объятия, и Гюискар бросился к нему на шею. Все присутствовавшие при этом нормандские воины смотрели на эту сцену сквозь слезы. Но Гюискар, который этим наружным примирением выпутался из опасного положения, пустился на новые хитрости, чтобы оттянуть исполнение своего обещания. Он еще долго медлил отдать своему брату половину Калабрии. Только тогда, когда между ними грозила вспыхнуть из-за этого новая война, он пригласил Рожера на встречу, где должны были быть оговорены детальные условия. Встреча произошла в Валь ди Красти, на мосту, который с тех пор называется мостом Гюискара. По заключенному здесь договору Рожер должен был собирать подати с сообща завоеванной ими страны, чтобы снабдить своих воинов необходимым. Здесь он снова доказал свое великодушие, так как ограничился этим, не настаивая на действительном разделе.
Но в Гераче он построил сильное укрепление, потому что не считал себя связанным тем обещанием, которое дал жителям этого города Гюискар.
В начале лета 1063 года он снова вернулся в Траину и узнал, что ему угрожают сарацины из Палермо, усиленные африканцами. Войско мусульман, которое шло на истребление врагов своей веры, численностью неизмеримо превосходило норманнские силы. От лазутчиков Рожер узнал, что враги стоят приблизительно в шести итальянских милях от Траины у речки Черами, там, где на крутой, скалистой вершине возведена крепость с тем же названием. В июне 1063 года он решил предупредить нападение мусульман и двинулся в долину этой реки, чтобы не пустить врагов дальше. Мусульмане построились в два ряда также, как и норманны. Одним из отрядов командовал сам граф, другим Серлон. При стычке первый сарацинский ряд уклонился от атаки норманнов с фронта и пытался напасть на них с флангов, для чего хотел овладеть холмом, с которого было бы возможно осуществить этот план. Но этот замысел не удался. Вдохновенной речью Рожер воспламенил своих воинов. Они врубились в огромные толпы арабов и совершенно исчезли среди них.
Почти чудом их безумная отвага увенчалась победой.
Малатерра рассказывает, что прекрасный юноша на белом коне и в белых доспехах неожиданно появился на поле бою, поднял копье с маленьким белым знаменем и красным крестом, врезался в самые густые ряды неверных и рассеял их. Но это был не святой Иаков, который со времен Пелахо во всех битвах шел впереди испанских войск и поражал бесчисленные толпы мавров. Норманны видели в нем святого Георгия Победоносца. Слезы полились из их глаз – то плакали от благоговейного восторга их суровые сердца.
С бешеной отвагой они бросились сквозь массы врагов к нему, но он исчез, прежде чем они к нему подоспели. Рожер совершил Чудеса храбрости и одним ударом меча рассек панцирь на груди одного палермитанского вождя, а тот был воин необыкновенной силы.
Тот же летописец говорит далее, что толпы мусульман рассеялись пред христианами, как тучи, когда их уносит бурный ветер, как стаи птиц, когда их бьет сверху сокол. Конница врага была почти вся изрублена, 15 ООО трупов покрывало поле битвы. Победители провели ночь в лагере мусульман и после своих дневных трудов отдыхали в их палатках. На следующее утро они бросились в погоню за 20 ООО человек пехоты, которые бежали в горы, и устроили ужасную бойню. Много мусульман было взято в плен и отослано в Калабрию, где их продали в рабство. Христианские историки рассказывают, что Рожер поспешно вернулся в Траину, так как запах множества смердящих трупов был невыносим. Он послал к папе Александру II гонца с вестью о победе и принес ему в дар четырех верблюдов. За это норманны, которые победили сарацин и должны были побеждать их в будущем, получили полное отпущение своих грехов и знамя, под сенью которого можно было тем вернее окончить богоугодное дело. Даже если и вычеркнуть из этих норманнских сказаний легендарные черты и значительные преувеличения, то все-таки норманны под предводительством Рожера одержали блестящую победу.
Вскоре после битвы произошло одно неожиданное событие. Пиза, в то время едва ли не самый могущественный из приморских городов Италии, снарядила флот, чтобы завоевать Палермо. До сих пор между городом на Арно и главным городом Сицилии были оживленные и очень выгодные сношения. Но пизанцы встретили со стороны Палермо некоторые затруднения, потребовали себе льгот и, когда им было в этом отказано, решились отстоять свои права силой оружия. Пизанские корабли были построены так, что они годились как для торговли, так и для войны. С сильным десантом флот республики, которая пользовалась влиянием на всех побережьях Средиземного моря, пристал к северному берегу острова. В Траину были направлены послы просить Рожера поддержать своей конницей с суши пизанцев, которые хотели напасть на Палермо с моря. Сначала граф дал уклончивый ответ, Пизанский флот двинулся тогда прямо на Палермо. 2 сентября 1063 года они заперли гавань и в устье Орето высадили конницу и пехоту. Жители города, которые вышли из ворот, чтобы изгнать пришельцев, потерпели поражение.
Пизанцы разбили свои палатки на берегу реки, через которую здесь через сто лет был построен адмиральский мост, названный так в честь Георгия Антиохийского, и отсюда опустошали окрестные виллы сарацин. В этом смелом предприятии они потеряли четыре корабля. Их сожгли арабы. Но пизанцы нагрузили пятый корабль богатой добычей, которую, возвратившись в родной город, пожертвовали на постройку Пизанского собора, доказательством чего и до сих пор служит латинская надпись, сделанная на нем в то время.
Рожер, чтобы снабжать свою главную квартиру провиантом, ездил то на юг в долину Гимеры, то на север к морю в Кефалу и оттуда всегда возвращался в окрестности Этны с большой добычей.
Теперь он снова двинулся в путь, оставив свою жену в Калабрии, вероятно, для того, чтобы взыскать там деньги, которые он должен был получать по договору с Гюискаром. Он прибыл на остров поздней осенью и снова двинулся в поход против Джирдженти. Мусульмане в этом городе получили известие о приближении норманнов. Один отряд их войска занял позицию на склоне горы, и, когда Рожер во главе своих воинов шел по дороге, а другие его люди шли впереди с добычей, арабы напали на последних и частью их истребили. Те, которым удалось уйти, побежали на почти неприступную вершину скалы. Рожер, который это заметил, ринулся со своими соратниками вперед, крикнув бежавшим, чтобы они старались с ним соединиться, и не испугался дороги на крутую вершину, чтобы снять их оттуда. С ними он напал на неверных и вновь отнял у них добычу.
Несмотря на победу у Черами, большая часть Сицилии все еще оставалась в руках врагов.
Под осень Рожер снова отправился в Сицилию и взял с собой свою жену. Он, конечно, отказался бы от этого путешествия, если бы только мог предвидеть те опасности, которые его ожидали. Смерть Ибн Тимны послужила поводом к тому, что вслед за Катанией и другие сицилийские города отпали от нормандских территорий. Хотя Мессина и окрестности Этны все еще оставались им верными, положение дел в Сицилии становилось очень опасным.
Только Рожер со своим отрядом разбил лагерь у Траины, как между жителями этого города и нормандскими воинами пошли раздоры. Поводом к ним послужило почти такое же обстоятельство, которое два века спустя возбудило негодование сицилийцев против французов и привело к так называемым Сицилийским Вечерям. Местные жители жаловались на то, что чужеземцы нагло преследуют их жен и дочерей. Ради безопасности граф укрепил город и расположил свои войска по окрестным местностям, населенным сарацинами. Однажды, когда Рожер с большинством своих войск ушел из города в поход, жители Траины, подстрекаемые одним из своих выдающихся сограждан, Плотином, взялись за оружие и напали на гарнизон. Но норманны все-таки их отбили. Жители со своей стороны в ожидании возвращения Рожера укрепились в центре города, напротив того холма, на котором находился норманнский лагерь. Граф, извещенный об этом через гонца, спешно вернулся в город, чтобы подавить восстание. Когда весть об этом происшествии разнеслась по окрестностям, к Траине подошли сарацины в количестве 5 ООО человек, чтобы действовать заодно с христианским населением.
Таким образом, норманны, окруженные со всех сторон, были в весьма сложном положении. Они не могли выходить из лагеря в большом количестве, чтобы добыть себе еду, так как это могло подвергнуть большой опасности оставшихся в лагере; но, когда они посылали за фуражем небольшие отряды, враги их избивали. Вынужденный всегда быть настороже и нуждаясь в самом необходимом, постоянно истощая силы в ночных караулах и небольших вылазках, Рожер проводил здесь со своим войском тяжелые недели и месяцы. Это опасное положение действовало на него тем сильнее, что он видел, как мучится вместе с другими и его Эдит. Все слуги были взяты на действительную службу в ряды войск, и его жене с двумя женщинами из свиты пришлось готовить обед, когда таковой был, для графа и его соратников. Оба они
