Джесси со стуком положила вилку на десертную тарелку из тонкого фарфора, съев лишь маленький кусочек лимонного пирога.
– Откуда такой внезапный интерес к моей дочери, Шелби? Тебя здесь сто лет не было. Я не помню, чтобы Мелисса получала от тебя нечто большее, чем рождественскую открытку раз в год.
Шелби с сожалением вздохнула.
– Это правда, но ведь никогда не поздно начать? У нее мои глаза, разве ты не замечала этого?
Джесси резко встала.
– Надеюсь, вы втроем прекрасно проведете время в библиотеке, где поданы напитки. Я, к сожалению, должна просить вас меня извинить. Мне сегодня что-то не по себе. – Она взглянула на Мэтта, что он воспринял как сигнал к действию.
– Спасибо, но я тоже пойду, – сказал он, вставая. – Завтра у меня тяжелый день.
– Простите, – вступил в разговор Люк, отталкиваясь от стола, чтобы встать. – Боюсь, я тоже вынужден буду отказаться от напитков – у меня есть неотложные дела.
Глаза Шелби вспыхнули нехорошим блеском.
– Дела? В это время суток? Какая самоотверженность, Люк. Я поражена. Разумеется, если.
это не личные дела.
– Все мои дела – личные, Шелби.
– Правда? Наверное, именно в этом – секрет твоего потрясающего успеха?
– Если я и добиваюсь успеха, то только потому, что, поставив себе цель, я становлюсь непреклонным. Я охочусь за своей жертвой, пока не настигаю ее. Не правда ли, мисси Уорнек? – добавил он, поворачиваясь к пытав шейся не обращать на него внимания Джесси и пристально глядя ей в лицо.
Джесси побледнела, и Мэтт понял, что не может ее осуждать. Действительно, Люк был слишком жесток с ней – без всякой на то необходимости. Это затишье перед взрывом Мэтт почувствовал, как только вошел в комнату. Теперь он догадался, что между остальными тремя существует заговор молчания, в котором он не участвует.
Где, черт побери, Роджер, снова спросил он себя. Нужно срочно приказать ему проследить за развитием событий. Теперь Мэтта обуревало не только любопытство, но и сильное беспокойство. У Шелби был злой язык, но Мэтт чувствовал, что для Джесси и семейного бизнеса она не представляет серьезной угрозы. А вот Люк – это совсем другое дело. Он хотел забраться внутрь большого красного яблока под названием «Уорнек Комьюникейшенс», и Джесси представляла собой червоточину, через которую он мог войти. Мэтт никогда не считал себя паникером, но его интуиция подсказывала ему, что Люк очень опасен. Если Джесси действительно стреляла в него, для нее это в какой-то мере был способ защитить себя.
Потому что из них двоих склонностью к убийству обладал именно Люк Уорнек.
Глава 14
В бассейне кто-то плескался. Джесси думала, что ей приснилось, будто прилив где-то вдалеке с шелестом наползает на прибрежную гальку. В полусне она пыталась удержать в голове образы залитого солнцем золотого песка и лазоревого моря и с большой неохотой отказалась от этой идиллии, когда наконец поняла, что этот загадочный звук, доносящийся через открытое окно, – всего лишь плеск, издаваемый плававшим в бассейне человеком. Пловец был весьма искусен, о чем можно было судить по размеренным, почти ленивым ударам о воду и отсутствию шумных всплесков воды.
Потянувшись на своих шелковых простынях с запахом роз, Джесси зажгла светильник над кроватью и протерла свои уставшие глаза, чтобы они привыкли к свету. Был час ночи. Кому-то явно не спалось. Вставая и надевая кимоно, Джесси спрашивала себя, кто бы это мог быть. Роджер любил это дело, да и Шелби в свое время была хорошей пловчихой. Когда-то в детстве она даже была членом сборной округа по плаванию. Она участвовала в соревнованиях, но рутина каждодневных занятий быстро утомила ее.
«Люблю я принимать желаемое за действительное», – думала Джесси, вглядываясь в темноту через тройное окно, выходящее на бассейн и сад. Это был не Роджер и не Шелби. Мокрые черные волосы пловца блестели под луной. Мускулистый и худощавый, он плавал взад-вперед по бассейну с изяществом, которого мог достичь только в воде. Он был обречен прихрамывать, но плавал классно. Боже мой, как он плавал!
Рассеянно и почти бессознательно Джесси накручивала лямку своей крепдешиновой ночной сорочки на палец, почти не замечая, что кимоно сползло с одного плеча. Рука, прикасавшаяся к ее разгоряченной коже, казалась ей ледяной. Перед тем как уснуть, она пыталась прорепетировать свою неизбежную схватку с Люком и теперь чувствовала, что, если не сделать этого сейчас, ей все равно уже не уснуть до утра. Сейчас удобный момент – не менее и не более удобный, чем всегда, решила она. Колебаться нельзя…
Но Джесси нервничала, и напряжение было почти непереносимым. Терракотовые плитки террасы холодили ее голые ноги. Около окружавших патио фонарей роилась мошкара, в воздухе пахло прибрежными кострами и влажным туманом. Джесси пересекла площадку, на которой стоял обеденный стол, и приблизилась к бассейну и кабинкам для переодевания.
– Люк? – тихо позвала она в надежде привлечь его внимание, не разбудив при этом весь дом.
Он поднял голову, но плавать не прекратил. Джесси не была уверена в том, что он ее заметил, и не хотела развеивать его сомнения, пока не осознала, что он смотрит на нее всякий раз, когда его голова поднимается над водой. Она подошла к краю бассейна, но, вместо того чтобы обратить внимание на ее присутствие, Люк перевернулся на спину и медленно поплыл прочь.
Был только один способ заставить этого болвана посмотреть на нее – если память ее не обманывала. Джесси взяла один из спасательных кругов, прицелилась и швырнула его в Люка, как летающую тарелку. Она надеялась попасть ему в голову, но круг прошел прямо за ним и преспокойно закачался на воде примерно в метре от него, однако своей цели Джесси добилась – он заметил ее и сделал неприличный жест, умудрившись не сбиться с ритма.
Когда Люк наконец вышел из воды, Джесси ждала его у лестницы.
– Я хочу поговорить с тобой, – коротко сказала она. – Есть вещи, которые мы должны выяснить раз и
