возрастом, национальностью или профессией. Часто эти люди шли в бой после нескольких дней подготовки или же вообще без нее, зачастую не имея обмундирования, а порой и оружия. Необходимые навыки они получали прямо в бою, где они подбирали оружие своих павших товарищей. Русские офицеры знали, что военная ценность таких людей ничтожна, но они помогали заполнить собой бреши на фронте и тем выполняли свое предназначение.
Я уже говорил о том, что русские – настоящие мастера просачивания, в этой форме боевых действий они не имеют себе равных. Я уже упоминал об их стремлении создавать плацдармы и вообще любые выдвинутые вперед позиции. Должен еще раз подчеркнуть, что роковым образом может обернуться для вас ситуация, если вы позволите русским захватить плацдарм. Этот плацдарм будет пополняться новыми частями, танками, орудиями, пока в конце концов не взорвется волной наступления.
Русские, как правило, совершают передвижения войск по ночам, и делают это с большим искусством; однако они не склонны к проведению крупномасштабных ночных атак. Они, очевидно, понимают, что их младшие командиры недостаточно к этому подготовлены. Тем не менее они порой прибегают к ночным атакам для достижения ограниченных целей – для того, чтобы вернуть потерянный ранее участок или подготовиться к дневному наступлению.
Воюя с русскими, надо привыкнуть к новым формам боевых действий. Они должны быть прямолинейными и безжалостными, стремительными и гибкими. Не надо позволять противнику ввести себя в заблуждение; необходимо быть готовым к любым неожиданностям. Совершенно недостаточно вести бой в соответствии с общепринятыми тактическими принципами, поскольку никто не может сказать, какова будет ответная реакция русских. Невозможно предугадать, как они прореагируют на окружение, внезапную атаку, военную хитрость и тому подобные вещи. Во многих ситуациях русские больше надеются на инстинкт, чем на тактические принципы, и следует признать – их инстинкты часто служат им куда лучше, чем нам знания, полученные в военных академиях. На первый взгляд их действия могут показаться необъяснимыми, но потом оказывается, что они совершенно оправданны.
Существовала одна тактическая ошибка, от которой русские так и не избавились, несмотря на полученные ими суровые уроки; я имею в виду их убеждение в значимости овладения возвышенностями. Они старались овладеть каждой высотой и дрались за нее с огромным упорством, несмотря на ее истинную тактическую значимость. Часто бывало так, что в занятии высоты не было никакой тактической необходимости, но русские никогда не хотели понимать это и поэтому несли неоправданные потери.
Характеристика различных родов войск
Мои заметки до сих пор касались в основном действий русской пехоты, которая в ходе Второй мировой войны продолжила великие традиции Суворова и Скобелева. Несмотря на технический прогресс в военной сфере, русский пехотинец все еще остается одним из самых важных военных факторов в современном мире; это происходит потому, что он так близок к природе. Он чувствует себя как дома и в чаще леса, и в болотах и топях, и в безбрежной степи без всяких дорог. Он переправляется через широкие реки, пользуясь самыми примитивными средствами; он может проложить себе дорогу повсюду. За несколько дней он может построить гать через непроходимые болота; зимой колонны из ста шеренг по десять человек в каждой отправляются в засыпанный снегом лес; через полчаса приходит новая тысяча, за несколько часов появляется протоптанная дорога на местности, непроходимой по всем западным стандартам. Неограниченное число солдат позволяет протащить тяжелые орудия и другую технику по любой местности. Более того, вооружение и техника русских примечательным образом отвечают их нуждам. Их машины имеют минимальный вес и оборудованы только самым необходимым. Их лошади сильны и требуют очень мало ухода. Солдаты не обременены запасами, которые мешают передвижению всех других армий.
Русская пехота хорошо вооружена. Порой кажется, что каждый пехотинец имеет собственное противотанковое ружье или противотанковую пушку. Русские – большие мастера в выборе позиции для этих средств и в обращении с ними. Кроме того, русское противотанковое орудие, обладающее высокой точностью, удобно в любого рода сражении.
Есть еще одна примечательная черта: русский пехотинец не отличается пытливостью и разведку проводит обычно весьма поверхностно. Будучи прирожденным разведчиком, он использует эту свою способность далеко не в полную силу. Причиной этого, возможно, является его нелюбовь к самостоятельным действиям, а также неспособность доложить результаты своих наблюдений в понятной форме.
Подобно пехоте, русская артиллерия также применяется массированно. Атаки без артиллерийской подготовки у русских редкость, но так же редко прибегают они к коротким артобстрелам с целью ошеломить противника. У русского солдата были орудия и снаряды, и ему нравилось их расходовать. Для крупномасштабных наступлений русские обычно сосредоточивали по 200 орудий на каждый километр фронта[228]. Если считали необходимым, то увеличивали это число до 300 стволов, но никогда не задействовали менее 150 орудий. Предваряющая наступление артподготовка обычно продолжалась два часа, и артиллеристы за это время расходовали от суточной до полуторасуточной нормы боеприпасов. Еще один суточный комплект снарядов предназначался для использования на первом этапе наступления, а резервный запас снарядов хранился в ближайшем тылу. Подобный сосредоточенный огонь артиллерии обычно за очень короткое время буквально перепахивал немецкие позиции. Под градом снарядов наше тяжелое вооружение, особенно противотанковые орудия, уничтожались, сколь бы тщательно оно ни было укрыто. После артподготовки плотные массы пехоты и танков врывались на наши разрушенные позиции. Если бы мы имели мобильные резервы, их можно было бы восстановить относительно просто, но обычно резервов у нас не было или их не хватало. Тогда все бремя боя ложилось на плечи солдат, оставшихся в живых после обстрела переднего края обороны.
Русская артиллерия пыталась в глубине нашей обороны прежде всего уничтожить командные пункты и штабы. Концентрация огня бывала одинаково сильной по всему фронту, что не давало возможности выявить направление главного удара противника. Однако негибкость планов огня русских порой совершенно обескураживала. Более того, русская артиллерия была недостаточно подвижна, чтобы в необходимом темпе следовать за наступающими пехотой и танками. Орудия перемещались вперед медленно, часто даже оставаясь на своих первоначальных позициях, а потому наступающие, углубившись в нашу оборону, долгое время оставались без артиллерийской поддержки.
По этой причине немецкий метод упорного удерживания флангов при вклинивании крупных сил русских и последующих прорывах был ошибкой, часто оказывавшейся роковой для оборонявшихся. Обычно наши войска получали приказ удерживать фланги любой ценой, чтобы резервы, спешно собранные вместе, имели возможность контратаковать русских и отсечь их от основных сил. Понятно, что резервы, сконцентрированные на флангах прорыва, были открыты всей мощи русских орудий и вскоре уже не могли вести боевых действий. Здесь малая подвижность русской артиллерии становилась преимуществом из-за неверной тактики немецких войск. Фланговые атаки против клина прорвавшихся русских следовало начинать значительно глубже в тылу и за пределами досягаемости их артиллерии. Нужно было сразу же отводить войска с флангов, а не втягивать их в бой, чреватый для нас большими потерями. В отдельных случаях мы это успешно проделывали, в нарушение отданных сверху приказов, требующих жесткой обороны флангов. Тогда нам удавалось остановить русскую пехоту и танки, наступавшие без артиллерийской поддержки, и создать новый рубеж обороны. Русские в этом случае были вынуждены разрабатывать новый план ведения артиллерийского огня и искать новые позиции для орудий, давая оборонявшимся передышку.
Чтобы противостоять массированному применению русскими артиллерии, необходимо ведение контрбатарейного огня на ранней стадии, причем с использованием большого количества снарядов. Использование значительного количества артиллерийских орудий и накапливание боеприпасов требовали от русских много времени, порой до нескольких недель. Несмотря на искусную маскировку, благодаря воздушной разведке и аэрофотосъемке мы обычно выявляли проводимую подготовку русских к атаке и следили за ее развитием. По ночам русские готовят все новые огневые позиции для орудий, несколько дней они остаются пустыми; затем одним прекрасным утром некоторые из них оказываются занятыми орудиями, и наконец – обычно это происходит за две ночи до запланированного начала наступления – уже все орудия занимают свои позиции. В редких случаях, когда мы располагали достаточным количеством артиллерии и боеприпасов, отличные результаты достигались систематическим контрбатарейным огнем, открывавшимся
