Словно зачарованные мы стояли и глядели, как в небесах, над ставшими вдруг прозрачными клубами пара, распускается уродливая пятиконечная звезда. В облаках замелькали черные пятна, и спустя секунду из-за них вывалились обломки, которые еще несколько секунд назад являлись «двадцать девятым» МиГом.
– Твою мать! – громко произнес дядя Саня, выронив горящую спичку.
От падающей по косой траектории раскаленной груды металла отделились два неслабых обломка и с воем устремились к нам, увеличиваясь на глазах. Сперва мне подумалось, что они промчатся над спецхраном и рухнут куда-то в картофельное поле Ипатова, лишив фермера приличной части урожая. Но уже через пару секунд стало ясно, что обломки мимо не пройдут.
Мои подчиненные сломя голову бросились врассыпную. Тарасыч – обратно к сваям. Дядя Саня – в канаву возле казарм. Орех – к центральным воротам. Один я остался на прежнем месте, задрав голову и сосредоточенно взирая на два стремительно надвигающихся куска авиационной брони. Какой смысл убегать? Все равно не вычислишь место падения, которое наверняка находится где-то между теорией вероятности и законами подлости.
Когда обломки приблизились настолько, что практически нависли над головой (я уже думал о том, какой я все-таки по жизни идиот, поскольку меня сейчас разнесет на хрен), они неожиданно разделились, уйдя влево и вправо. Один с грохотом пробил трухлявую крышу казарм, подняв в воздух доски, щепки и куски заплесневелого шифера. С хрустом он прошел сквозь длиннющее здание, круша деревянные перегородки, вывалился с торца и врубился в землю, подняв фонтан грязи. Другой обломок, часть крыла с красной звездой, с такой силой врезался в плац, что по земле пробежала сейсмическая волна, которую можно было смело классифицировать по шкале Рихтера. Обломок прокувыркался по территории, подпрыгивая и разбрасывая вокруг себя комья почвы, порвал проволоку ограждения и угомонился где-то в глубине луга. Секундами позже к северу за лесом раздался дробный грохот – туда упали остальные обломки.
Я ощупал свои ляжки, чтобы проверить, на месте ли ноги – они настолько онемели, что, казалось, отсутствовали вовсе. Ноги были на месте. Я отряхнул с плеч щепки, ладонью стер грязь с лица. В разных концах спецхрана шевелились фигуры моих караульных. Они оглядывались, неуверенно и заторможенно поднимались на ноги. На вышке двигался серебристый колпак Морозова. Слава богу, все целы.
За холмом, на склон которого заползала техника усиленного мотострелкового взвода, началось нечто невиданное. С неба туда ударили три ослепительных луча – прямых, ярких, обвитых трескучими молниями. Я так и не увидел обещанных Гордеевым ЗРПК «Тунгуска» – только взметнувшиеся столбы огня, озарившие наши лица оранжевым светом. Техника и люди – весь взвод остался на склоне, не успев перестроиться из походного порядка в боевой, не успев выпустить в небо ни единой ракеты. Белые лучи из-за облаков изжарили их беспощадно.
Все было кончено в течение пятнадцати—двадцати секунд. Лучи из-за туч исчезли, оставив за холмом полыхающее пожарище. Я не мог отвести от него глаз.
Сквозь дребезжащий гул в ушах я различил мелодию играющего в кармане мобильника.
Звонил Гордеев.
– Положение оказалось серьезнее, чем мы предполагали, капитан! – кричал он мне в ухо из трубки. – Взвод уничтожен. Истребитель сбит. На тебя идет боевая тарелка. Держись, Стремнин, богом тебя заклинаю!
Глава 12
Последний рубеж обороны
Все исчезло. Не было никаких движений, никаких шевелений, никаких световых эффектов в небе. Только пожар за холмом, который добавил нам света в лагере. Вывернув шею, я внимательно оглядывал могучую ватную перину облаков, низко висящую над нами. Где прячутся эти летающие сволочи?
Вернув взгляд на землю, я неожиданно обнаружил около себя Морозова. От быстрого дыхания его грудь часто вздымалась. На искаженном страхом лице играли кроваво-красные отблески. Серебристый колпак съехал на левое ухо.
– Это что? Вот с этим вот мы должны сражаться? – истерично завопил он. – Да они сожгут нас как кузнечиков в печке!
Я вкатил ему смачную оплеуху. Морозов не удержался на ногах и ткнулся задницей в землю.
– Ты что здесь делаешь! – рявкнул я. – Марш бегом на вышку!
То ли из-за пережитого стресса, то ли из-за водки губы плохо слушались, поэтому слова получились скомканными. Морозов испуганно таращился на меня снизу вверх, я стоял над ним, пошатываясь, пьяный и злой, со сжатыми кулаками.
– Командир, – позвал из темноты дядя Саня. – Тухлое наше дело. Сбросят несколько бомб – от нас мокрого места не останется.
– Не сбросят! – огрызнулся я, отвечая всем разом. – Они с нами будут бережно, как с любимой женщиной. Им очень нужна штуковина, которая у нас хранится, а при массированной бомбардировке ее можно повредить.
– Так, может, это… того ее? – раздался с другой стороны неуверенный голос Тарасыча. Морозов ползал у ног, рассматривая меня взглядом побитой собаки.
– Нельзя ее того. Был приказ сохранить во что бы то ни стало. Хватит разговоров, всем на свои рубежи! Мороз, я что сказал, твою мать! …Хотя нет, стой. Стой, говорю, иди сюда! Нечего тебе на вышке торчать у всех на виду, и так все ясно. Иди лучше к Орехову… Где Орех?
Наш полууголовник исчез. Сгинул в синей вечерней мгле. После телефонного звонка я видел его фигуру, копошащуюся возле ограждения, но потом прибежал Морозов, и я потерял Орехова из вида.
На три окрика во все горло он не отозвался. Я отправил следом в пространство длинную матерную тираду, потом, переместившись под навес, опрокинул в себя еще стакан, зажевал чьей-то колбасой и вернулся к бункеру. Орех сбежал, поняв, с чем нам придется иметь дело. Поступок вполне укладывался в его характер, составленный из бесчисленных понтов. А стоило попасть в настоящую передрягу, как его и след простыл.
Воздух вокруг меня вдруг пришел в движение. В пробитых обломком казармах засвистел ветер. На севере, за стеной темного леса, что-то завыло, загудело. Землю под ботинками прошила дрожь. У стоявшего возле меня Морозова ослабли ноги, и он рухнул коленями на бетонную отмостку.
– Мамочки, что это? – прошептал он.
Из темного ветвистого массива послышался треск сучьев, хруст стволов… и из-за леса на нас выплыло огромное массивное блюдце.
Аппарат пришельцев шел низко, волочась днищем по верхушкам деревьев, осыпая вниз дождь из сучьев, листьев и хвои. Движение сопровождал высокий чужеродный гул. На фюзеляже светились красные огни, похожие на чьи-то огромные глаза, прищуренные от ярости. В тот момент мне подумалось, что дяди Сани с двустволкой, посаженного на том направлении, все-таки недостаточно.
Летающее чудовище отделилось от леса и, скользнув над свободным от деревьев участком земли, повисло над нашей караулкой, кажущейся жалкой и хрупкой на фоне тяжелой гудящей стали.
Бластер как-то незаметно переместился с плеча в руки. Пальцы попытались поудобнее устроиться на изгибах чужого оружия, но не получалось. Впрочем, уже неважно.
Пришло время опробовать трофейную пукалку на полноразмерной мишени.
Предохранителем служил небольшой рычажок на затворной раме. Я повернул его, плотно прижал к плечу короткий приклад и поймал в широкоугольный прицел массивный борт,
