постепенно нам удалось убедить его в правильности нашей точки зрения. До начала наступления мы расположили нашу пехоту именно так, как и предлагали, но полностью перегруппировку полевой артиллерии и противотанковых орудий завершить не успели. 3-й танковый корпус, состоявший из 1-й и 8-й танковых дивизий, был у нас в резерве. Маршруты его наступления и направления контратак были тщательно разведаны, а варианты его возможных действий в разной обстановке подробнейшим образом обсуждены. Свои минные поля мы установили за рубежом нашего боевого охранения, так что русские могли обнаружить их только тогда, когда пойдут в наступление. В течение нескольких недель до начала наступления русские пытались овладеть господствующими высотами, но им это так и не удалось.
В 8.20 14 июля русские начали наступление, задействовав доныне беспрецедентное количество сил и средств. В частности, его поддерживали тысячи самолетов, и впервые в ходе этой войны русские обладали безусловным господством в воздухе. Артиллерийская подготовка, предшествовавшая наступлению, продолжалась только один час, но была чрезвычайно интенсивной; за ней последовали массированные удары войск противника на двух направлениях. К 9.30 утра стало ясно, что две наши пехотные дивизии понесли тяжелые потери и не смогут справиться с ситуацией собственными силами. Поэтому 1-й и 8-й танковым дивизиям был дан приказ контратаковать.
Генерал Бальк был совершенно спокоен. Мы не сомневались, что дивизии восстановят положение. 15 июля 1-я танковая дивизия контратаковала русских у Олеева и после ожесточенного боя смогла остановить противника. Однако у 8-й дивизии дела развивались далеко не так успешно. Русские прорывали оборону в ожидаемом нами месте, и дивизии следовало, выполняя полученный ранее приказ, двигаться через лес по заранее определенному маршруту (см. карту 53). Но командир дивизии решил отступить от данных ему инструкций и сэкономить время, двинувшись по шоссе Золочев– Езерна. Генерал Бальк строго запретил передвижение войск по этой магистрали, и оказался прав. 8-я дивизия на марше попала под удар русской авиации и понесла сокрушительные потери. Множество танков и грузовиков сгорело, и все надежды на контратаку рухнули. Пехотная дивизия СС «Галиция» находилась на запасной позиции в лесу, но ее сопротивление было незначительным, и русские глубоко вклинились в наше расположение на левом фланге XLVIII танкового корпуса.
Тем временем XIII корпус на нашем левом фланге оказался в еще худшем положении; русским удалось обойти его, а затем полностью окружить. К счастью, 15 и 16 июля XLVIII танковый корпус смог восстановить линию обороны, и мы оказали помощь нашим товарищам. 17 июля XIII корпус попытался пробиться из окружения северо-восточнее Львова, и мы решили сформировать ударную группу, чтобы соединиться с ним. С этой целью генерал Бальк приказал мне принять командование 8-й танковой дивизией.
Вечером 17 июля я попытался установить радиосвязь с XIII корпусом, чтобы договориться об одновременном наступлении 18 июля, но, к сожалению, мне это не удалось. Я собрал командиров полков и изложил свой план; подчеркнул значение этого удара, от которого зависело спасение 40 тысяч наших окруженных товарищей. Задача эта была нелегкой; крупные танковые соединения русских прорвали фронт южнее Броды и расположили свою пехоту и противотанковые орудия между нашими XIII и XLVIII корпусами.
Чтобы избежать потери управления, я передал на ночное время пехотные части на передовой в подчинение командира танкового полка. На рассвете 18 июля я направился на командный пункт танкового полка в сопровождении командующего артиллерией дивизии. По дороге я увидел, к своему удивлению, что наша пехота, которая через полчаса должна идти в атаку, отходит в южном направлении. Когда я добрался до командира танкового полка, он признался: это его приказ, поскольку он хотел перегруппировать части перед атакой. Я немедленно отстранил его от командования, но неповиновение приказам в этой дивизии снова дорого обошлось нам. Время было безвозвратно упущено, и, что значительно хуже, русские заметили наши передвижения. С невероятной быстротой они создали новые минные поля и сосредоточили свои танки и артиллерию. В таких обстоятельствах мне не оставалось ничего другого, как отказаться от атаки. Единственной нашей надеждой было ошеломить русских быстрой и внезапной танковой атакой; я по собственному горькому опыту знал, что если русским дать время приготовиться и организовать оборону, то наши шансы на успех будут крайне малы.
Два дня спустя основные силы XIII корпуса, возглавляемые генералами Лашем и Ланге, смогли пробиться к нашим позициям. Тысячи солдат, сконцентрированных ночью в мощный кулак, с громовым «Ура!» бросились на врага. Удар отчаявшихся людей, твердо решивших прорваться или умереть, был столь силен, что разорвал кольцо русских – большая часть окруженных войск была спасена. Но все орудия и тяжелое вооружение достались противнику, а в нашей обороне образовалась громадная брешь, в которую устремились танки маршала Конева; положение немецкой обороны в Южной Галиции оказалось безнадежным.
27 июля пал Лемберг [Львов], а 1 августа танковые колонны маршала Конева уже входили в Люблин и на широком фронте приближались к Висле южнее Варшавы. 4-я танковая армия была отброшена за Вислу, а 1-я танковая армия, в состав которой входил и XLVIII танковый корпус, оттеснена к Карпатам. Никто не представлял, где именно для нас может закончиться это катастрофическое отступление. В это время генерал Бальк получил приказ принять командование 4-й танковой армией. Спустя две недели я был назначен начальником его штаба.
Плацдарм у Баранува
В начале августа 1944 года казалось, что Германия находится на грани полного краха. В Нормандии американцам удалось прорвать нашу оборону в районе Авранша, и 3– я армия генерала Паттона уже готовилась к своему броску на Бретань и Анжу. В Италии союзники вышли к реке Арно, вот-вот должна была пасть Флоренция. В Германии за взрывом бомбы в ставке Гитлера 20 июля прокатилась волна кровавых репрессий, коснувшаяся многих наших высших военных. И в довершение всего последовала катастрофа на Востоке, где вся наша линия обороны грозила рухнуть.
31 августа на совещании в ставке Гитлер сказал: «Думаю, никто не может представить себе положение более отчаянное, чем то, в которое мы попали в этом году на Востоке. Когда прибыл фельдмаршал Модель, в группе армий «Центр» царил полный хаос»[219]. К концу июля маршал Баграмян, командующий 1-м Прибалтийским фронтом, прорвал нашу оборону на Западной Двине и вышел к Рижскому заливу, отрезав группу армий «Север». 2 августа поляки подняли восстание и захватили большую часть Варшавы. И в довершение всего войска маршала Конева вышли к Висле на широком фронте, угрожая вбить клин между 1-й и 4-й танковыми армиями.
Такова была обстановка, когда Бальк и я прибыли в 4– ю танковую армию, которая старалась создать рубеж обороны в большой излучине Вислы, поблизости от ее слияния с рекой Сан. Крупные силы русских уже форсировали Вислу у города Баранув и угрожали прорвать нашу оборону с юга на север. Наш LVI корпус удерживал фронт от Солеца до реки Пилица; на этом участке русские уже создали два плацдарма – под Козенице и у Ивангорода[220]. От Солеца линия фронта нашего XLII корпуса шла к западу в направлении Островца. На правом фланге этого корпуса существовал разрыв, и III танковый корпус спешно перебрасывался туда (см. карту 54). К югу от Вислы в районе Кракова 17-я армия выгружалась из вагонов, чтобы прикрыть разрыв фронта между 1-й и 4-й танковыми армиями. Тем временем 24-я танковая дивизия сдерживала наступление русских через Сан к западу от Перемышля[221].
Обстановка под Баранувом особенно обострилась в период с 5 по 9 августа. XLII корпус испытывал мощное давление крупных танковых сил русских, но, к счастью, это было одно из лучших наших соединений, во главе которого стояли способные командиры. Оборона корпуса была эшелонирована в глубину, а из личного состава тыловых служб были созданы специальные отряды, которым предстояло уничтожать прорвавшиеся через линию обороны русские танки. Пока XLII корпус вел оборонительные бои, Бальк бросил III танковый корпус против левого фланга русских. В результате этой атаки нам удалось довольно значительно продвинуться и остановить наступление русских. К этому времени подошел XLVIII танковый корпус, и с его помощью мы смогли уменьшить Баранувский плацдарм. В своей книге «Panzer Leader» Гудериан пишет: «Лишь благодаря неиссякаемой энергии и опыту генерала Балька нам удалось избежать крупного поражения в этом районе»[222].
