– Здесь написаны их имена, – произнес он, указывая на крохотные буквы на поверхности плиты. – Ты прав. Это надгробный камень.
Он окинул взглядом остальные плиты, составляющие гигантское и, вероятно, бесконечное поле. Такое же бесконечное, как сама жизнь.
– Здесь под каждой плитой умершие, – прошептал он. – Это место их упокоения.
Они вновь посмотрели на солдат, которые протягивали руки и бескровными пальцами касались плиты изнутри. Они гладили ее и царапали, словно надеялись выбраться. Алексей чувствовал, как тяжело ему оторвать взгляд от знакомых лиц.
– На мертвых нельзя долго смотреть, – прозвучал рядом голос.
Калинин со старшиной подняли головы и отпрянули назад. Ни рассыпающиеся колонны, ни мертвые сослуживцы – ничто на белом свете не могло их так напугать и привести в трепетный ужас, как маленькая девочка в бантах и голубом платье, незаметно возникшая около них.
Теперь Алексей видел, что она не была его двоюродной сестрой. Ее лицо походило на тысячи и тысячи обыкновенных детских лиц, оставшихся за пределами заколдованного леса. Только взгляд был совершенно недетским – он был внимательным и строгим. Пышные банты и легкое голубое платье отвлекали внимание от глаз взрослого человека.
Девочка-смерть.
В голове Алексея пронеслась мысль, что люди неправильно представляют смерть в образе костлявой старухи. Она – маленькая девочка, которая играет людьми, словно куклами. У нее есть власть, у нее есть сила. Она позволяет людям жить, она заставляет их умирать. Зайнулов видел смерть в госпитале, где умирал генерал армии. Он принял ее за давно умершую дочь. Приходько тоже видел ее перед своей гибелью. Как, наверное, и рядовой Парамонов…
– Больше не смотрите под ноги, – посоветовала она настолько нежным и сладким голосом, что даже в голову не приходило назвать его шепотом смерти. – Горечь и скорбь затмевают разум. Вы можете остаться здесь навсегда. Будете бродить по Долине Мертвых в поисках потерянных родных и близких. А обнаружив их, бесконечными неделями и месяцами будете пытаться понять, что они говорят вам, будете спрашивать о прошлом, затем будете разбирать их ответ. И так без конца.
– Скажи, – произнес Семен, сильно волнуясь. – Мой сын тоже здесь?
Алексей тронул его за локоть. Семен вздрогнул, придя в себя. Поддавшись воле чувств, он угодил в ту самую ловушку, о которой рассказывала девочка.
– Я не знаю, что тебе нужно, – произнес Калинин, обращаясь к ней. – Но мы должны выполнить приказ.
– Тогда пойдемте.
Они поднялись с плит и двинулись за щуплой маленькой фигуркой, держась от нее в паре шагов. Алексей и Семен всё еще дрожали. Калинин первым совладал с собой. Несмотря на жуткий страх, он понимал, что прямо сейчас, в течение нескольких обыденных минут, которых хватает, чтобы почистить зубы или прицелиться в темный силуэт врага в далеком окопе, Алексей Калинин может проникнуть в тайны мироздания, для постижения которых человечеству нужны тысячелетия.
– Куда мы идем?
– К Храму Воды. Священному и вечному.
– Ты нам помогаешь?
– Вы преодолели лес. Я вам больше не помеха.
– Зачем ты уничтожила наших солдат?
– Я стерегу Храм. Лес служит ему защитой. Сюда никто не может проникнуть. Ни человек, ни бог.
– Но мы прошли.
– Значит, вы заслужили право находиться здесь. Вы достойны.
Справа и слева возникли высокие стены, а над головой появился арочный потолок. Они оказались в огромных залах, которые окутывал мрачный серый свет. Гигантские каменные колонны уносились ввысь, поддерживая своды. Поверхность колонн была усеяна знаками, среди которых преобладали заключенная в круг свастика и волнистые узоры, обозначающие воду.
Впереди из тумана медленно выплыла стена, которая перегораживала зал. В ней от пола до потолка зиял огромный разлом, черный по краям. Сквозь него из-за стены доносился отчетливый гул воды, плеск и звон капель. Здесь они и остановились.
– Что там за стеной? – спросил Калинин.
– Вода, – просто ответила девочка.
– Почему вода? Что это за вода?
– Я не знаю. – Она повернулась к ним. – Я никогда не была там и не имею права там находиться. Я – хранительница. Я и мои кроты.
– Ты охраняешь Чернобога? – спросил Алексей. Девочка нахмурилась. Маленький носик презрительно сморщился.
– Я охраняю Храм.
Этот ответ породил в голове Алексея целую бурю мыслей. Если Храм есть центр мироздания, значит, смерть является для него лишь сторожем. Не потому ли и придумана смерть, чтобы отгородить от алчных людей тонкие механизмы, которые управляют Вселенной?
Впрочем, не только от людей.
– Почему расколота стена?
