скорее.
– Когда они прибудут?
– Точно не могу сказать, но сделаю все, что в моих силах. А до той поры держите объект зубами и ногтями. Еще раз напоминаю тебе, капитан, потому что мне известно, как ты любишь своевольничать, – я категорически запрещаю предпринимать любые попытки ликвидации пирамидки! Категорически! Этот вопрос может решить только специальная комиссия с участием членов правительства и генштаба. Ты меня понял?
– Так точно, – нехотя ответил я.
– Выполняй.
– Слушаюсь.
Когда он отсоединился, я шел по заросшей песчаной тропинке ко входу в корпус. Ну и приказ отдал Гордеев. Вернуть пирамидку в бункер и организовать усиленную охрану – об этом я и сам подумывал. Но каким образом прикажете доставить на спецхранилище пришельца? На каком транспорте? Тут понадобится автомобиль или на худой конец мотоцикл с коляской. У кого их раздобыть? У кого из моих соседей имеется транспорт? Я подумал и пришел к выводу, что нет у меня таких соседей. У меня в соседях одни бабушки да Лева, у которого из всего транспорта лишь болотные сапоги.
Не такси же вызывать, в самом деле!
Ненароком глянув в корзину, я отметил, что щели свернутой в ком куртки больше не светятся. Двумя пальцами я осторожно развернул ее, пробрался сквозь складки к артефакту. Так и есть, пирамидка потухла. Возможно, потому что гемоглобина на нее попало немного, какие-то капли. Интересно, как долго она будет сиять, если плеснуть, скажем, стакан?
Нет. Даже думать не хочу, что из этого получится.
По осыпающимся бетонным ступеням я поднялся на крыльцо, миновал входной проем и оказался в помещении группы, где проходил первичный допрос пришельца. В глаза сразу бросилась холщовая сумка посреди пола, набитая обломками алюминиевой посуды, обрезками проволоки и труб. Откуда она здесь? Ни вчерашним вечером, ни сегодняшним утром я этой сумки не видел.
Сваленные горой детские шкафчики находились там же, где были. Раскидав их в стороны, я освободил дверь кладовки и потянул за ручку.
Свет выхватил из темноты прикрученную к лавке фигуру. Все было на месте: шапочка из фольги, врезавшиеся в тело витки алюминиевой проволоки, кляп во рту. Все осталось тем же за исключением пары деталей.
Вместо пришельца на лавке лежал местный бомж.
А еще он был мертв.
Глава 11
Вечер воскресенья
То, что бомж, привязанный к лавке, мертв, я понял сразу. Он захлебнулся собственной рвотной массой – об этом говорили набухшие вены на шее, выпученные глаза и кислый запах, стоявший в кладовке. Очевидно, поиски цветного металла привели бездомного на территорию детского сада, а может, он увидел меня выходящим из корпуса вчера или сегодня. Увидел. Подумал, что я прячу внутри нечто ценное. И решил поживиться. В любом случае судьба привела его к моему тайнику, который он вскрыл без тени сомнения. Только бродяга жестоко просчитался – я прятал внутри не ценности, а чудовище.
Легко представить его изумление при виде связанной безволосой обезьяны, мало напоминающей человека. А вот какого лешего бомж стащил с пришельца алюминиевый колпак – даже вообразить не могу. Хотя нет, могу. Пришелец попросил об этом, попросил очень жалобно, чуть ли не пустив слезу. И бомж сдался… Дальше, как говорится, дело техники. От себя добавлю – и телепатии тоже.
Капля пота скатилась со лба и попала в глаз. Я сощурился, вытер ее костяшкой пальца и захлопнул дверь, отгородив себя от невыносимого зрелища мертвого тела.
Проклятый чебурашка сбежал, убив человека!
Я вышел на крыльцо. Закурил.
По крайней мере отпал вопрос с его транспортировкой на спецхранилище.
Дождь усилился. Капли звучно застучали по шиферу стоявшей слева веранды, били в дорожку, поднимая пыль. Я вытащил из корзины куртку, развернул ее, достал пирамидку. Свечение исчезло. Даже невозможно заподозрить эту гематитовую поделку в проявлении каких-то необычных свойств.
Я надел куртку, чтобы не вымокнуть. Пирамидку спрятал во внутренний карман – он единственный из всех застегивался на пуговицу. Обвел задумчивым взглядом пространство перед собой.
Впереди между деревьями проглядывали крыши многоквартирных домов, кирпичные трубы фабрики, водонапорная башня. Где-то между ними бродит пришелец, способный читать чужие мысли и принимать чужой облик – чей угодно, хоть президента России. Пришелец застрял в наших краях, потому что не может сообщить о себе на орбиту, я отобрал у него передатчик. Этот потерявшийся гуманоид может доставить нам кучу неприятностей.
Я могу наткнуться на него где угодно.
Где угодно.
Эта мысль без конца сверлила мозги, когда я обходил дома подчиненных. Собрать их получилось без лишних вопросов. Проблемы возникли только с Морозом, который начал ершиться и голосить, что никуда сегодня не пойдет, но вид у меня, очевидно, был настолько мрачный и недружелюбный, что причитания оказались недолгими.
– В общем так, мужики, – сказал я, выстроив их перед палисадом дома Сидельникова. – Сегодня вам придется забыть про выходной.
– То есть как? – воскликнул Морозов, оглядываясь на тяжело молчавших дядю Саню и Тарасыча. – То есть как забыть? Моя смена наступает через сутки. Когда ж я отдыхать буду!
Я сделал вид, что не слышал этих воплей.
– Сегодняшний вечер, а возможно и ночь, нам придется провести на объекте. Есть большая вероятность, что там появятся гости, хотя я всей душой надеюсь, что этого не случится. Двое из вас в курсе, о чем речь. Сразу говорю, приказ не мой, а спущен свыше. Нам велено всеми силами защищать объект от проникновения посторонних. Это крайне важно. Может, важнее всего, с чем вам доводилось сталкиваться за свою жизнь. В другой раз я бы предложил вызваться добровольно, но сегодня выбора у меня нет. Мне нужен каждый из вас. Каждый, мужики.
Тарасыч тихо крякнул. Я видел, как у него задрожала нижняя челюсть. Дядя Саня вроде бы остался невозмутим, но только внешне. Он прекрасно знал, с чем нам предстоит иметь дело, был вчера свидетелем. Едва не сгорел в своем сарае в момент плазменной атаки. Где-то глубоко в его взгляде тоже читалось беспокойство.
Лишь на лице Морозова нарисовалось недовольное возмущение.
– Никуда я не пойду, – заявил он. – Какое проникновение посторонних? О чем ты, начальник! Книжек по гражданской обороне начитался? Кто на этот погреб нападать станет! Чушь. Это, наверное, какая-то солдафонская тренировка. Военное учение, блин. Ну вас на фиг! У меня сегодня есть дела поважнее.
Его вдруг шатнуло под действием невидимой внешней силы. Мороз скрючился, схватившись за печень, глаза непонимающе метнулись в сторону рослого соседа, в то время как локоть дяди Сани вернулся на прежнее место.
– Слушай, что тебе начальник говорит, салага, – основательно произнес Сидельников. – Ты сначала дослужись до его звездочек, наберись ума, а потом и рот раскрывай. У нас один командир. Что прикажет, то и станешь выполнять. А не станешь – со мной будешь иметь дело.
– Валерий Павлович, а чем нам обороняться? – обратился ко мне Тарасыч. – У нас, японский городовой, один карабин на всех.
