хлопотами. Потому что вы с этим твоим не удержались и нафаршировали каннелони. Как Ромео и Джульетта. Па-пам! С бала на балкон, с балкона в койку, и так на пятидесяти страницах. Решили побить прежний рекорд?
Она уставилась на меня проницательным взглядом, ожидая поглаживание по головке и конфетку, как умная девочка.
— В человеческих ли силах, — простонала я сквозь зубы, — быть еще скабрезнее, чем ты?
Дженис довольно ухмыльнулась, словно услышала самую высокую похвалу.
— Пожалуй, нет. Если тебе нужна поэзия, ползи обратно к своему крылатому.
Я прислонилась спиной к дверному косяку и закрыла глаза. Говоря об Алессандро, Дженис становилась невыносимо вульгарной, но все равно я всякий раз вспоминала о прошлой ночи. Некоторые воспоминания были болезненными, другие нет, но все они то и дело отвлекали меня от насущных дел. Однако попроси я сестрицу прекратить, она наверняка сделала бы наоборот, чтобы лишний раз подчеркнуть, кто в доме хозяин.
— Чего я не понимаю, — начала я, твердо решив слезть с забуксовавшей темы и взглянуть на ситуацию в целом, — так это для чего им вообще этот пузырек. Если они действительно хотели покончить со старым проклятием на Толомеи и Салимбени, тогда подделка свершившегося брака Ромео и Джульетты — последнее, что они затеяли бы. Не думали же они обмануть Деву Марию?
Дженис сжала губы.
— Ты права. Бессмыслица какая-то.
— Насколько я понимаю, — продолжала я, — единственный, кто остался в дураках — ну, кроме меня, — это брат Лоренцо. Вернее, остался бы в дураках, если бы они воспользовались содержимым пузырька.
— Ну, для чего им, черт побери, надувать брата Лоренцо? — всплеснула руками Дженис. — Он же просто мирная старая развалина. Разве что… — Она взглянула на меня, приподняв брови. — …только у него есть доступ к чему-то, куда они хотят попасть. К чему-то важному. К чему-то ценному. Такому, как…
Я резко выпрямилась.
— Могиле Ромео и Джульетты?
Мы уставились друг на дружку.
— Сдается мне, — медленно кивнула Дженис, — что здесь есть связь. Когда мы говорили об этом у маэстро Липпи, я подумала, что ты с ума сошла. Но, похоже, ты попала в точку. Исправление содеянного невозможно без реальной могилы и статуи. Как тебе такая версия: убедившись, что Ромео с Джульеттой наконец-то стали мужем и женой, Толомеи и Салимбени должны отправиться к их могиле и преклонить колени перед статуей?
— В проклятии сказано «преклонить колени перед Пресвятой Девой».
— Ну и что? — пожала плечами Дженис. — Значит, статуя как-то связана с Девой Марией. Проблема в том, что им неизвестно точное место. Его знает только брат Лоренцо, поэтому он им нужен.
Некоторое время мы молчали, обдумывая варианты.
— Знаешь, — наконец сказала я, складывая палио. — Мне кажется, он не в курсе.
— Кто?
Я взглянула на нее, краснея.
— Ну как кто… он.
— О Господи, Джулс! — застонала Дженис. — Прекрати защищать это дерьмо! Ты видела его с Умберто, и… — Она попыталась смягчить резкость в голосе, но это ей было внове и потому не очень хорошо получалось. — …он пытался задержать тебя у ворот и требовал отдать им книгу. В курсе он!
— В этом случае, — сказала я, охваченная абсурдным желанием защитить и оправдать Алессандро, — он бы действовал по плану, а не… Ну, ты поняла.
— Занимался укреплением физических связей? — чопорно подсказала Дженис.
— Именно, — кивнула я. — Плюс он бы не удивился, когда Умберто отдал ему флакон… Да что там, он бы с самого утра пузырек в кармане таскал!
— Милая моя! — Дженис оглядела меня поверх оправы несуществующих очков. — Он вломился в твой номер, солгал тебе, украл мамину книгу и отдал ее Умберто. Он гнусный тип, и мне без разницы, что у него есть «петушок» и яйца и он знает, как их использовать. Все равно он, пардон муа за мой французский, ша нуар в мешке. Что касается твоей разлюбезной мафиозы…
— Кстати, о лжи и вторжении в мой номер, — перебила я, глядя на сестрицу в упор. — Отчего ты мне сказала, что он разгромил мою комнату, если это сделала ты?
Дженис задохнулась:
— Что?!
— Будешь это отрицать? — холодно спросила я. — Что ты вломилась в мой номер и обвинила в этом Алессандро?
— Эй! — заорала она. — Он тоже туда лазал, ясно? Я твоя сестра! Я имею право знать, что происходит… — Она осеклась и притихла: — А как ты узнала?
— Он тебя тоже видел, и решил, что ты — это я, и мне приспичило спуститься по балкону.
— Он перепутал меня с… — У Дженис недоверчиво приоткрылся рот. — Вот теперь я оскорблена! И серьезно!
— Дженис! — резко сказала я, видя, что сестрица, как в былые дни, наглеет на глазах. — Почему ты мне солгала? После всего случившегося я вполне могу понять, почему ты проникла в мой номер. Ты думала, я пытаюсь обманом завладеть твоей долей наследства?
— Ты догадалась? — Дженис посмотрела на меня с проблеском надежды.
Я пожала плечами:
— Не попробовать ли нам общаться начистоту для разнообразия?
Присутствие духа вернулось к Дженис мгновенно.
— Превосходно, — фыркнула она. — Абсолютная честность, значит. Тогда, если ты не возражаешь, — она пошевелила бровями, — у меня есть несколько вопросов насчет прошлой ночи.
Подкупив провизии в деревенском магазине, мы провели остаток дня, осматривая дом и пытаясь узнать обстановку нашего детства. К сожалению, все было покрыто пылью и плесенью, в каждом куске ткани были дыры, проделанные каким-то животным, а мышиный помет был во всех возможных и невозможных трещинах. С потолка свисала паутина, плотная, как занавеска в душе, а когда мы открыли ставни на втором этаже, чтобы стало светлее, больше половины из них просто выпали из петель.
— Упс! — сказала Дженис, когда очередная ставня с грохотом упала на землю, едва не задев «дукати». — Похоже, пора заводить роман с плотником.
— Лучше с водопроводчиком, — поправила я, отряхивая с волос паутину. — Или с электриком.
— Сама встречайся с электриком, — парировала Дженис. — Заодно в голове кой-чего починишь!
Кульминация наступила, когда в углу за диваном мы увидели шаткий ломберный столик.
— Я тебе говорила? — с вызовом сказала Дженис, осторожно его покачав, чтобы убедиться. — Вот где он, дорогой мой!
К закату мы настолько продвинулись в уборке, что решили перенести наш лагерь на второй этаж, в комнату, где раньше был кабинет. Усевшись друг против друга за старым письменным столом, мы устроили ужин при свечах, состоявший из хлеба, сыра и красного вина, обдумывая дальнейшие шаги. Ни ей, ни мне не хотелось сразу возвращаться в Сиену, но в то же время мы понимали, что здесь сидеть нет смысла. Чтобы сделать дом годным для проживания, потребуются время и деньги для чиновников и ремонтников; даже если все получится, на что мы будем жить? Как беженцы, залезая все глубже в долги и гадая, когда же нас нагонит прошлое?
— По-моему, — сказала Дженис, наливая себе вина, — мы либо остаемся здесь, что невозможно, либо возвращаемся в Штаты, что позорно, либо отправляемся на поиски сокровищ; и посмотрим, что будет.
— Ты забываешь, — сказала я, — что книга сама по себе бесполезна. Нам нужен мамин блокнот, чтобы разгадать секретный код.
— Вот поэтому, — сестрица потянулась за своей сумкой, — я его и прихватила. Па-пам! — Она положила блокнот передо мной. — Еще вопросы?
Я расхохоталась.
