхняя губа которого задралась, обнажив длинные передние зубы. Вирский наклонился к нему, изучая предсмертный оскал.
«Как ты отвратителен, – думал Сергей. – И как прекрасна твоя агония».
Ему вдруг показалось, что труп шевельнулся. Вирский отпрянул.
Впрочем, нет. Почудилось. Немцы мертвы. Мертвее не бывает!
– Гав! – произнес мертвый белобрысый фашист.
Вирский подскочил на месте и испуганно вскрикнул. Стоявшие поблизости солдаты на секунду повернулись к нему и продолжили работу.
Сергей не мог заставить себя оторвать взгляд от двигающихся губ на лице трупа. Теперь ясно видно, что немец не мертв. Он просто лежит в снегу, пусть в неудобной позе, но просто лежит, ожидая чего- то.
– Страшно? – произнес нацист.
– Не очень, – соврал Вирский.
Он посмотрел на другие тела и обнаружил, что они тоже живы. Немцы лежали смирно, держа друг друга за руки и щиколотки. Иногда немного меняли позу, когда становилось неудобно, но шевелились тихо, чтобы этого не заметили раскапывающие их красноармейцы.
Солдаты третьей роты не видели, что немцы в сугробах живы! Они продолжали ворочать лопатами, и снег летел во все стороны.
– Ты нашел камень? – спросил мертвый фашист.
– Да, – ответил Вирский. – Я дотронулся до него, но ничего не произошло.
– Не всё сразу, – сказал немец, вращая остекленевшими глазами. – Нашел помощника?
– Есть один согласный со мной человек, – ответил Вирский и вдруг пожаловался: – У меня руки чешутся.
– Терпи, скоро пройдет.
– Я боюсь сугробных тварей! – признался Сергей. – Они сожрут меня!
