заплакать герцога, хотя ему не раз приходилось давать отпор покойному папе как своему врагу.
После этого события Гюискар послал своего сына с частью флота далее на восток с тем, чтобы узнать, не собрано ли в греческих водах значительных боевых сил. Потом он сам с небольшой свитой оставил Бундицею. Однако недалеко от Корфу у него началась такая сильная лихорадка, что пришлось вынести его на берег. Болезнь скоро приняла угрожающий характер. Сюда прибыли Сигильгайта и Рожер, но нашли его уже на одре смерти.
Он умер на семидесятом году своей жизни, 18 июля 1085 года.
Несомненно, это был один из ярчайших людей своего времени. Слава об его подвигах расходилась по всему западу и то, что он делал в Нижней Италии, заставляло его земляков, оставшихся в Нормандии, стараться не отставать от него. Вильгельм Мальмсбурийский говорит в своей хронике: «Вильгельм Завоеватель воспламенял свою геройскую силу воспоминанием о Роберте Гюискаре и говорил, что ему было бы стыдно быть ниже его по храбрости, если он выше его по происхождению». Смелый потомок древних сандинавов, которого обстоятельства выгнали из родительского замка Кутансе на далекий юг, заложил в Италии и Сицилии основы могучего норманнского государства и заставил трепетать Византию.
С плеч императора Алексея точно свалился огромный камень, когда он узнал о катастрофе в Корфу, где самый страшный из его врагов, которого смогла одолеть не сила оружия, а только коварная чума, перешел в мир иной.
После смерти Гюискара раздоры его полководцев остановили флот в дальнейшем движении к востоку, и Византия на долгое время была оставлена в покое, пока против нее снова не выступили норманнские повелители Сицилии, в особенности Рожер и его преемники.
Рожер немедленно отправился в Бундицею, чтобы там принять от войска присягу на верность. Хотя Роберт и назначил его своим преемником, он подозревал, и не без оснований, что его брат Боэмунд будет у него оспаривать власть.
Над норманнским флотом, который стоял на якорях отчасти у берегов Корфу, отчасти у Кефалонии пронеслась, как будто и стихии сговорились с чумой, страшная буря. Много кораблей затонуло или было разбито о скалы. Этот же ураган настиг и Сигильгайту, которая на галере хотела перевезти труп своего мужа на итальянские берега. Корабль, прежде чем достигнуть берега, разбился, но доблестная женщина спасла от гибели и себя и останки своего мужа. Сердце и внутренности его она похоронила в Отранто, а тело приказала забальзамировать и перенести в монастырь святой Троицы, в Венозе, где нашел себе место последнего успокоения и его брат, почивший раньше Роберта.
Эпитафия на его могиле гласит: «Перед ним бежал из Рима император Запада и император Востока, который повелевал войсками Европы и Азии; даже свободные граждане Венеции не чувствовали себя при нем в безопасности». Увы, об его победах над лонгобардами и арабами, которые, по нашему мнению, были гораздо значительнее, не упоминается.
После завоевания Палермо и отъезда Гюискара на материк, активность норманнов на острове заметно снизилась. Мазара сдалась скоро после главного города. Но многие области Сицилии, особенно в ее южной части, сохраняли свою независимость, как и прежде, при сарацинском правлении. Долина Этны с хорошо укрепленным Кастро Джиованни была оплотом мусульман. В Валь ди Ното, которая покорилась графу с ее многочисленным населением, состоящим из христиан и мусульман, почти все население под предводительством одного араба, Бенаверта, восстало. В скором времени пламя восстания охватило всю страну. Укрепления на высотах были заняты арабами, которые постоянными набегами досаждали норманнам.
Рожеру часто приходилось очень несладко, но он был неутомим в борьбе с врагами. Он знал, что полное подавление мятежа возможно только тогда, когда он овладеет Кастро Джиованни, и поэтому в 1074 году занял гарнизоном Калашибетту, которая находилась недалеко от названной крепости. В два следующие года в двух столкновениях арабы одержали над ним верх, но в конце концов Рожер все-таки одолел их.
По-видимому, сарацины еще раз обращались за помощью в Африку. По крайней мере, у Мазары показалось африканское войско – у Мазары, которая скоро после Палермо сдалась христианам. Это войско высадилось на берег и уже овладело городом, когда граф подошел сюда и, после ожесточенной битвы ценой больших потерь заставил врагов отступить на корабли. Это нападение с моря было только предвестником другой, большей опасности со стороны суши.
Бенаверт, поднявший знамя восстания в Валь ди Ното, сделал Сиракузы главным пунктом, откуда он, обладая значительными силами, вел с христианами священную войну. Он проявил столько энергии и дальновидности, что произвел сильное впечатление даже на норманнских летописцев, которые не легко признавали за мусульманами какие бы то ни было достоинства.
Для борьбы с ним Рожер собрал войско, которое отдал под команду своему внебрачному сыну, Иордану, отличавшемуся необыкновенной храбростью. Вынужденный почти постоянно разъезжать между материком и Сицилией, он назначил своим наместником в Сицилии Гуго Джерсея. Это был его зять, которому, вероятно, была отдана в лен Катанья. Он потребовал от Джерсея, чтобы тот во время его отсутствия избегал столкновений с Бенавертом. Но Джерсей, полный энергии и честолюбия, не послушался этого приказания и в Траине объединился с Иорданом, человеком такого же пылкого темперамента, как и он, для совместных действий против арабского полководца. Последний не стал дожидаться их нападения. Он занял сильным войском лес в окрестностях Катаньи и послал к ее стенам тридцать человек, чтобы они опустошили поле и выманили Джерсея из города. А тот, надеясь хитрость противника обойти другой хитростью, выслал против него тоже тридцать всадников, а сам с Иорданом и остальным войском пошел за ними издали. Бенаверт хорошо понял намерение Джерсея и спокойно пропустил всадников мимо. Когда же подошла основная часть норманнского войска с его молодыми предводителями, он напал на них со своими воинами, спрятанными в лесу. Победа досталась сарацинам. Джерсей и большинство его соратников пали под ударами врага. Иордану с горсткой воинов удалось уйти в Катанью. Бенаверт с триумфом возвратился в Сиракузы.
Граф Рожер, как только он получил в Калабрии известие об этом событии, спешно вернулся на Сицилию, чтобы отомстить за смерть зятя и его соратников. По прибытии он занял гору Юдику, к западу от Катании. Отсюда он опустошал окрестности, брал сарацин, которых только мог захватить, в плен и продавал их в рабство. Еще больше опустошений он произвел в южной части Валь ди Ното. Он уничтожил там все плодовые и хлебные посевы, так что среди мусульман начался голод. Поначалу он не рискнул напасть на самого Бенаверта, который владел многими укрепленными пунктами, и двинулся в поход к Трапани. Весьма сдержанный летописец, Малатерра, при описании этого города, расположенного у подошвы Эрикса, знаменитого когда-то по всей Элладе своим храмом Афродиты, позволяет себе писать о нем поэтически-воодушевленно. «Море, – говорит он, – было спокойно; тихо веял Зефир. Ветер надувал паруса, пели трубы, звучали лютни, конница под предводительством Рожера покрывала горы и долины; тысячи значков развевались на копьях; сияли шлемы и золоченые щиты; лошади ржали, и эхо далеко относило их фырканье».
Город был окружен как с суши, так и с моря. Осада, хотя к ней готовились очень тщательно, затянулась надолго. Но, после храброй обороны, когда в укреплении начался голод, осажденные решили открыть графу ворота. Они сдавались графу на тех же самых условиях, на которых сдались и палермитанцы. Окрестная местность переходила в собственность христиан. Укрепления, в которых сарацины могли бы еще оказать сопротивление, должны были быть срыты. Рожер, как это он уже делал в других завоеванных им областях острова, отдал их с окружающей землей в лен своим соратникам. После взятия Трапани графу удалось подчинить себе Кастро Нуово. Поводом к этому послужила просьба о помощи, с которой в то время к нему обратились рабы правившего там вождя, Абу Бекра. Они возмутились против своего повелителя и на ближайших скалах готовы были отстаивать свою независимость. Рожер тотчас же поспешил к ним на помощь, и Абу Бекр, который видел, что ему сопротивляться невозможно, сдал ему крепость. Граф тотчас же дал свободу рабам, и сарацинский мельник, который за жестокое отношение к нему Абу Бекра подстрекал других к возмущению, получил от Рожера щедрую награду.
Весной 1078 года граф предпринял завоевание Таормины. Взятие этого города, построенного на скалах, было задачей чрезвычайно трудной. О штурме нельзя было и думать. Целесообразнее всего казалось прекратить подвоз продовольствия жителям, чтобы голодом заставить их сдаться. Поэтому норманнский флот должен был закрыть для них море, а у подножия горы было построено двадцать Два соединенных между собой небольших укрепления. Сам Рожер руководил этими работами, и здесь его жизнь однажды
