будет, то от неё перехватит дух. Остаток выпускного класса Ким будет, наверное, отстойным, что касается получения всех этих надоедливых выражений сострадания о смерти-твоей-лучшей-подуги, которые будут сводить её с ума, потому что мы действительно самые близкие школьные подруги друг для друга. Но она справится. Она уедет из Орегона. Поступит в колледж. Обретёт новых друзей. Влюбится. Станет фотографом, таким, которому никогда не приходится летать на вертолётах. И держу пари, она станет сильнее благодаря тому, что теряет сегодня. У меня есть ощущение, что, пережив однажды что-то подобное, ты становишься чуточку более несгибаемым.
Знаю, это делает меня немного лицемерной. Если это так, не следует ли мне остаться? Пройти через это? Может быть, если бы у меня был некоторый опыт, может быть, если бы в моей жизни было больше потерь, я была бы лучше подготовлена к уходу. Не то, чтобы моя жизнь была идеальной. У меня были разочарования, я испытывала одиночество, и раздражение, и злость, и всю эту фигню, которую испытывает каждый. Но что касается большого горя, то эта участь меня миновала. Я никогда не была достаточно сильной, чтобы справиться с тем то, что мне придётся вынести, если я должна была бы остаться.
Сейчас Ким рассказывает мне о том, как была спасена Уиллоу от неминуемого ареста. Когда она описывает, как Уиллоу распоряжается всем в больнице, в её голосе столько восхищения. Я представляю, как Ким и Уиллоу становятся подругами, несмотря на разницу в возрасте в двадцать лет. Это делает меня счастливой – представлять их пьющими чай или идущими вместе в кино, всё ещё связанными друг с другом незримыми узами семьи, которой больше не существует.
Теперь Ким по пальцам перечисляет всех, кто присутствует в больнице или был здесь в течение дня.
– Твои бабушка и дедушка, тёти, дяди и двоюродные братья и сёстры. Адам и Брук Вега со всякими баламутами. Друзья Адама по группе – Майк, и Фитци, и Лиз, и её подруга Сара – все они, выйдя из отделения интенсивной терапии, спустились вниз в приёмную. Профессор Кристи, которая приехала и осталась на половину ночи прежде, чем уехать обратно, так что она смогла поспать пару часов, принять душ и провести несколько назначенных на утро приёмов. Генри с малышкой, которые сейчас в пути, потому что она проснулась в пять утра, и Генри позвонил нам и сообщил, что больше не может оставаться дома. И я с мамой, – закончила Ким. – Вот это да! Я сбилась со счёта, сколько же было человек. Но их было немало. И ещё больше людей звонили и просили разрешения приехать, но твоя тётя Диана попросила их подождать. Она говорит, что мы сами себе порядком надоели. И я думаю под «мы» она подразумевает меня и Адама. – На какую-то долю секунды Ким умолкает и улыбается. Затем издаёт этот забавный звук, сочетание кашля и прочищения горла. Я и раньше слышала, как она издаёт этот звук, Ким делает так, когда собирается с духом, готовясь спрыгнуть со скалы в бодрящую речную воду.
– Я действительно понимаю, что в этом главное, – продолжает она. – Прямо сейчас в приёмной около двадцати человек. Некоторые из них приходятся тебе родственниками. Некоторые – нет. Но все мы твоя семья.
Теперь Ким останавливается. Наклоняется ко мне так близко, что пряди её волос щекочут моё лицо. Она целует меня в лоб.
-
Прошедшим летом мы принимали у себя гостей на стихийной вечеринке по случаю Дня труда. Это была горячая пора. Лагерь. Потом мы поехали в Массачусетс – в дом бабушкиной семьи. У меня было ощущение, что за всё лето я едва ли виделась с Адамом и Ким. Мои родители сокрушались, что несколько месяцев не виделись с Уиллоу, Генри и малышкой. «Генри говорит, она сегодня начала ходить», – упомянул папа в то утро. Мы все вместе сидели в гостиной перед вентилятором, пытаясь не расплавиться. В Орегоне стояла аномальная жара. Было всего десять утра, а температура уже поднялась до девяноста градусов**.
Мама взглянула на календарь.
– Ей уже десять месяцев. Куда бежит время? – потом она посмотрела на нас с Тедди. – Как это возможно, что у меня дочь, которая идёт в последний класс старшей школы? Как, чёрт возьми, может мой малыш идти во второй класс?
– Я не малыш, – вспыхнул явно обиженный Тедди.
– Простите, юноша, но Вы всегда будете моим малышом, если только у нас не будет ещё одного ребёнка.
– Ещё одного? – с притворной тревогой поинтересовался папа.
– Расслабься. Я шучу – по большей части, – ответила мама. – Посмотрим, что со мной станется, когда Миа уедет в колледж.
– В декабре мне исполнится восемь. Тогда я стану мужчиной, и тебе придётся называть меня Тед, – сообщил Тедди.
– Неужели? – засмеялась я, забрызгав себе нос апельсиновым соком.
– Мне Кейси Карсон так сказал, – объяснил Тедди, его губы сжались в полную решимости линию.
Мы с родителями вздохнули. Кейси Карсон был лучшим другом Тедди, и мы все его очень любили и считали, что его родители производят впечатление столь милых людей, что не понимали, как они могли дать своему ребёнку такое нелепое имя.
– Ну, уж если Кейси Карсон так сказал… – захихикала я, и мама с папой тоже засмеялись.
– Что смешного? – спросил Тедди.
– Ничего, мой мальчик, – ответил папа. – Это всё жара.
– А можно нам сегодня всё-таки включить оросительную установку? – попросил Тедди. Папа обещал, что днём он сможет побегать под оросительной установкой, несмотря на то, что этим летом губернатор просил всех жителей штата экономить воду. Эта просьба раздражала папу, который утверждал, что мы, жители Орегона, восемь месяцев в году страдаем от дождей, и должны быть навсегда освобождены от забот об экономии воды.
– Конечно, можно, – ответил папа. – Если хочешь, залей там всё.
Тедди выглядел умиротворённым.
– Раз малышка умеет ходить, то она может побегать со мной под оросительной установкой. Можно ей пойти со мной?
Мама посмотрела на папу.
– А это неплохая идея, – согласилась она. – Думаю, Уиллоу сегодня свободна.
– Мы могли бы устроить барбекю, – предложил папа. – Сегодня день труда, а готовку на гриле в эту жару, определённо, можно расценивать как труд.
– К тому же у нас полный морозильник стейков ещё с тех пор, когда твой отец решил заказывать только такое мясо, – добавила мама. – Почему бы и нет?
– Можно Адаму прийти? – спросила я.
– Конечно, – ответила мама. – В последнее время мы почти не видели твоего молодого человека.
– Знаю, – сказала я. – С группой начали происходить важные события.
В то время я была взволнована этим. Искренне и всецело. Бабушка совсем недавно посеяла во мне интерес к Джульярдской школе, но он не укоренился. Я ещё не решилась подавать туда документы. Отношения с Адамом ещё не стали запутанными.
– Если рок-звезда сможет вынести скромный пикник в обществе таких зануд, как мы, – пошутил папа.
