представились как лейтенант Зубарев и майор Потапов. Вначале Зубарев долго и нудно зачитывал статьи каких-то законов, из которых абсолютно невозможно было понять, можно-таки простому советскому человеку ехать за границу навестить друга или нельзя. Затем Потапов коротко и просто объяснил, что вопрос о гостевом выезде будет, конечно, рассмотрен, однако на бюро райкома его все равно зарубят без лишних объяснений, более того, общение с подозрительным иностранцем, разумеется, не пойдет Малину на плюс и, так или иначе, скажется на его дальнейшей учебе и карьере. Потом опять заговорил лейтенант. Он сообщил, что в принципе, можно оформить эту поездку как внеочередную языковую практику для студента Малина, причем довольно быстро и, ну, скажем, к началу декабря, подготовить все документы. И добавил:
– Правда, очень желательно чтобы такая поездка принесла пользу не только вам.
Сергей опять ничего не понял, и опять майор Потапов с пролетарской прямотой разъяснил: мы просим вас об услуге за услугу.
Бах! Словно взрыв в мозгу. Его же вербуют! И залепетал пересохшими враз губами:
– Какая услуга? Что я должен буду делать? Когда?
– Не торопитесь, товарищ Малин, вот вам адрес, приходите завтра, к четырем. А товарищ Кизилов, – майор кивнул на партсекретаря, – полностью нас поддерживает и хочет вам помочь. Правда, товарищ Кизилов?
Уже в дверях майор окликнул Малина. Непривычно, по имени отчеству:
– Да, Сергей Николаевич, а вы читали такую книжку… Господи, всегда забываю этого автора. Как же его… А! Джордж Оруэлл 'Восемьдесят четвертый год'.
– Нет, – едва слышно выговорил Малин. – Не читал.
– А любопытная, между прочим, книжица… Ну, ладно, идите.
'Вот и все, – думал Сергей, – закуривая взятую у кого-то сигарету, хотя вообще-то не курил. – Вот и все. Мечты сбываются, но совсем не так, как нам хотелось бы. Совсем не так. О, Боже, как противно, когда тебе не оставляют выбора! Либо ты для нас сделай работку, либо мы тебя пустим в 'разработку'. И как он это изящно про Оруэлла ввернул! Неужели все знают? Или это обычный блеф? А какая, впрочем, разница? За что посадить всегда найдут. Успокойся. Бегать от них глупо, просто бессмысленно. Вперед, Малин, начинай свою гэбэшную карьеру! Ты же сам этого хотел. Майор тебе не понравился? Так он и не должен нравиться. Ты что на нем жениться собрался? Ты идешь на войну. Выше нос, Малин. Вперед: на Лубянку и дальше – в солнечную Италию!'
Но идти ему пришлось не на Лубянку. В тот момент он ведь даже на адрес не посмотрел, а это оказалась простая квартира на Ордынке. Была ли это квартира Потапова, или Зубарева, или просто конспиративная квартира, он так и не узнал, но встретили они его снова вдвоем. И за чашкой чая очень спокойно объяснили, что пока его задача будет предельно скромной: запомнить телефон и адрес в Неаполе, встретиться с тамошним агентом-итальянцем, передать маленький пластиковый контейнер и все. Ну, а попутно позондировать – очень осторожно! – этого Джованни на предмет дальнейшего использования. По приезде написать отчетец. Подробный. Обо всем. И если Сергею в Италии понравится, ему организуют следующую поездку – по линии института или по линии Союза писателей, неважно. В общем, дальше ему самому решать. Остается он студентом Инъяза, никаких погон ему никто пока не вешает. Подписку о неразглашении государственной тайны – дать придется. А в остальном – живи, как жил. Впрочем, если все пройдет гладко, могут взять его в разведшколу. Языки там дают получше, чем в Инъязе, а переводами литературными он может продолжать заниматься, даже должен. Ведь разведчик – это всегда вторая профессия. Это, строго говоря, вообще не профессия – это призвание, это – стиль жизни. Вот такой, примерно, шел разговор. Были, конечно, и вопросы.
– А Катю можно взять с собой?
– Конечно, можно, даже нужно. У вас простой гостевой визит.
– А если обыск на границе?
– Досмотр? Это смотря где. На нашей – звоните нам. А на итальянской – валяйте дурака: я не я, и контейнер не моя. Но досмотра не будет. НЕ БУДЕТ. Не накручивайте себя.
– А если срочная информация?
– Передавать только через того же агента. К советскому посольству в Риме – близко не подходить. Желательно вообще никаких контактов с советскими на территории Италии.
В общем, Сергея увлекла эта игра. Вдруг показалось, что это просто еще одно хобби, которое тоже можно будет бросить в любой момент. А еще он вспомнил Свифта, и Лоуренса Аравийского, и даже Тютчева. Поэт-разведчик – это было так красиво. И только уже на улице его вдруг словно обожгло: он подумал о Пятом управлении КГБ и о спецпсихушках. Все смешалось у него в голове.
Он шел сквозь холодный накрапывающий дождик, сквозь липкую мутную темноту неосвещенного переулка и в пятый, в пятнадцатый раз тупо повторял свое нелепое четверостишие:
Катюхе он ничего не сказал. Это было первое испытание на соблюдение конспирации. И пока он решил играть по правилам. Они оба успели собрать характеристики, получить рекомендации, пройти райком, оформить паспорта и визы – успели все до декабря. Совершенно не было ощущения, что им кто-то помогает. Билеты заказали на двенадцатое число. А пятого Катя поскользнулась и сломала ногу. Сергей, продолжая играть роль, сказал, что, значит, он тоже никуда не поедет. Катя плакала, но умоляла его ехать:– Ты что, дурак?! Ты полный идиот! – говорила она. – Ведь такого шанса больше никогда не представится.
Она и не догадывалась даже, насколько была права. Кто ж мог знать, какой именно шанс представлялся Сергею. Этого не знал даже майор Потапов. Еще никто, никто в целом свете не знал, куда заведет Сергея Малина Катина сломанная нога.
Шесть лет спустя, когда они уже вместе работали в Службе ИКС, Сергей любил повторять:
– Какое счастье, что ты тогда сломала ногу!
– Дурак! – неизменно отвечала Катюха. – Тебе бы такое счастье.
'Наверняка она вспомнила этот шутливый диалог теперь, в девяносто пятом, когда Верба или, может
