отразить все наши атаки. Южноафриканцы тоже очень хорошо закрепились, и у 90-й легкопехотной дивизии не было ни малейшего шанса прорвать их позиции. В воздухе же господствовала авиация противника.
3 июля Роммель оставил все надежды на выход в тыл XIII корпусу и предпринял попытку силами Африканского корпуса, 90-й легкопехотной дивизии и дивизии «Литторио» нанести сосредоточенный удар в обход Эль-Аламейна. Но мы потерпели неудачу – новозеландцы провели контратаку из своего опорного пункта в Карет-эль-Абд против дивизии «Ариете» и захватили всю их артиллерию. Тем не менее Роммель отдал приказ 3 июля начать наступление, и Африканский корпус под прикрытием артиллерии сделал попытку продвинуться вперед. Был захвачен небольшой плацдарм на кряже Рувейсат, но с оставшимися 26 танками было, разумеется, невозможно прорвать вражеские позиции. С наступлением темноты Роммель приказал танковым дивизиям закрепиться. Всем стало ясно, что наступлению, которое началось 26 мая и в ходе которого были одержаны столь внушительные победы, пришел конец.
Ночью Роммель передал Кессельрингу радиограмму, в которой сообщал, что он вынужден приостановить наступление «до лучших времен». Эта остановка была тем более досадной, поскольку наша воздушная разведка докладывала, что английский флот ушел из Александрии, а на маршрутах из Египта в Палестину наблюдается оживленное движение. Более того, к нам прибыли на самолете лидеры освободительного движения Египта и имели встречу с Роммелем. Мы просто-напросто проиграли.
9.
Прощание с Африкой
Аламейнский тупик
Утром 4 июля положение, в котором оказалась танковая армия «Африка», было крайне тяжелым. У Африканского корпуса было всего 36 танков и несколько сотен измотанных до последней степени солдат. Артиллерии было больше, поскольку мы взяли в качестве трофеев много английских орудий, но у наших немецких орудий почти не осталось боеприпасов. (В 15-й танковой дивизии осталось только по два снаряда на орудие.) По счастью, в захваченном Дейр-эль-Шейне удалось найти 1500 снарядов для 25-фунтовых орудий, да и у итальянцев был небольшой запас.
Тем не менее было ясно, что мы не сможем противостоять решительному наступлению 8-й армии. Мы уже знаем, что 4 июля генерал Окинлек отдал приказ о таком наступлении. Знаем мы и то, что в условиях пустыни ему не удалось заставить командиров своих корпусов действовать. 5-я новозеландская дивизия вступила в бой с дивизией «Брешиа» во впадине Эль-Мирейр, а продвижение вперед английских танков на кряже Рувейсат грозило разрезать 15-ю танковую дивизию на две части. Но в наступлении англичан не было напора, и нескольких выстрелов из наших 88-мм пушек было обычно достаточно, чтобы остановить их танки. Так что 4 июля мы пережили без какого-либо ущерба, кроме как только для наших нервов.
5 июля наше положение несколько улучшилось; новозеландцы проявили некоторую активность на южном фланге, но их 4-я пехотная бригада на марше подверглась мощным ударам нашей авиации, которая, уничтожив штаб противника, спасла нас, очевидно, от его наступления на Эль-Мирейр. На кряже Рувейсат 15 танков 15-й танковой дивизии противостояли 100 танкам 1-й бронетанковой дивизии, но атаки не последовало. Бездеятельность англичан 5 июля вызывает недоумение, поскольку Окинлек требовал от своих подчиненных нанести нам мощный удар, тем более что к кряжу Рувейсат подошло совершенно свежее соединение – 24-я австралийская бригада.
6 июля Роммель продолжил перегруппировку своих сил и укрепление линии фронта. Мы получили мины и небольшое подкрепление для 90-й легкопехотной и танковых дивизий. Количество танков в Африканском корпусе увеличилось до 44, и мы смогли начать формировать подвижный резерв. Возможности, которые были у англичан, так и остались неиспользованными. Окинлек еще мог нанести нам поражение, но с каждым днем его шансы на это падали.
Утром 9 июля Роммель узнал, что англичане оставили опорный пункт Карет-эль-Абд, и он немедленно приказал 21-й танковой дивизии и дивизии «Литторио» занять его. 90-я легкопехотная дивизия была переброшена для прикрытия их южного фланга. Мы были изрядно удивлены, что англичане без боя оставили такую выгодную позицию, да и до сих пор я не могу понять, почему Окинлек пошел на это. Правда, таким образом он оттянул часть наших сил на юг, а это увеличивало его шансы на успех наступления на Тель– эль-Эйсу, которое он намеревался предпринять. Тем не менее сдача такой прекрасно укрепленной позиции, как Карет-эль-Абд, была слишком высокой платой за это.
Рано утром 10 июля противник открыл мощный артиллерийский огонь по позициям дивизии «Сабрата», которая располагалась против западного фаса Эль-Аламейна. После артобстрела последовала атака 9-й австралийской дивизии вдоль прибрежного шоссе в направлении Тель-эль– Эйсы. Штаб танковой армии располагался на берегу, в нескольких милях от линии фронта. На рассвете этого дня я с удивлением наблюдал сотни итальянцев в панике, бегущих мимо штаба. Роммель провел ночь в Карет-эль-Абде, далеко на юге, так что мне пришлось решать самому, как поступить. Когда штабу угрожает опасность, первая мысль – бежать и спасать самое ценное имущество и документы штаба. Мне стало понятно, что с дивизией «Сабрата» все покончено – ее артиллерия уже была «в мешке», – и необходимо что-то предпринять, чтобы перекрыть дорогу на запад. Я отдал приказ сотрудникам штаба занять круговую оборону, которую усилил нашими зенитками и пехотными подразделениями, которые случайно оказались рядом. Нам удалось остановить австралийцев, которые захватили кладбище Тель-эль-Эйса и теперь старались овладеть приморским шоссе. К сожалению, в этой схватке погиб лейтенант Зеебом, замечательный командир нашей службы радиоперехвата, вместе с большей частью своих подчиненных[142] .
10 июля к нам подошли главные силы 382-го пехотного полка; они составляли часть 164-й пехотной дивизии, первого значительного подкрепления из Европы. Англичане опоздали со своей атакой буквально на один день, потому что без этого подкрепления северный фланг танковой армии мог бы быть прорван. К полудню прибыл Роммель с подразделением для обороны штаба и сформированной из личного состава 15-й танковой дивизии боевой группой. Он попытался было отсечь выступ, образованный австралийцами у Тель-эль-Эйсы, но артиллерийский огонь из Эль-Ала– мейна не позволил сделать это.
11 июля австралийцы возобновили свои атаки южнее приморского шоссе; они изрядно потрепали дивизию «Триест» и были остановлены только сосредоточенным огнем артиллерии танковой армии. Отличительной чертой этого нового сражения стало то, что итальянцы более были не в состоянии удерживать свои позиции.
12 июля австралийцы не предпринимали атак, по всей вероятности, они закреплялись на захваченном плацдарме. Роммель перебросил 21-ю танковую дивизию на северный участок; он решил 13 июля атаковать Эль-Аламейн, захватить этот жизненно важный опорный пункт и отрезать австралийцев от Тель-эль- Эйсы[143]. Это была бы победа, которая могла даже открыть нам дорогу к Нилу. Как писал сам Роммель, «эта атака должна была поддерживаться каждым орудием и каждым самолетом, имеющимися в нашем распоряжении»[144].
21-я танковая дивизия пошла в атаку на Эль-Аламейн в полдень 13 июля при поддержке пикирующих бомбардировщиков и под прикрытием плотного огня всей артиллерии танковой армии. Однако пехота 21-й дивизии находилась слишком далеко от передовых позиций; в результате эффект авиационной бомбардировки не был использован, и атакующие войска были остановлены огнем артиллерии оборонявшихся и пулеметным огнем, еще даже не дойдя до проволочных заграждений. Авиации был отдан приказ нанести еще один бомбовый удар, на этот раз в основном по артиллерийским позициям, а танки двинулись вперед, стреляя по укреплениям опорного пункта. Но все атаки захлебывались из-за упорного сопротивления 3-й южноафриканской бригады[145].
14 июля Роммель переместил 21-ю танковую дивизию дальше к западу; он приказал ей снова начать наступление, но на этот раз направить главный удар на позиции австралийцев юго-восточнее Тель-эль- Эйсы, прорвать их и выйти к морю. Вечером того же дня 21-я пошла в атаку, используя слепящее противника солнце и при поддержке авиации. Но пехота снова поднялась в атаку слишком поздно, поэтому эффект от бомбардировок пропал. Тем не менее мы вышли к проходившей вдоль берега моря железной дороге и могли бы сделать еще больше, если бы не попали под огонь опорного пункта Эль-Аламейн.
