Глава семнадцатая,
– Хороша? – спросил Жилин самодовольно.
– Дивно как хороша! – согласился Тристан, изо всех сил играя роль восхищенного простака.
Восхищение, впрочем, было натуральным – оставалось изобразить только простоту.
– Погладь ее.
– А не укусит?
– Волшебные собачки не кусаются.
«Ой ли!» – подумал Тристан и опасливо протянул руку к сиамцу.
Но кот действительно настроен был миролюбиво, характер имел покладистый, на ласку отзывался и доброжелательного человека чувствовал.
А Иван с детства тяготел к кошкам, у бабушки всегда подолгу играл с рыжим сибирским великаном Барсиком. Только вот собственного котенка завести так и не довелось ему. И неизрасходованная любовь к пушистым-когтистым-усатым-полосатым щедрым потоком изливалась теперь на «волшебную собачку». Лоло-ци-Ци почувствовал своего. И благодарно терся мордой о сильные и грубые ладони Тристана, ставшие такими нежными в этот момент. Да, если бы, кроме собаки Луши, у него был еще и такой замечательный сиамец, Тристану, безусловно, легче было бы переносить тяготы средневековй жизни и тоску по Изольде. Но что поделать, кельты и логры знать не знали, кто такие коты, тем более дальневосточных пород. Отправлять, что ли, специальную «кошачью экспедицию» в Египет? А кстати, были эти зверьки у славян в десятом веке? Ведь, кажется, были. Тогда почему же весьма образованный Сигурд Зеленогурский кошку собакой называет? Хороший вопрос. Но не главный сейчас. Главное – это…
Течение мыслей Тристана, медитативно поглаживающего «волшебную собачку», прервал новый совет Жилина:
– А теперь притронься к колокольцу.
Тристан примерно представлял себе, что произойдет, и приготовился адекватно среагировать, но все- таки вздрогнул, когда приятный и очень знакомый голос дикторши «Радио России» сообщил ему: «…сегодня на переговорах в Хельсинки между президентом России Ельциным и президентом США Биллом Клинтоном. В частности обсуждалась главная тема – расширение НАТО на восток. Беседа прошла за закрытыми дверями, но журналистам уже стало известно, что Клинтон предложил Ельцину вступить в НАТО…»
Жилин смотрел на Тристана очень внимательно и хитро улыбался, точно пытался сообразить, понятна ли Тристану льющаяся из «колокольчика» чужеземная речь. И очень важно было не подать виду. А впрочем, как он может догадаться, отчего Тристан вздрогнул. Здесь же логика совсем иная. Тристан вдруг вспомнил рассказ корчмаря: одних, мол, звуки колокольца излечивают, а других убивают. Не мог Сигурд со своим чутьем на колдунов не распознать и в Тристане мага (а Тристан, по здешним понятиям, безусловно, был магом). Так, может, это у Жилина проверка такая: простые, обычные люди радуются небывалым звукам, исходящим из радиоприемника, а колдуны сверхчутьем своим ощущают бесовскую силу энергии грядущего и дуреют, как тараканы от дихлофоса?
«Нетушки! – решительно сказал про себя Тристан. – Рано еще мне в своем чародействе сознаваться. Хитер ты, пан Сигурд Отважный, но сегодня не на того напал. Я тебя старше на целую тысячу лет, а значит, не ты, а я поведу теперь расследование, и пока не выясню, как провалился сюда этот кот из далекого будущего с электронной игрушкой, ничего ты нового обо мне не узнаешь!»
С чего Тристан решил, что кот тоже прибыл из двадцатого века, он бы и сам не объяснил – это уже было на уровне чутья, вне логики, ну а то, что приемничек ловил радиоволны, испускаемые не здесь и не сейчас, подобный факт при всей его абсурдности воспринимался легко и естественно, как должное. Ведь Мырддин же дал понять полунамеком, что путешествия во времени – не такая простая штука, как думали себе господа Уэллс, Брэдбери или Земекис. Взаимопроникновение миров – так он, кажется, говорил.
А Сигурд тем временем подкрутил настройку и поймал радио «Ностальжи». Зазвучал добрый старый английский рок, и герцог, прикрыв глаза, стал раскачиваться на своем могучем стуле-троне, как музыкальный фанат на концерте любимой группы. Тристан еще давно на личном опыте проверил, как действуют на здешних неискушенных слушателей мелодии будущего. И даже этот фантасмагорический Жилин не стал исключением. Конечно, на самого Тристана музыка двадцатого века действовала еще сильнее, он готов был слушать ее и слушать, действительно забывая все беды и печали, но сейчас он уже взял себя в руки и просто грамотно играл роль.
Робко, почти опасливо притронувшись еще раз к приемнику, он как бы случайно несколько раз сбивал настройку, вздрагивал от новых звуков, а потом, проявив сообразительность, заглушил «колокольчик».
– Откуда же у тебя это волшебство, Сигурд? Поистине неземной зверек, и уж совсем неземной колоколец. Звуки его действительно побеждают любую, самую глухую тоску. Даже страшно делается, уж не увлекают ли они человека в мир иной. Ты не задумывался, Сигурд, угодно ли Господу подобное искушение?
Герцог Жилин неопределенно помотал головой.
– Ну а кто и откуда привез тебе эту волшебную собачку?
– Я купил Лоло-ци-Ци у одного желтолицего узкоглазого торговца, был он кореец, по-моему, а сама собачка родом из далекой и загадочной страны Тай. Сам я в тех краях не бывал, но рассказывают про тамошних мудрецов, что еще много других небывалых вещиц навострились они делать.
– Что значит «вещиц»? – не понял Тристан.
– А то и значит. Кореец-то уверял меня, будто не настоящий это пес, а искусственный, человечьими руками сделанный, и потому кушать его нельзя. А вот кормить почему-то надо. Такая, понимаешь ли, механическая собачка: жрет и гадит, как все обычные звери. Но шерсть!.. Ты только посмотри на эти переливы! А глаза? Бывают такие глаза у живых существ? Да и с колокольчиком Лоло-ци-Ци никогда не расстается. Между прочим, кореец говорил мне, без него она и двигаться не сможет, а колоколец без собаки, в свою очередь, навсегда замолчит. Подтвердили эти опасения и мои местные мудрецы. Я, правда, не уверен, что все это действительно так, но к чему проверки устраивать? Не хочется терять ни этого замечательного зверя, ни эту райскую музыку.
Аргументы были наиглупейшие, что, впрочем, неудивительно для мира, подчиненного логике
