— Ну ладно, ребята, чем бы вы здесь ни занимались... — Делайла выдавила из себя странный смешок, — продолжайте дальше. А я понаблюдаю.
— Не уходите далеко, — ехидно посоветовал Джей. — Вы сможете стать свидетельницей того, как прогулка по холоду собьет с Маффин спесь.
— Я никуда не собираюсь идти, разве что на твою публичную казнь, — огрызнулась Маффин. — Пошли, Делайла. Мне осточертела вся эта компания.
— Ерунда, я обожаю семейные ссоры.
— Тогда вам здесь самое место, — пробормотал Джей.
Делайла хмыкнула и выгнула бровь:
— Это приглашение?
— Делайла! — раздраженно фыркнула Маффин. — Ты что, флиртуешь с этой ослиной задницей? Разве ты не видела, что он со мной сделал?
— Скотина! — Подмигнув Джею, Делайла бросилась к Маффин и заботливо обняла ее. — Не волнуйся, крошка, я знаю, что тебе сейчас нужно. Как насчет сеанса у Рото, чудо-тренера? Не хотите присоединиться? — бросила она Джею через плечо.
Тот лишь улыбнулся.
— Уверены? — настойчиво повторила она. — Рото работает с группами. Ой!
Наверное, Маффин лягнула ее.
Джей смотрел вслед женщинам, направлявшимся к мерцающему в темноте желтому «мазератти». Делайла казалась женщиной, способной управлять не только мощным автомобилем, но и всем, что встречалось на ее пути. Маффин не выдерживала сравнения с ней. Она была похожа на снаряд, готовый вот-вот вылететь из жерла, и Джею не требовалось долго размышлять, чтобы понять почему: из-за него.
Когда женщины дошли до машины, Маффин обернулась и без всякой паузы выпалила две фразы:
— С твоей маленькой сладкой женушкой произойдет нечто ужасное. Нечто невыразимое словами.
Джей уставился на нее. Потом тряхнул головой.
— Не будь дурой. Ты ничего не сделаешь Софи. Ты никому ничего не сделаешь. У тебя кишка тонка.
— А я говорю не о себе. Ей следует бояться тебя.
Дверцы машины с треском захлопнулись. Мотор кашлянул и взревел.
Оранжевые габаритные огни удаляющегося «мазератти» образовали две огненные полосы, которые светились в темноте даже после того, как машина скрылась из виду. Джей прислушался к затихающему вдали реву мотора. К тому времени, когда он замер окончательно, угасла и веселость, которую вызвало у него кривлянье Маффин, его сковал холод.
Он мог бы просто забыть о глупостях, которые она здесь наговорила, если бы это не коснулось Софи и если бы Маффин не произнесла это проклятие. Теперь придется отнестись к ней серьезно. Сама напросилась. «И если кому-то действительно следует бояться, — мрачно подумал он, — так это самой Маффин».
Услышав стук в дверь ванной комнаты, Софи встревожилась.
— Ты здесь? Можно мне войти, дорогая?
Это был голос свекрови. Прошло уже минут десять, как Софи заперлась в ванной для гостей, и не было ничего удивительного в том, что Уоллис в качестве парламентера явилась уговаривать ее выйти. Было бы более удивительно, если бы она не пришла.
После того как Маффин вывели и за столом повисла неловкая тишина, Софи, извинившись, покинула столовую: выдерживать взгляды, которые на нее бросали исподтишка, было тягостнее, чем присутствовать при сцене, устроенной Маффин. Джей мог бы сгладить неловкость шуткой или каким-нибудь остроумным замечанием, заставив всех посмеяться, но его в комнате не было, а умения Софи улаживать публичные недоразумения хватало лишь для малышей.
— Конечно, входите, — ответила она Уоллис.
Дверь со скрипом растворилась, и Уоллис проскользнула внутрь, словно призрак, плывущий по потайному коридору.
— Надеюсь я тебе не помешала?
— Нет, разумеется, нет. — Софи постаралась улыбнуться, но Уоллис видела ее насквозь. Она схватила руку Софи и крепко сжала ее в своих холодных ладонях.
— Она завидует, Софи. Ты ведь понимаешь, правда? У тебя скоро будет все, чего она так жаждет.
— Да, наверное, но все равно это было для меня шоком. Я считала Маффин своим другом.
Уоллис сильнее сжала ее руку:
— Мне страшно неприятно оказаться тем человеком, который должен лишить тебя иллюзий, дорогая, но, когда речь заходит о богатстве и власти, ничего святого не остается. Даже самые близкие отношения дают трещину. Распадаются семьи. Маффин старается прибрать дело к рукам с тех самых пор, как умер Колби. Она всегда считала, что оно должно перейти к ней, и, вероятно, так бы оно и случилось, если бы в дело не вмешались адвокаты и совет директоров.
Софи внезапно почувствовала, какие крепкие у Уоллис духи. Их слишком сильный цветочный запах смешивался с запахом ароматических банных свечей.
— Мне этот бизнес никогда не был нужен. Она это знает.
— Но он будет принадлежать тебе, вам с Джеем, а это единственное, что имеет для нее значение. Империя по праву ваша, но не забывай, что зависть отравляет умы, направляет мысли в опасное русло.
Заметив выражение, появившееся на лице Софи, Уоллис раздраженно вздохнула:
— Ну, в чем дело? Мне не следовало этого говорить? Ну вот, я тебя напугала.
Софи была не столько напугана, сколько озадачена. Она не могла не задуматься о том, кто еще, помимо Маффин, может оказаться отравленным завистью. Сколько еще людей жаждут того, что должно достаться ей? В этом списке может быть и сама Уоллис, разве что свекровь, кажется, представляет себе ситуацию как противостояние семьи адвокатам. Они для нее враги, а Софи — член семьи. Положение Маффин было далеко не таким же ясным.
Подвески на браслете Уоллис колыхались и позвякивали.
— Я никогда не прощу себе, если окажется, что я все испортила. Скажи, что это не так.
— Нет, разумеется, нет.
— Отлично! — Уоллис лучезарно улыбнулась и отпустила руку Софи, предварительно слегка сжав ее. — А теперь давай вытрем слезки, — сказала она, доставая бумажную салфетку из позолоченной коробки, стоявшей на длинном, во всю стену, встроенном мраморном столе.
Софи сразу же прекратила плакать, но этого было недостаточно. Уоллис решительно принялась приводить ее в порядок. Она промокнула ей нижние ресницы и отступила назад, обозревая результат. Явно удовлетворенная увиденным, она повернулась к зеркалу и принялась за себя.
Софи с определенным уважением наблюдала за ее манипуляциями. Даже при ярком освещении макияж Уоллис выглядел безупречно. В ней всегда было нечто, восхищавшее Софи, но сегодня она заметила в поведении свекрови что-то неестественное, что в иных обстоятельствах воспринималось бы как признак утонченности ее натуры, а сегодня производило впечатление нервозности, словно та находилась под давлением слишком тягостных обстоятельств. «Настолько ли здорова Уоллис, чтобы справиться с эмоциями, вызванными возвращением Джея, — подумала Софи. — Она и с собой-то едва справляется».
Уоллис оторвалась от усовершенствования своего макияжа и заметила, что Софи наблюдает за ней. Один короткий миг они пристально смотрели друг на друга в зеркало, и у Софи возникло пугающее ощущение враждебности. Нет, не может быть. Она всегда была близка со свекровью. Должно быть, еще не улеглось потрясение, вызванное выходкой Маффин.
