захватило дух.
Калинин упал на колени и спешно принялся разрывать песок. Вслед за сумкой показалась неподвижная рука, и он стал копать быстрее.
Лицо Семена Владимировича казалось мертвым. Калинин вытащил старшину и торопливо принялся делать искусственное дыхание, которому его обучали давным-давно. В школе. Кажется, сто лет назад.
Наконец старшина закашлялся. Калинин помог ему сесть.
– Живой! – радостно произнес Алексей, обнимая старшину. Тот заключил лейтенанта в железные объятия.
– Почему это с нами происходит? – с болью в голосе вопрошал он.
– Не знаю. Но нужно идти дальше. Нужно найти Ермолаева.
Семен кивнул.
Около часа они блуждали в поисках сибиряка, но не обнаружили никаких следов. Обессиленный Калинин опустился на песок. Семен остался на ногах, пристально глядя на лейтенанта.
Он не хотел обсуждать происшедшее и вообще говорить о чем-то. Калинин подумал о том, что Ермолаев не первый, кого они потеряли в этом страшном походе к Черноскальной высоте.
– Надо идти. – Калинин поднялся. – У нас есть приказ.
– Ротный, – вдруг произнес старшина, заглянув в его глаза. – Ты наш ротный, Алексей!
– Рота погибла…
– Это неважно. Ты остаешься ротным тех мертвых солдат. Командиром потерянной роты. Настоящим! И во имя погибших мы должны дойти до конца. – Старшина увлек его за собой. – Пойдем, командир! У нас есть приказ. Или ты забыл?
Глава 9
Пески под ногами, в которые обратилась колонна-лестница, сменились каменными плитами. Их поверхность густо покрывали мелкие надписи на кириллице, которых было настолько много, что Калинин даже не пытался их прочесть. Вокруг по-прежнему стоял туман, преображавший окружающий мир в черно- белое кино. В этой серой пелене было видно ни стен, ни свода. Только бесконечная череда плит.
Снова раздался плеск воды – более громкий и явственный. Калинин прибавил шагу, стремясь отыскать источник, и неожиданно обнаружил, что идет один.
Он резко обернулся. Сердце тревожно забилось. Что произошло на этот раз?
Семен остался метрах в десяти позади него. Отрешенным взглядом он уставился куда-то вниз, на одну из плит, которые вместе составляли бескрайнее поле.
– Что случилось? – спросил Алексей, вернувшись.
Старшина не промолвил ни слова и не поднял головы, а лишь сделал шаг назад, уходя с плиты.
И рухнул на колени.
Алексей было кинулся к нему, но замер как вкопанный.
Квадратный камень перед Семеном светился изнутри и стал полупрозрачным, точно лед.
И под ним открылись человеческие лица.
Калинин припал к плите.
– Господи боже! – произнес старшина. Сквозь затуманенный слой на них смотрели сгинувшие в снегах красноармейцы.
– Рогачев… – пробормотал Алексей, узнав оружейника, который изготовил для него пулю «дум-дум». Он узнал разведчиков, командира второго взвода Калугина, который исчез еще при первой атаке сугробных кротов.
– Ваня, – глухо пробормотал старшина. Из глубины выплыло лицо Ермолаева. – Ты уже здесь.
Губы Ермолаева двигались. Сибиряк пытался что-то передать им, но сквозь прозрачную толщу плиты не проникало ни звука. А тем временем рядом появилось другое лицо.
– Приходько, – прошептал Алексей, невольно дотронувшись до плиты.
Прямой взгляд Николая был грустным, полным какого-то сожаления. Калинин с болью смотрел на украинца. С новой силой вспыхнуло чувство вины за то, что он не успел спасти солдата.
– Смотри, – сказал Семен, указывая на новое лицо.
Зайнулов.
Взгляд политрука был суровым. Михаил Ахметович как бы пытался что-то сказать. Короткое рыдание вырвалось из груди Алексея.
Калинин ударил ладонями по плите, затем попытался подцепить ее пальцами за края, но плита была плотно подогнана к соседней. Настолько плотно, что даже щель заросла. В отчаянии Алексей схватился за гранатную сумку.
– Нет, командир! – Старшина оттащил его в сторону. – Они мертвы, понимаешь? Все мертвы!
Разум вернулся к Алексею. Он перестал вырываться из крепких объятий старшины, и тот отпустил молодого лейтенанта.
Калинин опустился на колени.