Серена заглянула ему через плечо. От него и вправду исходил аромат мяты.
— Ты сделал мой руки намного красивее, чем на самом деле. Посмотри на мой большой палец: я совсем его сгрызла! А этот… — она выставила свой левый мизинец. — Взгляни на него!
Но парень не смотрел. Он расстегнул боковой карман своего рюкзака, вытащил сложенный лист бумага и протянул ей.
Серена развернула его. Это была вырванная страница журнала. «Крепкие мышцы за семь дней» — говорил заголовок.
— Переверни, — сказал парень.
Серена посмотрела на обратную сторону. Там была реклама «Слез Серены». И она сама, в желтом сарафане, плачущая среди заснеженного Центрального парка.
— Тебя действительно зовут Серена? — спросил он.
— Да.
Он забрал у нее страницу.
— Я солгал тебе, что рисую только руки. Когда ты подобрала меня на заправке, я подумал, что так не бывает, что мне это снится. Я рисую тебя уже два месяца.
С этой фотографии. И картина еще не закончена. Она в студии, в Брауне. — Он сложил страницу и положил обратно в рюкзак. А потом протянул руку. — Меня зовут Кристиан.
Серена позволила своей руке задержаться в его ладони. Она должна была бы перепугаться, но на самом деле еще больше завелась.
— Ты не мог бы провести для меня небольшую экскурсию, когда мы приедем? — спросила она. — Я, по идее, должна встретиться со своим братом, но все равно опоздала, да и он наверняка уже в баре или еще где-нибудь.
Эрик не будет возражать, если она забьет на него. Братья и сестры часто забивают друг на друга. Кроме того, Кристиан, наверное, может устроить ей очень занимательный тур, нечто большее, чем просто экскурсия.
Да, это уж точно.
Б ВСТУПАЕТ В ЗАКРЫТОЕ СЕСТРИНСТВО
Венгры ушли, и их место заняли три женщины в форме смотрительниц смитсоновского музея, завывавшие Уитни Хьюстон: «And leeeeleeeel will always love you!»
Просто издевательство.
Сразу после разговора с Нейтом Блер подошла к бару и заказала кувшин розовой грейпфрутовой «Маргариты».
— Девчонки, вы спасли мне жизнь, — сказала она Ребекке, Форест, Гэйнор и Френ и поставила кувшин на стол. Девушки, набравшиеся уже почти под завязку, послушно закивали в ответ. Блер села, прикурила сигарету, сделала затяжку и передала ее Ребекке, — Я так рада, что моим гидом оказалась именно ты, а не какой-нибудь лох.
Ребекка передала сигарету по кругу, и помады со всех губ смешались на фильтре в одно липкое пятно сливового цвета.
— В прошлом месяце Форест показывала кампус одному чуваку. Абитуриенту. Декан застукал их в прачечной, когда они практически делали это. После этого ее выгнали из приемной комиссии.
— Заткнись, — попыталась изобразить обиду Форест, хотя на самом деле на ее лице играла самодовольная улыбка.
Блер попыталась представить, какой бы получилась ее поездка, если бы ее гидом оказался парень. Но, с ее-то счастьем, наверняка ей бы попался полный тормоз. Она уставилась на Форест, размышляя о том, стоит ли сказать ей, что она дешевка и что ее выкрашенные в блонд волосы смотрятся пошло, так что нет ничего удивительного в том, что в приемной комиссии не захотели, чтобы она была гидом. Но сейчас Блер была пьяна вдрызг и потому сказала совершенно другое:
— Ну что, среди вас есть девственницы?
Четыре девушки захихикали и начали пихать друг друга под столом. Блер закурила еще одну сигарету, чувствуя раздражение от того, что сама практически призналась в своей девственности перед четырьмя явно невоздержанными девицами.
— Можете не отвечать, если не хотите, — сказала она, не дождавшись ответа.
Ребекка моргнула, пытаясь прийти в себя.
— Да вообще-то, все мы. Понимаешь, мы заключили договор. — Она обвела глазами своих подруг. — В Джорджтауне нет сестринств, но у нас вроде как есть. Мы называем это «сестринством целибата».
Глаза Блер округлились. Она готова была ввязаться во что-то типа культа девственности, и была настолько пьяной, что это казалось ей неплохой идеей.
— Мы, типа, не против позажигать, и все в таком роде. Мы делали все, кроме главного, — пояснила Гэйнор, почесав свой курносый нос. — Мы бережем это до свадьбы.
— Или, по крайней мере, до настоящей любви, — вмешалась в разговор Френ. — Я никогда не выйду замуж.
— И мать и отец Френ женились и разводились по три раза, — добавила Ребекка.
Блер затушила сигарету. К черту Нейта. К черту Йель. В этот момент она хотела только одного — вступить в это маленькое сестринство.
— Я тоже, — призналась она. — Ну, типа, я тоже девственница.
Четыре пары глаз в изумлении уставились на нее. Они не могли поверить, что у такой шикарной нью-йоркской девушки никогда не было секса.
— Ты обязательно должна к нам присоединиться, — сказала Френ хриплым громким шепотом. — И когда ты будешь здесь учиться, мы будем все вместе. Не только до выпуска, а на всю жизнь!
Блер положила локти на стол и нагнулась вперед, готовая действовать.
— Что нужно сделать?
Четыре девушки весело захихикали, они просто обожали свой обряд посвящения.
— Я вступила позже всех, — сказала Форест.
— До этого ее волосы были практически черными, — вставила Гэйнор.
— Для начала ты дашь нам побрить тебе ноги, — сказала Френ.
— А потом мы покрасим тебя в блондинку, — добавила Ребекка.
И они считали ненормальным сперму на крекере?!
Блер откинулась на спинку стула. Ее жизнь была дерьмом, кроме того, ей всегда было интересно, как она будет выглядеть со светлыми волосами. Она взяла свой напиток и выпила одним махом, с грохотом опустив стакан на стол.
— Я готова, — сказала она своим новым сестрам.
— Ур-а-а-а! — хором завизжали девушки и осушили свои бокалы.
— Если я сейчас что-нибудь не съем, — застонала Ребекка, — меня стошнит.
— Меня тоже, — согласились остальные девушки.
— Надо успеть в аптеку, пока она не закрылась, — добавила Ребекка. — И захватить сухариков или чего-нибудь еще.
Ням-ням! Может, они еще сушеной рыбки захватят?
Блер схватила свою сумку и, изрядно покачиваясь, встала.
— Кто последняя в такси, та бухая конченая целка.
Пять девушек взялись за руки и нетвердой походкой направились в ночь.
Вопрос: Даже если они твои новые лучшие подруги, дашь ли ты четырем бухим конченым целкам побрить тебе ноги и покрасить волосы?
