интриге. Третьим из приближенных к королеве лицом был англичанин Ричард Пальмер, который был назначен епископом Сиракузским, но еще не вступил в отправление своих обязанностей. Скоро, к сожалению, стало ясным, что и в регенство Маргариты, как при Вильгельме I, при дворе стали господствовать партии и придворные чиновники стали заниматься разными происками.
Королева, когда она взяла бразды правления, старалась водворить в королевстве спокойствие. Она дала много доказательств королевской милости, отпускала на волю пленных, приглашала назад изгнанных и в Апулии упразднила те налоги, которыми мятежники были обложены в виде наказания. В числе возвратившихся были графы Ачерра и Авеллино, а также близкий родственник короля, граф Танкред Лечче. Эти дела милосердия, к которым присоединилось много других, как относительно баронов, как и для народа, повсюду распространили общую радость.
Как Барбаросса, всегда враждовавший с Вильгельмом I, еще больше на него рассердился, когда тот под сицилийским покровительством ввел в Рим его ожесточенного противника, папу Александра III, было уже рассказано, равно как было сказано и о том, что немецкий император вскоре по смерти Вильгельма двинулся на Рим, заставил Александра бежать и отказался от задуманного им похода на Нижнюю Италию только из-за чумы, которая страшно свирепствовала в его лагере под Римом. В 1168—1174 годах Барбаросса, который только с величайшим трудом добрался до границ своей империи, не переходил Альп. Италия могла гордиться тем, что совершенно свергла с себя чужеземное владычество. Вильгельм И, или, скорее, от его имени королева, оставался верным политике Вильгельма I и самым тесным образом примкнул к Александру III. Из Византии приходило посольство, которое предлагало сицилийскому правительству мирный и дружественный союз с греческим императором и брачный союз между молодым королем и дочерью Эммануила Комнена. Первое предложение было принято с радостью, но относительно брачного союза ничего решено не было.
Между тем при дворе в Палермо разыгралась комедия, в которой главные роли играли представители высшего духовенства. Архиепископское место в столице было вакантным, и между высшими сановниками церкви началось оживленное соперничество. Первым претендентом считал себя Ромуальд из Гварны, архиепископ Салернский. Он короновал молодого короля и надеялся получить архиепископский сан. Но когда ему этого не предложили, он начал дуться и делать вид, что хочет вернуться в Салерно. Следующий претендент на эту высокую должность – Рожер, епископ Реджио, пройдоха, который всегда думал только о своих выгодах. Он представлялся очень набожным, но на самом деле только из скупости постился до тех пор, пока кто-нибудь не приглашал его к обеду. Тогда он щедро вознаграждал себя за долгое воздержание. Это был удивительно тощий, долговязый человек со смертельно бледным лицом. Третьим был Джентиле, епископ Джирдженти. Тосканец по происхождению, он отправился в Венгрию, получил там место канцлера и в качестве посланника явился ко двору в Палермо, где ему понравилось гораздо больше, чем в варварской земле мадьяров. Он выставлял напоказ свою необыкновенную религиозность, бичевал себя, наперегонки постился с Рожером и этими средствами достиг высокого положения в духовной иерархии. Когда же наконец он дошел до своей цели, то построил себе дворец в Палермо и закатил в нем пир на весь мир. Теперь, когда он стремился занять место архиепископа в Палермо, он опасался соперничества со стороны высокопоставленного Ричарда Пальмера.
Было много и других желающих. Обер-камергер Петр, к имени которого обыкновенно присоединяется титул каида, был тем лицом, через которое все они надеялись достигнуть этого высокого положения. Забавное, должно быть, было зрелище, когда эти представители высшей духовной иерархии домогались благосклонности тайного мусульманина. Один архиепископ или епископ старался оклеветать перед евнухом другого и таким образом перебежать дорогу конкуренту. Это часто ставило обер-камергера в затруднительное положение. Он обещал архиепископское место то одному, то другому и, по большей части, не слушал их взаимных обвинений. Все претенденты энергично выступили против Ричарда Пальмера, так как особенно боялись его влиятельности. Они представляли его человеком властолюбивым и опасным и даже угрожали его жизни. Правда, английского прелата миновала опасность быть устраненным с дороги ударом кинжала, но его противники достигли того, что Петр решил удалить его от двора. В это жаркое время с континента в Палермо прибыл Жильберт, граф Гравина. Он, по происхождению француз из семьи графов Перше, вместе с королевой, которой он приходился родственником, прибыл в Сицилию. Здесь король Вильгельм I осыпал его почестями и отличиями, но потом, когда граф примкнул к партии баронов, изгнал из Палермо. Потом Гравина снова добился милости, примкнул к партии Майо и принял команду над войском, смирявшим мятежников в Апулии. Теперь он возвратился в резиденцию с намерением добиться высшего положения в государстве. С его прибытием произошла перемена и в деле архиепископов, и вообще в придворных отношениях. Англичанин Пальмер понял, что новоприбывший граф может помочь ему в его сложном положении и предложил ему заключить против своих противников союз. Гравина принял это предложение и, так как за него стояла аристократия, был, конечно, самым могущественным союзником, какого только мог найти для себя Пальмер. Каид Петр и его «клиенты», конечно, не приминули прийти на поклон к восходящей звезде. Но евнух справедливо опасался, что граф будет действовать против него, и поэтому осторожно пытался настроить против него королеву и внушить ей подозрение, что граф явился сюда для того, чтобы оттеснить королеву на второй план и самому захватить в свои руки регенство до совершеннолетия Вильгельма.
Петру действительно удалось настроить королеву против Гравины. Она всегда относилась к нему холодно и осторожно.
Однажды обер-камергер находился у королевы Маргариты в зале аудиенций, когда туда явился Гравина и стал осыпать его бранью. Вместе с тем он сказал королеве, что все благородные люди справедливо возмущены тем, что высшие должности предоставляются таким пошлым креатурам, как Петр, а такого превосходного человека, как Пальмера, епископа Сиракузского, собираются удалить от двора. Королева отвечала на это, что обер-камергер занимает только то место, которое дал ему ее покойный муж, а графу никто не мешает состоять при нем в качестве советника. Это еще более раздражило Гравину, и он с угрозами удалился. Королева залилась слезами, но все-таки осталась при своем прежнем мнении. Петр пытался укрепить свое положение и для этого богатыми подарками хотел привлечь к себе военное сословие. Особенно важно для него, как ему казалось, было наладить отношения с Ричардом из Мандры – тем самым человеком, который при нападении заговорщиков на Вильгельма I спас его своим вмешательством и в награду за это получил место коннетабля. Это был человек громадной физической силы и недалекого ума. Евнух назначил его графом Молиссы, чтобы противопоставить Гравине другого графа. Сам он всегда появлялся на улицах в сопровождении отряда вооруженных людей, а Гравина был нарочито беспечен и прогуливался по городу один или с немногими спутниками. Но чем беспечнее держал себя Гравина, тем более боялся Петр, что граф готовит ему удар. Его опасения усиливались еще тем, что ему доносили с различных сторон. Его страх все усиливался и дошел, наконец, до того, что он, охваченный паническим ужасом, решил оставить свое опасное место. Под величайшим секретом он велел приготовить себе корабль, погрузил на него все свои сокровища и ночью вышел в море. Убежав с Сицилии, он поселился в Марокко, с королем которого еще раньше имел сношения.
Бароны ликовали по этому поводу, а мусульмане, которые теряли в Петре свою главную опору, были очень смущены. Граф стал вести себя надменно, позволял себе неосторожные выражения даже о самой королеве и в свете громко порицал то, что такой пошлый человек, как этот «обрезанный», мог иметь такое влияние на государственные дела. Он утверждал даже, что евнух украл королевские деньги и регалии короны. Креатура бежавшего евнуха, граф Молисса, вступился за него и заявил, что будет отстаивать честь Петра с мечом в руках против любого клеветника. Маргарита предотвратила поединок между ними. Но Гравину не удалось занять первую роль в государстве, к чему он так стремился. В сущности у дел оставалась партия Петра. Протонотарий Айелл со своей стороны пытался удалить Гравину от двора, для чего демонстрировал королеве подложные письма, в которых шла речь о предстоящем походе Барбароссы в Нижнюю Италию. Он добавлял к этому, что на Сицилии, кроме Гравины, нет полководца, который мог бы с успехом командовать войском в борьбе с могущественным императором. Тогда королева высказала графу свое желание, чтобы он принял на себя командование войсками в Апулии, и граф, сознавая, что его положение среди многочисленных противников становится очень затруднительным, покинул Палермо, чтобы стать во главе королевских войск в Апулии.
Теперь первым человеком государства после короля и регентши стал граф Молисса. Он был главнокомандующим. Государственными делами руководили отчасти протонатарий Айелл, отчасти Ричард
