– Разумеется.
– Давайте.
Геннадий усмехнулся.
– Что давать?
– Адрес, конечно же.
– Ох ты, какая шустрая. Димка тебе кто?
– Никто.
– А зачем понадобился?
– Это допрос?
– Скорее пародия на допрос.
– Отказываетесь помочь ближнему?
– Да ни боже мой, просто пытаюсь понять, зачем тебе нужен Димка? Слушай, – глазки Геннадия сделались масляными, – между вами что-то было? Я угадал?
– Гена...
– Ладно-ладно, это шутка. Адрес я тебе дам и телефончиком поделюсь, только ты зря потратишь время на поиски мальчика с пальчик.
– Почему напрасно?
– Димкин сотовый молчит. Десятый день не могу до парня дозвониться. Здесь одна работенка подвернулась, для Димона самое то, а он как в воду канул.
– А домой съездить не пробовали?
– Гиблая затея. Димка хоть и прописан у родителей, но фактически проживает в другом месте. Вторым адресом я не располагаю, а интересоваться у его матери... увольте. Дамочка как с цепи сорвалась, вешает трубку, не желает разговаривать.
– На щите Дмитрий стоит в зеленом колпаке с колокольчиками, так было задумано изначально или...
– Или. Димкина затея. Колпак принадлежит ему, мы посчитали, так будет прикольней, вот и сфоткал его в образе доброго гнома.
«Так уж и доброго».
– Диктуйте адрес.
Получив от Геннадия новую ниточку, Катарина не замедлила отправиться на улицу Твардовского.
Фотограф не лукавил, мать Дмитрия, к слову сказать, женщина нормального роста, услышав, что Катка разыскивает сына, моментально втащила ее в тесную прихожку.
– Ах, тебе Димку подавай? А может, сразу квартирку на вас, негодников, переписать? Бесстыдница! Как не совестно сюда заявляться!
– Простите...
– Не прощу! Сколько вас там у подъезда тусуется? Десятки? Сотни? Тысячи? До каких пор звонками донимать будете, сколько можно душу бедной девочки травить? Нет его, нет, паразита. А если появится, собственными руками придушу окаянного. Не посмотрю, что сын родной.
– Я вас не понимаю.
Тетка схватила Катку за руку.
– Не понимаешь, тогда иди и взгляни в глаза Лильки. Пока вы там наслаждаетесь всеми прелестями жизни, Лилек с ума сходит от отчаяния.
В маленькой комнатке на старом диване сидела хрупкая, болезненного вида девушка.
Одного беглого взгляда на нее было достаточно, чтобы понять – недели через две Лиля станет матерью.
– Вот, Лилек, полюбуйся, – бушевала мамаша лилипута. – Новая баба приперлась. Димку спрашивает.
Лиля отвернулась к окну.
– Жанна Тимофеевна, не наступайте на больную мозоль. Зачем вы ее сюда привели? Пусть уйдет. Уходите... уходите все, я никого не хочу видеть.
– Лиль, так я же как лучше хочу.
– Лучше уже не будет... никогда не будет.
В прихожей Катарина попыталась объяснить, что знает Дмитрия заочно, и вероятно, произошла нелепая ошибка.
– Ошибкой было рожать на свет божий этого пакостника. В детстве от него спасу не было, одни расстройства, в школе постоянно за него краснела, из института выперли... До тридцати трех лет дожил, а в голове ветер гуляет.
– Лиля Дмитрию кем приходится?
– Женой, – выдохнула Жанна Тимофеевна.
– Не может быть!
– Может-может, ты не гляди, что он ростом мал, бабы за ним табуном бегают. Обрюхатил Лильку, женился, а теперь след простыл. Свиристелки каждый день трезвонят, Димку к телефону зовут, под окнами дежурят, подъезд весь изрисовали художницы фиговы.
– У вас нет ни малейшего понятия, где находится сын?
– Надеюсь, не улетел на Марс с пустоголовой финтифлюшкой.
– Жанна Тимофеевна, – позвала Лиля.
– Иду, дочка, иду.
Выставив Катарину на лестничную клетку, женщина процедила:
– Если наврала и в действительности знаешь, где этот козел кантуется, будь человеком, включи сострадание, напомни бездушному негодяю, что у него в скором времени сын родится.
Забежав в лифт, Катка крикнула:
– Всего доброго!
Прокатилась она впустую. Не удалось узнать решительно ничего.
К приходу Марио свекрища подготовилась основательно. С шести утра взмыленная Наталья носилась по кухне от плиты к столу. Розалия Станиславовна, просидев до двух ночи в Интернете, нарыла десяток рецептов, которые несчастной Натке предстояло успеть приготовить к семи вечера.
Катарина по мере сил помогала Натусику создавать вкуснейшие шедевры.
В десять свекровь ворвалась на кухню и, увидев, что невестка режет овощи с помощью кухонного комбайна, закатила грандиозный скандал.
– Я же по-человечески попросила не включать это уродство! Кусочки должны быть ровными, а не кривыми. Немедленно возьми нож, разделочную доску и работай ручками.
– Может, заставите еще линейкой измерять?
– Если понадобится, измеришь и линейкой.
Ната обтерла вспотевшее лицо носовым платком.
– Розалия Станиславовна, я не поняла, перепелиные яйца нарезать или выложить целехонькими поверх салата?
– Ты читать умеешь?
– Умею.
– Тогда читай. Ведь ясно написано, – свекровь схватила рецепт. – «Отварные перепелиные яйца очистить от скорлупы, нарезать дольками, после чего целыми выложить...» Да, этот рецепт нам не подходит. Короче, режь и перемешивай все к чертям. Ката! Катка, шизофреничка недоделанная, что ты делаешь? Хочешь, чтобы Марио подавился этими кусками? Режь мельче. Господи, какие вы обе бездарные, хоть сама надевай фартук и занимайся готовкой.
– Третий фартук у меня найдется, – заметила Наташка.
– Рот закрой.
Выбежав в столовую, Розалия крикнула:
– Наталья!
– Аюшки.
