Капуанский, разойдясь с папой, снова сблизился с ним. Григорий, теснимый врагами с севера и юга, по необходимости должен был примириться, по крайней мере, хотя бы с одним из них. Он принял решение снять с Гюискара наложенное на него отлучение от церкви. По его поручению аббат Монтекассино, Дезидерий, отправился к Роберту и снова торжественно принял его в лоно церкви. Так обоюдная вражда перешла в дружественные отношения. В июне 1078 года в Чепрано, на границе между церковной областью и владениями норманнов, состоялась встреча между Григорием и Гюискаром. Последний признал папу своим сюзереном, обещал ему защищать его область от всяких нападений и за владения, данные ему в лен, вносить папе определенную подать. А Григорий VII снова признал его герцогом Апулии, Калабрии и Сицилии и заранее предоставил ему власть над Салерно и Амальфи.
Гюискар был тогда на вершине своего могущества и счастья. Считали, что между ним и папой Григорием состоялось соглашение, в силу которого папа должен был возложить на него в Риме императорскую корону. Конечно, у смелого норманна было для этого достаточно честолюбия. Но обстоятельства сложились так, что ему пришлось перенести центр тяжести своих интересов. Помолвка его дочери, Елены, с наследником престола императора Михаила VII, принцем Константином Дукой, вовлекла его в византийские смуты. Он строил обширные планы, так как этой свадьбой хотел удержать императорскую корону в своей семье. Но, прежде чем он мог осуществить свой замысел, трон Михаила рухнул. Среди дунайских народов вспыхнул мятеж, и мятежники угрожали Константинополю. Почти вся Малая Азия была завоевана сельджуками. Появилось много претендентов на трон. Один из них, Никифор Ботониат, овладел столицей, захватил в плен Михаила и его сына и заточил их вместе с женой последнего, дочерью Гюискара, Еленой, в монастырь. Предводитель норманнов тотчас же приступил к масштабным приготовлениям для похода на восток, чтобы низложить узурпатора престола. Конечно, при этом он мало думал о том, чтобы вернуть корону жалкому Михаилу. Он хотел освободить свою дочь и воссесть на императорский трон Комненов. Папа обещал ему свою помощь в затеянном им походе и отлучил Ботониата от церкви.
Весной 1081 года Роберт Гюискар со значительным флотом появился в греческих водах. Корфу сдался ему почти без сопротивления. Потом он пошел на Диррахий в Албании и должен был приступить к осаде этого важного города, так как жители отвергли все его предложения сдаться. Между тем в Византии Ботониат уже снова был низложен, и вместо него на трон взошел Алексей Комнен. Этот не замедлил пустить в ход все средства, чтобы отклонить опасность норманнского вторжения. Он заключил союз с Венецией, которая тотчас же послала флот, чтобы освободить Диррахий со стороны моря. Сам Алексей с войском, которое в шесть раз превосходило войско норманнов, поспешил туда из Византии. 18 октября 1081 года между ним и норманнским герцогом произошла кровавая битва. Победа склонилась здесь на сторону Гюискара и была добыта как его личной храбростью, так и геройством его доблестной жены, Сигильгайты. Когда апулийские воины обратились в бегство, она высоко подняла копье и гнала трусов в боевые ряды. Византийское войско бежало, и Алексей, который сам бился в рядах очень мужественно, тяжело раненый, должен был следовать за ним. Но Диррахий защищался упорно, и норманны всю зиму продолжали осаду. Крепость сдалась только 25 февраля 1082 года. Папа Григорий, теснимый не только со стороны Германии Генрихом IV, но и с других сторон, находился в очень тяжелом положении и заклинал Гюискара придти на помощь церкви в минуту опасности. Но последний вовсе не хотел останавливаться в своем победоносном походе. Вместо того, чтобы вернуться в Италию, он затеял большие приготовления к походу для завоевания Константинополя. Мысль основать на востоке могущественное норманнское царство всецело овладела им. Однако он был вынужден отказаться до времени от своих широко задуманных планов. Алексей не только собрал все свои силы, которые только мог найти в византийской империи, но нашел много союзников и за пределами государства. Бароны Апулии охотно согласились на союз с византийцами. Норманнскому владычеству в Южной Италии грозила серьезная опасность.
Но, как ни тревожны были те известия, которые приходили оттуда Гюискару, он сначала не обращал на них особенного внимания и уже проник вглубь Македонии. Только здесь он остановился – положение дел становилось в Италии все более и более угрожающим. Гюискар осознал, что ему необходимо вернуться. Большую часть войска он оставил на востоке под командованием сына своего Боэмунда, а сам отплыл к Италии, где и высадился в Отранто. В Апулии ему пришлось выдержать тяжелую борьбу, но он скоро снова одолел своих врагов. При этом папа Григорий настоятельно потребовал от него, чтобы он оказал ему помощь в его положении, которое становилось все хуже и хуже. Но душа Гюискара более тяготела к его войску, оставленному на востоке, чем к западу. Его храбрый сын Боэмунд долгое время доблестно воевал с императором Алексеем в Албании и Македонии. Наконец воины и рыцари потребовали от него жалование, которое уже давно оставалось в долгу за полководцем. Он не мог удовлетворить их просьбы, и в войске поднялось волнение. Многие из его норманнов перешли к Алексею. В его власти оставалось только несколько пунктов на берегу. Была серьезная опасность и того, что союзные флоты, греческий и венецианский, могли захватить и эти места. Гюискар спешно готовился к новому походу на восток. Увы, вскоре стало ясно, что ему необходимо оставаться в Италии, если он не хочет потерять там все свои владения. Генрих IV перешел Альпы, овладел Римом и при содействии Иордана Капуанского и апулийских баронов угрожал оттуда норманнским владениям. Тогда Гюискар отложил свой поход на Эпир, чтобы прежде помочь папе в его борьбе с немецким императором. Для этой цели он собрал значительное войско, в котором было немало и сарацин из Сицилии. Последние охотно шли в битву за Святую церковь. Норманнский герцог, прежде чем двинуться в поход, послал к Генриху послов с требованием как можно скорее оставить Рим или готовиться к битве на жизнь и на смерть. Император, который уже торжествовал по поводу занятия Вечного Города, где он поставил своего антипапу, и предполагал получить из его рук корону, очень смутился, когда ему передали эти угрозы. Сознавая, что он еще не дорос до своего противника, подходившего с юга, он решил отойти на север. Вскоре после его ухода, 27 мая, Гюискар со своими войсками подошел к городу на Тибре и поставил свои палатки у ворот святого Иоанна.
Город был заперт, но уже на следующий день его приверженцы, которые находились там, открыли ворота. Норманны проникли на улицы со стороны Монте Пинчио и устроили там страшную бойню. Кварталы святого Сильвестра и святого Лоренцо были превращены в груду развалин. Туда при криках «Гюискар, Гюискар!» по тибрскому мосту к крепости Ангела устремились ожесточенные воины. Они освободили папу Григория из его заточения и привели его в лагерь. Рим был взят и на следующий день норманнский герцог со святым отцом торжественно въехал в Латеран. Но между его воинами и жителями Рима возникли препирательства. Произошли уличные схватки, в одной из которых был убит один из его баронов. Тогда Гюискар дал клятву сурово отомстить городу за его преступление, отдал город на разграбление своим воинам и приказал огнем и мечем опустошить окрестности Латерана и Колизея. Здесь жажда разрушения и алчность норманнов реализовали себя полностью. Значительная часть города была опустошена, тысячи римских граждан были взяты в плен и проданы в рабство. Когда помощники и союзники Григория устроили на улицах города ужасную бойню, и папа, и Гюискар должны были сознаться, что они нажили в римлянах непримиримых врагов и что мудрость запрещает им оставаться здесь дольше. Поэтому папа отправился вместе с Гюискаром на юг, прежде всего в Монтекассино, потом в Беневент и, наконец, в Салерно, где он впоследствии и умер.
После взятия Рима Гюискар вновь вернулся к планам новой экспедиции в Грецию, где, конечно, целью похода должно было быть завоевание Константинополя, – к великому огорчению папы, который и в будущем надеялся иметь в нем постоянного помощника.
В сентябре 1084 года дело продвинулось уже настолько, что флот с большим войском из 120 кораблей мог отплыть из Бриндизи. Гюискар взял с собой трех своих сыновей, Боэмунда, Рожера и Гвидона; его смелая жена Сигильгайта на этот раз оставалась дома. Ближайшей целью Гюискара был Корфу, где еще оставался небольшой норманнский гарнизон. После больших усилий и многих стычек с венецианскими кораблями Гюискар дал победоносную битву и овладел всем островом.
Следующей зимой он дал себе и своему войску отдых, чтобы потом весной 1086 года напасть на Константинополь. Но, когда он готовил для этого большого предприятия все, что было нужно, его войско поразила ужасная чума, которая меньше чем в три месяца унесла десять тысяч человек. Она едва не унесла и Боэмунда. Однако могучий норманнский герцог, несмотря на этот тяжелый удар, не отказался от своего замысла и только непреодолимые трудности помешали ему двинуться в поход на Византию в конце зимы. В Бундицее он получил известие о смерти Григория VII, последовавшей 25 мая 1085 года в Салерно. Смерть этого необыкновенного человека, который по своей железной энергии не уступал и ему, заставила
