а глаза стали идеально круглыми.
— О нет! Ты с ним переспала?
Не дождавшись возмущенного опровержения и видя мои слезы, Дженис глубоко вздохнула и подошла меня обнять:
— Ну, ты сама сказала — пусть лучше тебя поимеет он, чем я. — Она поцеловала меня в волосы. — Надеюсь, тебе было неплохо?
Устроившись на кухонном полу на битых молью пальто и подушках, слишком взвинченные, чтобы заснуть, мы несколько часов лежали в темноте, разбирая по косточкам мою эскападу в замок Салимбени. Хотя комментарии Дженис были пересыпаны необязательными, но уже, похоже, рефлекторными шуточками, в конце концов, мы пришли к консенсусу по многим вопросам, кроме одного: нужно мне было или нет, как выразилась Дженис, сбивать охотку с орлятским мальчиком.
— Ну, это твое мнение, — сказала я, наконец, поворачиваясь к сестре спиной, — Даже если бы я знала все наперед, все равно пошла бы на это.
— Аллилуйя! — отозвалась Дженис. — Хоть что-то ты получила за наши деньги.
Чуть позже, когда мы еще лежали спинами друг к другу и упрямо молчали, она неожиданно вздохнула:
— Я скучаю по тетке Роуз.
Не вполне понимая, к чему она клонит — подобные признания были не в характере Дженис, — я хотела съязвить, что это у нее тоска по привычной поддержке: тетка бы сразу согласилась, что лишь законченная идиотка могла принять приглашение Евы-Марии. Но вместо этого у меня вылетело:
— Я тоже.
И все. Через несколько минут дыхание Дженис стало медленным и ровным, и я поняла, что она заснула. Я осталась наедине со своими мыслями, завидуя, что не умею с ходу вырубаться, подобно сестре, и уплывать на ореховой скорлупке, оставив на берегу тяжелое сердце.
На следующее утро — вернее, когда давно перевалило за полдень — мы разделили на двоих бутылку воды и батончик гранолы, сидя на крошащемся пороге нашего дома и время от времени щипая друг друга, дабы убедиться, что все это не сон. Дженис искала дом чертову прорву времени, как она выразилась, и если бы не приветливые местные жители, указавшие нужное направление, никогда не нашла бы спящую красавицу развалюху в этой чаще, которая была когда-то подъездной аллеей и двором.
— Я чуть не надорвалась, пока открыла ворота, — рассказывала сестрица. — Приржавело там все одно к другому, а уж входная дверь!.. Можешь представить, что сюда никто двадцать лет не входил и не заявлял права на эту собственность?
— Это же Италия, — пожала я плечами. — Двадцать лет здесь не срок, сто лет — не проблема. Как может быть иначе, если каждый окружен бессмертными духами? Чистая удача, что нам позволили задержаться на этом свете, делая вид, что мы живые люди.
Дженис фыркнула.
— Надоело им бессмертие. Вот почему они так любят играть с вкусненькими маленькими смертными, — она плотоядно облизнулась, — вроде тебя.
Видя, что я не улыбаюсь, Дженис смягчилась, и ее улыбка стала более сочувственной, почти искренней.
— Ты давай лучше думай о том, что тебе удалось сбежать! А если бы они тебя поймали? Да они бы… Я не знаю… — Даже Дженис не хватило воображения описать ужасы, которые мне грозили. — Сиди да радуйся, что твоя крутая сестричка вовремя тебя вытащила!
Угадав в ее лице скрытую надежду, я крепко обняла сестру.
— Я и радуюсь, можешь мне поверить, просто не понимаю, откуда ты взялась. Отсюда до кастелло Салимбени добираться-то сколько. Ты могла оставить меня.
Брови Дженис поехали на лоб.
— Ты что, шутишь? Эти крысиные ублюдки украли нашу книгу! Что мне, смолчать? Если бы ты не выбежала на дорогу, как будто у тебя платье на заднице горит, я бы вломилась в кастелло, и обыскала весь чертов замок с крыши до подвала!
— Ну, значит, сегодня у тебя счастливый день. — Я встала и прошла на кухню взять свою сумку. — Вуаля! — Я швырнула ее к ногам Дженис. — И не говори, что я не умею работать в команде.
— Иди ты!.. — не поверила она, жадно дергая молнию, и принялась рыться в сумке, но через несколько секунд с отвращением отпрянула: — Фу-у, что это?
Мы обе уставились на ее руки, испачканные кровью или чем-то очень похожим.
— Господи, Джулс! — ахнула Дженис. — Ты кого-то кокнула? Убила и съела? Блин, да что это? — Она принялась нюхать свои пальцы. — Кровь, я тебе говорю, кровь настоящая! Только не говори, что это твоя, иначе я сейчас поеду назад и сделаю из этого урода шедевр абстрактного искусства!
Ее воинственная мина заставила меня рассмеяться — я никак не могла привыкнуть, что сестра меня защищает.
— Ну, слава Богу! — сказала она, сразу забыв свой гнев, когда я заулыбалась. — А то я чуть не испугалась. Не делай так больше!
Вдвоем мы взялись за сумку и перевернули ее дном вверх. На крыльцо выпали мои вещи, одежда и томик «Ромео и Джульетты», к счастью, не очень пострадавший. В отличие от него таинственный зеленый пузырек разбился вдребезги — видимо, когда я перебросила сумку через ворота.
— Что это? — Дженис подняла зеленый осколок и перевернула его на ладони.
— Пузырек, — отозвалась я. — Флакон, о котором я тебе говорила. Который Умберто отдал Алессандро, чем здорово его разозлил.
— Хм, — сказала Дженис, вытирая ладони отраву. — По крайней мере, мы знаем, что там было, — кровь. Может, они все и правда вампиры, а это типа утреннего йогурта…
Минуту мы сидели, придумывая возможные версии. Потом я взяла палио и с сожалением посмотрела на него:
— Жалость какая. Как прикажешь отстирывать кровь с шестисотлетнего шелка?
Дженис взялась за углы, и мы бережно растянули стяг, осматривая ущерб. Честно признаться, знамени досталось не только от флакона, но я не собиралась в этом признаваться.
— Святая Мария, матерь Божия! — вдруг сказала Дженис, — Вот же в чем дело: у тебя крови не было, а они хотели, чтобы палио выглядело именно так. Не понимаешь?
Она взволнованно уставилась на меня, но я твердо решила не подавать вида.
— Это же как в старину, — объяснила сестрица, — когда наутро женщины осматривали простыню новобрачной. И вот спорю на кенгуру… — Дженис подняла пару осколков разбитого флакона, включая пробку. — …что тут было по крайней мере то, что мы, свахи, называем между собой девственностью быстрого приготовления. Не просто кровь, а смесь со многими ингредиентами. Это целая наука, поверь мне… — Заметив выражение моего лица, Дженис расхохоталась: — Да, так до сих пор делают. Не веришь? Думаешь, люди проверяли простыни только в Средневековье? А вот и нет. Некоторые культуры до сих пор живут в феодализме. Представь: вот собираешься ты домой на свой Ближний Скалижополь, чтобы выйти замуж за кузена-козопаса, но — упс! — ты уже успела пошалить с Томом, Гарри и Диком. Что ты будешь делать? Вполне возможно, козопас и его родня будут не в восторге, что кто-то другой надкусил сыр. Решение: можно подлататься в частной клинике, все восстановить и лишиться девственности по второму разу, на бис, так сказать. Или незаметно пронести в спальню вот такой пузырек и сэкономить бабки.
— Но это, — возразила я, — так далеко от нашей жи…
— Знаешь, что я думаю? — продолжала Дженис с блестящими глазами. — Я думаю, тебе устроили подставу по крупной. Опоили — или, по крайней мере, попытались — в надежде, что ты полностью отключишься после небесных плясок с братом Лоренцо и его сборной, чтобы они могли без помех вытащить палио и испачкать этой дрянью, сделав вид, что старый добрый Ромео просверлил, наконец, целую жемчужину своим буравом.
Меня передернуло, но Дженис ничего не заметила.
— Ирония в том, конечно, — продолжала она, слишком занятая своими непристойными предположениями, чтобы обращать внимание на мою неловкость при обсуждении этой темы (кроме того, меня до судорог коробил ее лексикон), — что они могли сэкономить эту штуку и не утруждать себя
