– Растоптал!
– Убил!
Серебрякова с Нателлой стояли бок о бок, сверля Ручкина испепеляющими взглядами. Затем Нателла резко повернулась и удалилась, Лилиана последовала за ней.
В туалете, стоя у зеркала, Стальмакова придирчиво осматривала лицо. Идея Карповна все же успела зачесать ее волосы назад.
«Фу, как отвратительно! Хотя… должна признать, лоб у меня идеальный, гладкий, как попка у младенца. Пусть завистники любуются и дохнут от гнева! Что называется, покажу товар лицом, надоело читать в прессе, что мой лоб весь испещрен шрамами».
Влетев в туалет, Лилиана негодовала:
– Какой подлец, при всех заявить про парик, не прощу ему такого оскорбления!
– Не говори.
Какое-то время актрисы критически рассматривали свои отражения в зеркале, потом Нателла спросила:
– Это правда?
– Ты о чем?
– Ты действительно видела Дениса на стоянке?
Серебрякова победоносно улыбнулась.
– А ты как считаешь?
– Не собираюсь играть в угадайку.
– Нет, успокойся, я его не видела, просто решила немного тебя позлить.
– Признаю, тебе это удалось.
– Я рада.
– А я рада, что ты рада, но… мы же договорились – о любовниках ни слова.
– А зачем ты сказала про селедку?
– Вошла в роль, извини.
– Ладно, проехали.
– Ли, ты действительно выглядишь неважно.
– Какая же ты все-таки сука!
– Я научилась этому у тебя, ты ведь старше…
– Я старше, интересно, в каком месте?
– Во всех, дорогая.
– Мерзавка!
– Стерва!
Серебрякова уставилась на свои ногти.
– Если бы мы не были актрисами, уверена, могли бы стать лучшими подругами.
– Сто процентов.
– Но… мы актрисы.
– Поэтому ты для меня так и останешься потаскухой.
– А ты для меня – старой сукой.
Серебрякова рассмеялась.
– Ладно, хорошо играть, мы здесь одни. У тебя проблемы со здоровьем?
– В последнее время голова раскалывается, сил нет. Сегодня чуть в обморок не грохнулась.
– У врача была?
– Нет.
– Так иди, чего ты ждешь?
– Боюсь.
– Ты не меняешься… трусихой была, трусихой и осталась. Слушай, а давай на выходные рванем ко мне в коттедж, посидим…
В туалет зашла Идея Карповна. Серебрякова быстро нацепила на лицо маску гнева.
– Лилиана, ты – самая посредственная актриса, с которой мне приходилось работать!
– Закрой рот, шлюха!
Идея Карповна скорчила гримасу. И сколько можно друг друга ненавидеть? Неужели эти актрисульки не устали прыскать ядом?
Как только гримерша скрылась в кабинке, Нателла подошла к выходу, громко крикнула Серебряковой: «Сука», – и, подмигнув ей, вышла.
Лилиана Всеволодовна включила воду.
«Надеюсь, Идея не стояла под дверью и не слышала нашего разговора. В противном случае…»
Через час приступили к съемкам сцены, в которой Лилиана должна была дать пощечину Нателле. После трех неудачных дублей Ручкин не выдержал:
– Лилиана, улыбка должна быть ехидной, а не отвратной! Не забывай, она – твоя сестра, когда ты называешь ее шлюхой, старайся…
– Она увела у меня мужа, а я, по-твоему, должна одаривать ее улыбкой?
– Не по-моему, а по сценарию, то, как ты смотришь, не годится, немного помягче.
– Я не могу.
– Можешь! В первую очередь вы все-таки сестры, и какой-то мужик не в силах заставить вас забыть все хорошее, что было в прошлом.
– Постараюсь, – Серебрякова опять почувствовала недомогание и легкое головокружение. Хлопушка, мелькнувшая перед глазами, заставила ее вздрогнуть.
– Мото-о-ор! Начали!
– Ты недостойна называться моей сестрой, – начала Серебрякова, – я тебя никогда не прощу!
– Вспомни, как мы жили раньше, до того, как ты встретила Андрея.
– Не хочу тебя слушать! Вон из моего дома, грязная шлюха! – Лилиана размахнулась и больно ударила Нателлу по лицу.
Стальмакова вскрикнула.
– Отлично! – Константин Вольдемарович остался доволен. – Замечательно!
Нателла пришла в себя и заорала:
– Ты, сука, с ума сошла?
– Извини, дорогая, не рассчитала удар.
– В чем дело?
– Она ударила меня по-настоящему! – Нателла повернула голову, и Ручкин увидел: левая щека Стальмаковой пылает.
– Но это было потрясающе!
– Ты специально, – процедила Стальмакова.
– Нет, клянусь!
Нателла убежала к себе.
– Перерыв пятнадцать минут, – возвестил режиссер, приближаясь к Лилиане. – Не знаю, специально ты это сделала или случайно, но, ей-богу, кадр получился великолепный.
– Я старалась.
После перерыва Константин Вольдемарович впал в ярость. Съемка застопорилась, то и дело возникали всевозможные нюансы, тормозящие процесс.
– Стоп! – Мужчина вскочил с режиссерского кресла. – Почему не убрали засохшие цветы из кадра? Надя… Надька, убери их к чертовой матери! И где, позволь тебя спросить, картина?
Пока Ручкин отчитывал ассистентку, к Лилиане подбежала помощница парикмахера.
– Лилиана Всеволодовна, нужно подправить…
– Сгинь! Все в порядке, – Серебрякова покосилась на Идею Карповну.
Гримерша прошлась пуховкой по лицу Нателлы, поймав взгляд Лилианы, она виновато улыбнулась.
«Почему она лыбится? Что она хочет сказать этой милой, дружелюбной, явно наигранной улыбкой?»
