Рожер и Боэмунд все еще вели на материке войну с баронами, которые пытались отвоевать себе прежнюю независимость и периодически затевали мятежи и волнения, чтобы свергнуть норманнов. Так, в 1091 году город Козенца, тот самый, близ которого вестготы на дне Бузенто похоронили своего короля Алариха, восстал против Рожера. Гроссграф, который все еще не выпускал из рук нить событий в Нижней Италии, привел к племяннику, кроме норманнского войска, несколько тысяч сарацин, чтобы помочь ему снова подчинить себе город. Он сам присутствовал при осаде, и жители, когда они решились сдать свои укрепления, обратились к нему с просьбой о посредничестве. Он овладел этим городом на таких выгодных для своего племянника условиях, что тот отдал дяде в собственность принадлежащую ему, по праву наследства, половину Палермо.
Вскоре после этого поднялась старинная и могущественная торговая республика Амальфи, чтобы вернуть себе свою прежнюю самостоятельность. И в этом случае Рожер Младший обратился к содействию гроссграфа. Тот в 1096 году сразу же, с сильным сарацинским войском, которое он привел с собой из Сицилии, приступил к осаде города. Однако одно событие заставило его снять осаду. Это было в начале первого крестового похода, когда призыв папы Урбана нашел громкий отклик во всем христианском мире. И в Нижней Италии молодежь, способная носить оружие, устремилась под знамена креста. Боэмунд, сын Гюискара, воспылал желанием идти на Восток для освобождения Гроба Господня. Порыв всех идти на Восток был так силен, что в Кампании осталось только небольшое количество воинов, а сарацинское войско было недостаточно сильно для того, чтобы взять Амальфи.
Только отсутствие других войн и желание влиять на дела Калабрии заставляли гроссграфа Рожера привозить с собой на материк все больше и больше сарацин. В 1098 году число их было так велико, что, по словам Малатерры, Рожеру никогда еще не удавалось собрать под своими знаменами такое сильное войско. Поводом к тому, чтобы вербовать сарацин для этого похода, послужило следующее обстоятельство. В Капуе граф Ричард II не мог справиться с восставшими против него жителями и был вынужден просить помощи у молодого герцога Рожера. Последний, не считая себя способным довести это дело до конца, опять, как он несколько раз делал это и прежде, обратился к содействию дяди, гроссграфа Сицилийского. Тот исполнил его желание, привел свое мусульманское войско к Капуе и стал энергично готовиться к осаде. С этой целью он приказал строить деревянный мост через Волтурн и сам наблюдал за работами. Английский агиограф Кадмер, в своем житии святого Ансельма, епископа Кентерберийского, рассказывает об этой осаде следующее. Святой Ансельм, который бежал из Англии от гнева короля Вильгельма II, нашел себе убежище в Италии. По приглашению герцога Апулийского, он явился в лагерь близ Капуи, куда в то же время прибыл Урбан II, который был весьма дружен с норманнами. Благочестивый епископ пользовался там большим уважением; люди стекались к нему со всех сторон. Он не только не гнушался посещениями сарацин, но даже старался завлечь их к себе. Скоро он так сблизился с ними, что даже заходил в их палатки. Мусульмане принимали его восторженно, почтительно склонялись перед ним и, по восточному обычаю, целовали перед ним свои руки. Это значило, что они посылали святому свои поцелуи. Архиепископ заводил с ними душеспасительные разговоры и, конечно, легко мог обратить их в христианство. Но, – говорит его английский биограф, – он не решался серьезно взяться за дело их обращения, так как хорошо знал, что граф Рожер строго наказывал тех, кто отрекался от веры в Пророка, чтобы принять христианство. «Я не стану разбирать, – говорит англичанин, – почему граф поступал так. В этом он даст ответ своему Богу!»
Граф Рожер с такой энергией и предусмотрительностью повел осаду Капуи, что давно заслуженная им слава великого полководца увеличилась еще больше. Капуя сдалась, и Ричард II стал вассалом герцога Апулийского.
Совершив на земле неизмеримо больше того, о чем он мог в молодости даже мечтать, граф Рожер умер на 70-м году жизни в Милете, в Калабрии, и там похоронен в церкви святой Троицы, которую он построил и щедро одарил.
Смерть его оплакивали все его подданные, как норманны и греки, так и сарацины. Это был, несомненно, талантливый администратор. Его религиозная терпимость была явлением, почти беспрецедентным для своего времени. Он не делал никакого различия между римско-католическими и греческими догматами. Все его подданные жили по своим собственным законам – мусульмане по Корану, греки по кодексу Юстиниана, норманны по кутюмам Нормандии. Сарацины должны были признаться, что им гораздо лучше живется под властью их новых христианских повелителей, чем в последние годы арабского владычества. В течение последних пятидесяти лет на острове шли постоянные междоусобные войны. При Рожере вновь воцарились спокойствие и мир. Снова там начали процветать земледелие, торговля и промышленность. Но гроссграф, хотя и ревностно им покровительствовал, всегда заботился о том, чтобы не совсем угас на Сицилии и воинственный дух, и поэтому, наравне с христианами, привлекал к военной службе и мусульман. Как при нем, так и при его преемниках много ответственных постов в войсках было доверено сарацинам. То же было в государственной и придворной жизни. Поэтому и поклонники Пророка, хотя их принудили к покорности силой оружия, стали решительными сторонниками своего норманнского повелителя.
Можно было бы сказать, что граф Рожер, так как большинство его подданных состояло из мусульман, по необходимости должен был оказывать к ним такую терпимость. Но эту его заслугу едва ли можно умалять таким образом. Он был прежде всего великодушен. Это особенно ясно доказывают произведения современных ему христианских летописцев, которые часто вовсе не скрывают своего неодобрения его свободомыслия в делах святой веры. Нетрудно было бы догадаться какова была бы участь сицилийских мухаммедан, если бы их покорил менее просвещенный вождь.
Книга третья
Гроссграф Рожер II до его венчания на царство
Гроссграф Рожер от трех своих жен имел много дочерей, из которых одна была замужем за Конрадом, сыном Генриха IV, другая за Раймундом, графом Тулузским, третья за королем Венгерским и четвертая за графом Клермонским Робертом.
Его старший сын Готфрид умер рано. После его смерти наследником стал Симон, родившийся в 1093 году от Аделазии. Вторым сыном от этого последнего брака был Рожер, который родился в 1095 году. Симону, когда к нему по наследству перешла власть над Сицилией, было только 8 лет, поэтому от его имени стала править Аделазия. Она происходила из знатной северо-итальянской фамилии маркграфов Монферратских, отдельные ветви которой простирались от Лигурийского берега у Савоны до Калабрии и Сицилии. Она была весьма образованна? и у нее не было недостатка в способностях к тому, чтобы править государством в духе ее покойного мужа.
По свидетельству, правда, не совсем надежному, французского летописца, Одерика Виталиса, Роберт, сын герцога Бургундского и внук короля Франции, был ею призван в Сицилию. Аделазия женила его на одной из своих дочерей и настолько привлекла его к управлению страной, что он, до совершеннолетия ее сына, пользовался почти королевской властью. Впоследствии этот Роберт Бургундский возбудил в Аделазии подозрения. Ей показалось, что он хочет узурпировать всю полноту власти, и поэтому в 1112 году, как утверждает Одерик Виталис, она избавилась от него с помощью яда. Впрочем, нет никаких оснований доверять этому рассказу со слов единственного писателя, когда сицилийские летописцы ничего не говорят об этом.
Когда Симон в 1105 году умер, и Рожер Младший стал гроссграфом Сицилии, вдова Рожера I стала регентшей и правила островом от имени своего десятилетнего сына. Последний очень рано обнаружил живость характера и необыкновенную любознательность, так что все, кто имел случай видеть его близко, возлагали на него большие надежды.
Всех привлекала к нему его щедрость. Когда к нему приходили нуждающиеся, он отдавал им все, что имел. Если же у него не было денег, он не давал матери покоя, пока она ему не давала их для благотворительных целей. Рано сказался в нем мужественный и воинственный дух. Еще при жизни отца, когда он с другими детьми играл в войну, он не раз говорил своему старшему брату Симону: «Отдай мне корону и оружие, за это я сделаю тебя епископом или римским папою!» Он получил хорошее образование и с ранних лет – совершенно в духе своего отца – был окружен как католическим духовенством, так и образованными арабами, которые занимались преподаванием наук. Так, он с христианским религиозным учением усвоил для себя и научные познания, в которых сарацины тогда далеко превосходили остальные европейские народы.
