– Не буду я носить эту хренотень, – сообщил Орех. – У меня лысина вспотеет.
– Разговорчики в строю! – рявкнул я. – Все видели могилу Кляксы? Кто не видел, подойдите и рассмотрите как следует. Не станете меня слушать – окажетесь на глубине двух метров по соседству. Это вам не шутки. Мы на пороге войны, какой еще никогда не было в истории человечества! На кону стоят миллиарды жизней, и мы их первый рубеж обороны! Мы – Брестская крепость, поняли, вашу мать?
Ничего они не поняли. Орех морщился. Морозов непонимающе вертел головой. Тарасыч принялся отстукивать зубами тревожные позывные азбуки Морзе. Дядя Саня снисходительно усмехался, поглядывая на них.
И все-таки я заставил всех до одного скрутить себе колпаки. У Морозова получился широкий цилиндр, который съезжал ему на уши, отчего над ним все смеялись. Орехов, соорудив защиту, тут же снял ее, за что получил от меня затрещину. Когда я отвернулся, он сверлил спину взглядом, полным лютой ненависти. Такого злыдня нельзя отпускать ни на шаг. Тем более поворачиваться к нему спиной.
Я приказал забрать из караулки карабин, продукты, чайник, водку и электрическую плитку, потом запер на замок створки ворот, и мы двинулись к бункеру. Продукты, которые парни привезли из дома, водку, плитку и чайник сгрузили на длинный стол под деревянным навесом, расположенным метрах в двадцати от объекта обороны. Раньше здесь чистили оружие, а теперь будет полевой шведский стол.
– Морозов! – позвал я. Будущий студент политеха устало глянул на меня из-под съехавшего на глаза серебристого защитного колпака. – У тебя как со зрением?
– Единица, – ответил он не без гордости.
– Тогда дуй на вышку. Вот тебе рация. Гляди во все четыре стороны и немедленно докладывай о любых перемещениях, даже если это окажется заблудившаяся корова или трактор Ипатова. Оптические феномены, странные облака, летящие по небу объекты – я должен знать о них моментально!
– О летящем объекте под названием «птица» тоже докладывать? – насмешливо спросил этот умник.
– Если крупная стая – непременно.
Морозов, держа руки в карманах, с опаской посмотрел на торчащее посреди спецхрана строение из деревянных брусьев, покрытое шелушащейся краской, которая двадцать лет назад, возможно, была зеленой.
– Там пол трухлявый. Могу провалиться.
– Захватишь с собой пару крепких досок из казармы, бросишь под ноги. Гляди во всю свою единицу, Морозов. И не вздумай там спать – убью, если обнаружу! Пошел.
Он двинулся к вышке как-то заторможенно, продолжая оценивать взглядом ее крепость и не вынимая рук из карманов. Сказать по правде, не было у меня доверия ни к нему, ни к Орехову. Нужно хотя бы три месяца, чтобы вылепить из обоих нормальных людей. Конечно, не стоит их равнять под одну гребенку. Морозов хотя бы в институт собрался поступать, значит, что-то должно быть в голове. Потому что у Орехова, по-моему, в голове совсем пусто.
– Тарасыч.
– Я!
– Видишь за бункером железобетонные сваи?
– Так точно, товарищ командир! – ответил он, сильно волнуясь. Его защитный колпак получился маленьким и напоминал тюбетейку.
– Возьмешь карабин и ляжешь посреди них прицелом в сторону Коровьино. Там все травой поросло, но на всякий случай укроешься ветками, чтобы тебя видно не было.
– А что делать?
– Стрелять.
– Во всех, кого увижу?
– С ума сошел? Естественно, нет. Только в тех, кто перелезет через колючку. Лишней рации у меня нет, их всего две, но если услышу с твоей стороны крик или выстрел – пойму, откуда идут.
Принимая от меня карабин, Тарасыч едва не уронил его себе на ногу.
– На крейсере он служил, – сказал дядя Саня. – Да ты винтовки в руках не держал!
– Кто не держал! Да я… да я… – заволновался Тарасыч.
– Умолкни, старый фитиль, – сказал Орех, – не для тебя карабин.
– Дядя Саня, – позвал я.
– Что скажешь, начальник?
– Найдешь себе укрытие возле казарм. Будешь держать на мушке Прилуг. Патронов много?
– Хватит.
– Заряжены чем?
– Не волнуйся, все пучком.
– Я спрашиваю – чем?
Дядя Саня бросил папироску на землю, неторопливо придавил ее каблуком. За ним вдалеке по вертикальной лестнице нехотя карабкался на вышку Морозов.
– Картечью заряжены. Хранил для особого случая. Сам-то где будешь?
– Я лягу на лесенке перед гермодверью. Таким образом с трех сторон бункер будет находиться под нашим огневым прикрытием. Со стороны реки они вряд ли появятся, но если вдруг – Мороз их должен обнаружить.
– Если увидит, вундеркинд.
– А мне куда? – недовольно спросил Орехов.
– А ты, милый друг, будешь постоянно находиться возле меня, потому что нет у меня к тебе доверия.
Он попер на меня грудью.
– Че ты сказал? К кому у тебя нет доверия? Сам-то ты кто?
– Уймись, шантрапа, – шугнул его дядя Саня.
– Не встревай, бычара, пока я тебе яйца не открутил!
– Ты мне? – попер на него Сидельников. – Это ты мне сказал?
Я влез между их неуклонно сдвигающихся тел.
– Все. Хватит. Закончили. Можете перекусить, попить чайку и по местам. Дядя Саня, к тебе у меня будет отдельное поручение.
Я отвел его в сторонку подальше от Орехова, но он все равно постоянно оглядывался. Правда, когда я объяснил суть задачи, бывший десантник забыл про обидчика, удивленно хмыкнул и отправился выполнять, что я ему велел.
Он вернулся через несколько минут, присел под навесом возле стола с продуктами, взял сваренное яйцо и принялся сосредоточенно счищать скорлупу. Орехов на другом конце стола набивал за обе щеки. Я налил всем по соточке «боевых», они молча выпили. Тарасыч поперхнулся и долго кашлял.
Позже, когда мои бойцы разместились на позициях, а недовольно скулящий Орехов по моему приказу таскал к лестнице перед гермодверью обломки кирпичей, я забрался на земляную насыпь бункера и еще раз внимательно оглядел окрестности. По старой солдатской привычке я пытался понять, откуда следует ждать нападения. Конечно, если его вообще следует ждать, но всегда лучше быть готовым. Позади в пятидесяти метрах темнела вышка. На ее вершине тихо поскрипывали доски, по которым бродил Морозов, поблескивая на солнце серебром защитного колпака.
