услышать мольбу художника. Только исповедь молчаливой стене, думал маэстро, сможет облегчить эту боль и помочь пережить ненавистный день.
Едва закончив завтрак, Джульетта поняла, что это ее последняя трапеза в доме Толомеи: монна Антония подсыпала в пищу какого-то снадобья, чтобы успокоить и обезволить племянницу. Тетка не подозревала, что Джульетта не имела намерения сопротивляться в день свадьбы, отказавшись, например, идти. Как иначе она подберется достаточно близко к Салимбени, чтобы заставить его страдать?
Она все видела как сквозь пелену: свадебный кортеж, открытые рты уличных зевак, запрудивших город, сурово-торжественную городскую знать, заполнившую темный собор, — и лишь когда Салимбени поднял ее вуаль и показал брачный венец епископу и восхищенно ахнувшим гостям, Джульетта очнулась от полусна и с отвращением отшатнулась.
Венец был настоящей короной из золота и сверкающих камней, подобного которому никогда не видали в Сиене и ее окрестностях. Роскошный убор больше подходил принцессе крови, чем угрюмой селянке, но куплен был не для Джульетты, а ради удовольствия Салимбени.
— Как тебе нравится мой подарок? — спросил он, пристально глядя ей в лицо. — Тут два сапфира из Эфиопии, синие, как твои глаза. Ах, бесценные драгоценности казались такими одинокими, что я подкинул им в компанию два египетских изумруда — они напоминают мне, с каким выражением тот парень — Ромео, кажется? — когда-то смотрел на тебя. — При виде пораженной Джульетты Салимбени улыбнулся. — Скажи, дорогая моя, разве ты не находишь меня щедрым?
Нечеловеческим усилием воли сдержавшись, Джульетта ответила:
— Вы, мессир, более чем щедры.
Он с удовольствием рассмеялся ее ответу.
— Рад это слышать. Мы отлично поладим, вот увидишь.
Но епископ расслышал зловещее замечание; его и священников, которые присутствовали на свадебном пиру и вошли освятить опочивальню святой водой и окурить ладаном, покоробило зрелище, представшее их глазам — палио Ромео, расстеленное на кровати.
— Мессир Салимбени! — воскликнули они. — Но вы не можете застелить ложе этим палио!
— Отчего же? — спросил Салимбени, стоя с кубком вина в компании веселых музыкантов.
— Потому что, — ответили священники, — оно принадлежит другому человеку. Его вручила Ромео Марескотти сама Дева Мария, и оно предназначалось только для его брачного ложа. Как вы дерзнули бросить вызов воле Небес?
Но Джульетта очень хорошо знала, почему Салимбени положил палио на постель и велел вставить зеленые изумруды в брачный венец. Он всячески напоминал ей — Ромео мертв, и она не в ее силах вернуть его назад.
В конце концов, Салимбени вышвырнул из комнаты священников, не получив благословения на брачную ночь, а потом, пресытившись льстивыми речами пьяных гостей, вышвырнул и их вместе с музыкантами. Если некоторые и удивились неожиданной резкости своего патрона, то все понимали, что у него есть веская причина оборвать веселье — она сидела в углу в полусне, но даже в своем рассеянном состоянии была слишком хороша, чтобы далее терпеть в спальне посторонних.
Пока Салимбени прощался с гостями, выслушивая пожелания всяческих благ, Джульетта незаметно взяла нож с праздничного стола и спрятала под одеждой. Весь вечер она смотрела на этот нож и видела, как в лезвии отражается пламя свечей, когда слуги режут мясо. Еще не взяв его в руку, она уже начала планировать, как именно будет кромсать своего ненавистного жениха. Из писем Джианноццы она знала, что в брачную ночь настанет момент, когда Салимбени придет к ней раздетый и с мыслями о чем угодно, кроме стычки на ножах, и понимала, что этот момент нельзя упустить.
Она страстно мечтала нанести смертельный удар такой силы, чтобы брачное ложе было залито его, а не ее, кровью, но еще больше ей хотелось отсечь мужское достоинство и насладиться криками Салимбени, прежде чем погрузить нож в его дьявольское сердце.
Дальнейшие планы ее были довольно смутными. Она не общалась с братом Лоренцо после встречи в соборе Святого Христофора, в его же отсутствие не нашлось другого сочувствующего ей человека, а тело Ромео, по всей вероятности, так и лежит непогребенным в склепе Толомеи. Возможно, монна Антония приходила к Тебальдо на могилу на следующий день помолиться и зажечь свечу, но Джульетта не сомневалась — если бы тетка споткнулась о тело Ромео, об этом узнала бы вся Сиена. Весь город сбежался бы смотреть, как за каретой обезумевшей от горя матери тащится на веревке привязанное за ноги тело предполагаемого убийцы Тебальдо.
Когда Салимбени вошел в спальню своей невесты, где горели толстые свечи, она не успела еще договорить молитвы и придумать, где спрятать нож. Повернувшись к незваному гостю, девушка была шокирована, что он пришел в одной тунике. Вид оружия в его руках испугал бы ее меньше, чем зрелище самих голых рук и ног.
— Мне казалось, традиция велит дать супруге время приготовиться, — начала она дрожащим голосом.
— О, по-моему, ты вполне готова! — Салимбени закрыл дверь, подошел к Джульетте и с улыбкой взял ее за подбородок. — Сколько бы ты ни заставила меня ждать, я никогда не стану человеком, который тебе по сердцу.
Джульетта часто задышала — от его прикосновений и запаха к горлу подкатывала тошнота.
— Но вы мой супруг… — робко пробормотала она.
— Уже? — Он с насмешливым видом склонил набок голову. — Тогда отчего ты не приветствуешь меня поласковее, женушка? К чему этот ледяной взгляд?
— Я… — с трудом выговорила Джульетта, — я еще не привыкла к вашему присутствию.
— Ты меня разочаровываешь, — сказал Салимбени со странной улыбкой. — Мне говорили, в тебе больше храбрости. — Он покачал головой с притворной досадой. — Я начинаю верить, что когда-нибудь ты сможешь меня полюбить.
Когда Джульетта не ответила, он запустил руку в вырез ее свадебного платья, пытаясь добраться до груди. Джульетта задохнулась, ощутив жадные пальцы, и на секунду забыла о своем хитроумном плане сделать вид, что она покорилась.
— Как ты осмелился коснуться меня, смердящий козел! — прошипела она, пытаясь перехватить и отбросить от себя его руку. — Бог не позволит тебе тронуть меня!
Салимбени радостно засмеялся, встретив внезапное сопротивление, и запустил пальцы глубоко в ее волосы, удерживая за затылок во время поцелуя. Только когда девушку едва не вырвало, он оторвался от ее рта и сказал, дыша ей в лицо перегаром кислого вина:
— Скажу тебе по секрету: старый Боженька любит смотреть. — С этими словами он легко поднял ее и бросил на кровать. — Иначе, зачем он создал твое тело и отдал мне его для утехи?
На мгновение он отпустил ее, чтобы расстегнуть пояс на тунике, и Джульетта попыталась уползти прочь. Но он поймал ее за щиколотки и затащил назад. Спрятанный у бедра нож стало видно под задравшимися юбками. Заметив мясной резак, предполагаемая жертва зашлась неистовым хохотом.
— Тайное оружие! — воскликнул он, выхватив его и любуясь безукоризненной заточкой. — Ты уже знаешь, как мне угодить!
— Гнусная свинья! — Джульетта пыталась отобрать нож у Салимбени, едва не порезавшись при этом. — Это мое!
— Неужели? — С растущим удовольствием он смотрел на ее искаженное лицо. — Тогда попробуй возьми! — Одно быстрое движение, и нож задрожал, глубоко вонзившись в деревянную балку далеко от кровати. В отчаянии Джульетта попыталась пнуть Салимбени в пах, но он повалил ее на кровать, спиной на палио, скрутив так, чтобы не дать оцарапать его или плюнуть в лицо. — Ну вот, — насмешливо сказал он фальшиво-нежным тоном. — Какие еще сюрпризы ты приготовила мне, дорогая?
— Проклятие! — Вне себя бросила Джульетта, невольно оскалившись и пытаясь высвободить руки. — Проклятие всему, что тебе дорого! Ты убил моих родителей, зарезал Ромео! Ты будешь гореть в аду, а я приду гадить на твою могилу!
Лишенная своего оружия, она беспомощно лежала, глядя в торжествующее лицо того, кому полагалось сейчас плавать в луже крови, с отрезанным членом или уже мертвому.
Было отчего впасть в отчаяние, и Джульетта потеряла последнюю надежду.
