Что отнюдь не значило, что Блер это волновало настолько, чтобы она что-то сказала по этому поводу.
— Короче, вы знаете, каким дружным должен быть весь Джорджтаун, без всяких там братств, и не должно быть никакого соперничества и всего такого? Так вот, я только что узнала, что существует тайное братство команды по лакроссу, и в качестве испытания старшие мальчики заставляют младших съесть крекер с их спермой. Это вроде такой ритуал. И если ты, типа, не съешь крекер, тебя не берут в команду.
На лице девочек, в том числе и Блер, появилась гримаса отвращения. Иногда мальчики бывают такими… отвратительными. За исключением Нейта, который никогда бы ничего такого мерзкого не сделал.
— Ты из Нью-Йорка? — промямлила Френ. Френ была всего метр пятьдесят ростом, весила меньше сорока килограмм и разговаривала шепотом с придыханием. Ее кожа была такой прозрачной, что Блер казалось — она вполне может увидеть, как «Киви-Снеговик» растекается по ее венам. — Я была там лишь однажды. Я отравилась в суши-ресторане и провела всю неделю на унитазе.
— Ха, будто ты и так не проводишь там все дни, — съязвила Форест, намекая на то, что именно является причиной миниатюрной фигуры Френ.
— Ты знаешь Чака Басса? — спросила Гэйнор у Блер.
Блер кивнула. Все знали Чака, нравилось им это или нет.
— Это правда, что он никуда не поступил? — спросила Ребекка, разгрызая лед своими кривоватыми зубами.
— Какой удар, — сказала Форест без тени сочувствия.
Блер молча сделала глоток. Так как Джорджтаун становился все менее и менее привлекательным, а других вариантов у нее не было, она почти сочувствовала Чаку.
— Ты знаешь Джессику Уард? — спросила Ребекка. — Она проучилась здесь семестр, а потом перевелась в Бостон.
Блер покачала головой. Она не знала Джессику, но Донимала, почему та перевелась.
— А знаешь Кэти Фаркас? — спросила Френ. — Мы вместе ездили в лагерь.
Блер устало кивнула. Эта игра ей уже надоела.
— Она моя одноклассница в Констанс, — ответила она.
— А как насчет Нейта Арчибальда? — спросила Гэйнор. Она подтолкнула Форест локтем и многозначительно выгнула бровь. — Припоминаешь?
Форест пихнула ее в ответ.
— Заткнись, — отрезала она, выглядя взбешенной и расстроенной одновременно.
Блер моментально ощетинилась.
— О чем это вы?
— Он однажды приезжал сюда. И серьезно, он — самый большой торчок в мире. Но я слышала, что благодаря лакроссу его приняли во все лучшие университеты, даже в Йель. Не думаю, что он подавал документы сюда. Ему это не нужно.
— Нейт Арчибальд, — повторила Френ. — Мы все были по уши влюблены в него. Особенно Форест, — хохотнула она.
— Заткнись! — снова разозлилась Форест.
Желудок Блер сжался. Венгры теперь переключились на Эминема. «На, на, на, на, на. На, на, на, на, на», — орали они, и это было невыносимо. Блер оттолкнула свой напиток.
— Нейта приняли в Йель? Это вранье, — сказала она, пытаясь в этом убедить прежде всего себя. Но опять-таки, когда дело касается Нейта, никогда не знаешь, чему верить.
— Зачем нам тебя обманывать? Мы тебя даже не знаем, — стервозно возразила Гэйнор.
Блер на мгновенье уставилась на нее, а потом нагнулась, чтобы достать из-под стола свою сумку.
— Я сейчас, — сказала она и направилась в сторону туалета.
Н — ЗНАЧИТ НЕГОДЯЙ
Бриджит проводила собеседование с Нейтом минувшей осенью и уже знала, что каждое лето, с самого рождения, он проводил в Мэне, плавая на яхте. Именно поэтому она решила, что он любит лобстеров. Ей нужно было заманить его в Браун любыми средствами, и Бриджит повела Нейта в ресторан «Цитарелла», где заранее заказала огромного жареного лобстера на двоих, бутылку «Дом Периньон» и жареную картошку.
— Я выросла в Мэне, — сказала она, теребя свое жемчужное ожерелье. — В Кэмдене. Все, чем когда- либо занималась моя семья, — это плавала на яхте и ела лобстеров.
На самом деле Нейт считал лобстеров чем-то нелепым, вроде того дурацкого ракообразного героя мультика, танцевавшего на хвосте с микрофоном в клешне и рассказывавшего смешные анекдоты. И это уж точно не было то, о чем он мечтал, когда был голоден.
А голоден он был практически всегда.
— О'кей, — Бриджит подняла свой бокал, как только официант налил в него шампанское. Для этого вечера она надела оранжевое платье с глубоким декольте и накрасилась ярким блеском для губ и тушью. Ее расчесанные светлые с рыжеватым оттенком волосы выглядели даже лучше, чем тогда, в парке. Она нервно водила пальцами по ножке бокала. — Хватит обо мне. У тебя… э… — она закусила губу, — есть девушка?
Нейт поковырялся в салате, размазав козий сыр по листьям. Он был уверен, что глубокое декольте и флирт Бриджит вышли далеко за рамки ее задания — уговорить его стать студентом Брауна. Он подозревал, что нравится ей. Но она все еще была его университетским интервьюером, и он хотел произвести на нее хорошее впечатление.
— Да вроде того, — ответил он неуверенно. — Ну, типа, мы то встречаемся, то расстаемся.
Казалось, что такой ответ ей понравился.
— А сейчас вы вместе?
Нейт всегда предпочитал пиво шампанскому, но сейчас выпил свой бокал одним махом, в стиле Блер. Теоретически они с Блер были вместе опять, и это было хорошо, ура. Но они, в общем-то, не обсуждали условий своих отношений. Так что является ли флирт с работником приемной комиссии изменой — это еще вопрос.
В этот момент раздался звонок его телефона. Нейт вытащил его из кармана, ругая себя за то, что забыл выключить телефон до ужина. Он посмотрел на экран. Вспомни зло…
До этого Нейт сделал шесть затяжек марихуаны дома у Энтони Авульдсена, и потому голова его немного гудела. Разговор с Блер мог хотя бы слегка помочь ему прийти в себя.
— Мне нужно ответить, — извинился он перед Бриджит и сказал в трубку: — Привет.
— Здравствуй, — холодно произнесла Блер. — Прежде чем ты скажешь что-либо, я должна тебя кое о чем спросить.
Блер говорила так, словно старалась использовать как можно меньше слов. Нейт был уверен, что она выпила перед этим разговором.
— О'кей.
— Скажи честно — ты подавал документы в Йель?
Ох ты черт.
Нейт схватил свой бокал с шампанским и снова осушил его залпом. «Твою мать! — выругался он про себя. — Твою мать, твою мать, твою мать!» Что бы он сейчас ни ответил — все равно быть беде. Если он скажет «да» — он будет ублюдком и лжецом, а если скажет «нет» — все равно будет ублюдком и лжецом. Бриджит выжидающе улыбалась ему своими сияющими и ярко накрашенными губами. По крайней мере, Нейт мог утешить себя тем, что Блер была далеко от него, в Джорджтауне, а он ужинал со своим интервьюером из Брауна, которая умирала от желания увидеть его без одежды. Нейт решил сказать
