Сражение продолжалось еще долго после наступления темноты, и австралийская пехота снова продемонстрировала ту же отвагу, с которой она держалась и во время нашей первой осады Тобрука.
Роммель думал возобновить атаку 15 июля, однако ночью 2-я новозеландская дивизия и 5-я индийская бригада атаковали дивизию «Брешиа» на кряже Рувейсат и мощным ударом прорвали ее боевые порядки. Противник достиг Дейр-эль-Шейна и угрожал прорвать всю нашу оборону. Но он не смог развить достигнутый успех, и вечером 15 июля 15-я дивизия вместе с 3-м и 33-м разведотрядами перешла в действенную контратаку, взяв более 1200 пленных. Однако и итальянцы потеряли 2 тысячи человек пленными, а новозеландцы захватили 12 столь для нас ценных 88-миллиметровых орудий[146]. Более того, противник удержал важный плацдарм на кряже Рувейсат.
16 июля австралийцы возобновили свои атаки с выступа у Тель-эль-Эйсы; они разбили остатки дивизии «Сабрата», но были остановлены нашим 382-м пехотным полком и сосредоточенным огнем всей имеющейся артиллерии. Ранним утром 17 июля австралийцы снова атаковали при сильной поддержке танков в направлении кряжа Митейрия. Они прорвали оборону дивизий «Триест» и «Тренто» и были остановлены только немецкими частями, переброшенными из центрального участка обороны. Во второй половине дня мы перешли в мощную контратаку при поддержке авиации, австралийцы были отброшены и потеряли несколько сот пленными.
Сражение перешло в фазу борьбы на истощение, и, несмотря на значительные потери, нанесенные 8-й армии, танковая армия оказалась в критическом положении. Мы были в состоянии удерживать фронт, только бросая в бой последние резервы; итальянские части, похоже, перестали существовать как организованная сила, и вся тяжесть битвы легла на плечи донельзя усталых немецких солдат. Мы были вынуждены ввести немецкие части в районы обороны итальянских дивизий, чтобы укрепить ее. Мы также старались всеми способами усовершенствовать наши минные поля и оборонительные укрепления. В Англии критиковали Окинлека за его настойчивые атаки в июле 1942 года, однако он несколько раз был необыкновенно близок к успеху.
Между 18 и 21 июля 8-я армия ограничила свои действия ведением беспокоящего нас огня, и мы воспользовались дарованной нам передышкой для укрепления нашего фронта. 17 июля на наших позициях побывали Кессельринг и Каваллеро, и в разговоре с ними Роммель подчеркнул то обстоятельство, что мы в критическом состоянии и вряд ли сможем удержать свои позиции, если только не будут приняты меры для улучшения снабжения[147].
Окинлек готовился к решительной атаке; он намеревался захватить кряж Рувейсат, действуя одновременно с 9-й австралийской дивизией, наступающей от Тель-эль– Эйсы, и 1-й южноафриканской дивизией, наносящей удар в направлении кряжа Митейрия. В ночь с 21 на 22 июля 161-я индийская бригада и 6-я новозеландская бригада перешли в наступление на Рувейсат и на Эль-Мирейр. Наступление быстро развивалось, и уже к утру 22 июля после ожесточенного боя новозеландцы достигли впадины Эль- Мирейр. Предполагалось, что английские танки будут поддерживать 6-ю новозеландскую бригаду, но они не пришли вовремя; 15-я танковая дивизия перешла в контрнаступление и взяла несколько сот пленных. 23-я английская бронетанковая дивизия, которая только что прибыла из Англии, тоже двинулась вперед. Она попала под ураганный огонь противотанковых орудий, зашла на минное поле и была разгромлена контратакой 21-й танковой дивизии. Батальон 161-й индийской бригады сумел прорваться в Дейр-эль- Шейн, но и он был уничтожен контратакой. Таким образом, наступление в центре стало для англичан катастрофой; из-за полного отсутствия взаимодействия и управления они потеряли много больше сотни танков и 1400 человек пленными.
На северном участке австралийцы и южноафриканцы сумели занять незначительный плацдарм, но не смогли развить свою атаку в сколько-нибудь значительный прорыв. Хотя наши потери были значительными, в особенности в рядах немецкой пехоты, исход боев 22 июля оказался в нашу пользу, что дало нам надежду на то, что мы сможем продержаться под Эль-Аламейном.
В период с 23 по 26 июля на фронте снова наступило некоторое затишье, но в ночь с 26 на 27 июля австралийцы предприняли яростную атаку из Тель-эль-Эйсы и захватили Саньет-эль-Митейрия. Предполагалось, что южноафриканцы проделают проходы в минных полях восточнее этого населенного пункта для 69-й английской пехотной бригады и 1-й бронетанковой дивизии. 69-я бригада глубоко вклинилась в наши позиции, но, к счастью для нас, командир 1-й бронетанковой дивизии[148] заявил, что проходы в минных полях, проделанные южноафриканцами, чересчур узки, и отказался вести по ним свои танки до тех пор, пока они не будут расширены. В результате 69-я пехотная бригада осталась без поддержки и потерпела сокрушительное поражение в ходе контратаки боевой группы Африканского корпуса, поддержанной 200-м пехотным полком. Австралийцы также были контратакованы и отброшены на исходные позиции, понеся тяжелые потери убитыми и ранеными.
После этого на фронте под Эль-Аламейном наступило затишье. Обе стороны были до предела истощены и не могли рассчитывать на успех без значительного подкрепления. Танковая армия так и не достигла Нила, но в ходе сражений 15, 22 и 27 июля мы одержали значительные победы в оборонительных боях, и потери у нас были меньше, чем у англичан.
Сражение у Алам-Хальфы
В августе 1942 года перед командованием немецко-итальянской танковой армии встал вопрос относительно дальнейших действий. По удачному замечанию Роммеля, «крупная летняя кампания закончилась опасным затишьем»[149].
Наше присутствие в районе Эль-Аламейна заставило работать в полную мощь англо-американскую военную машину; конвой за конвоем следовали по Красному морю и Суэцкому каналу, и было ясно, что наши враги имеют громадное преимущество в организации снабжения. Более того, конвои эти были всего лишь началом бесконечного потока войск и военных материалов в этот регион. К середине сентября 8-я армия могла нарастить свои силы до таких размеров, что была бы в состоянии начать новое наступление.
Наше собственное положение со снабжением вызывало серьезное беспокойство; мы расплачивались за отказ от вторжения на Мальту, а остров этот восстанавливал свою мощь. Беспокоило нас и увеличение радиуса действия и рост числа бомбардировщиков английских ВВС дальнего действия, которые наносили теперь удары по нашим кораблям в портах Киренаики и мешали в прибрежной зоне движению судов, следующих в Бардию и Мерса-Матрух. 8 августа Тобрук подвергся сильной бомбардировке, в результате чего его портовые сооружения были выведены из строя. Между тем Бенгази и даже Тобрук располагались далеко от фронта, и длинный путь подвоза между портами, где разгружались снабжавшие нас суда, и Эль- Аламейном создавал непосильную нагрузку для наших транспортных средств. Из-за недостатка локомотивов мы могли использовать железную дорогу между Тобруком и Эль-Дабой только в ограниченных пределах, хотя даже и в таком случае она становилась желанной целью для английских бомбардировщиков. К счастью для нас, мы захватили громадные склады снабжения в Киренаике и Египте, но они теперь уже не могли обеспечивать нас горюче-смазочными материалами и боеприпасами. Все эти факторы наряду с некомпетентностью или вредительством итальянских чиновников делали совершенно ясным тот факт, что мы не можем больше терпеть неопределенность своего положения под Эль-Аламейном.
Штаб танковой армии тщательно изучил весь комплекс проблем и подготовил подробный доклад. Возможное решение заключалось в отходе всех немоторизованных формирований в Ливию и оставлении во фронтовой зоне только бронетанковых и моторизованных дивизий. Англичане имели преимущество в позиционной войне, но в маневренных военных действиях Роммель доказал всем свое несомненное превосходство. Пока мы не были привязаны к определенной местности, мы могли достаточно долго удерживать англичан от вторжения в Киренаику. Но Гитлер никогда не дал бы своего согласия на какое- либо решение, связанное с потерями территории, поэтому единственной альтернативой для нас оставалось попытаться двигаться вперед, к Нилу, пока еще у нас имелись для этого силы.
Такова была обстановка перед сражением у Алам-Хальфы – поворотным пунктом войны в пустыне и первым в длинной череде поражений на всех фронтах, которые предвещали крушение Германии. Я должен особо отметить тот факт, что, исходя из оценки обстановки, штаб танковой армии с самого начала
