завтракает. Тайтес сидел за столом рядом с ней, задумавшись. Ей отчаянно хотелось, чтобы его отношение изменилось и между ними установились настоящие отношения, какие должны быть между братом и сестрой. Но перед тем как это сможет произойти, ей придется все рассказать ему о тех моментах его жизни, которые были потеряны для него.
Когда ее чашка опустела, она повернулась к нему и сказала:
– Может, пойдем прогуляемся? Я хотела бы рассказать тебе кое-что.
– Я же только что поел. Живот полный. Может, попозже. – Он еще глубже уселся на стуле.
Его колкие слова обожгли ее, но на этот раз она решила не обращать на них внимания. Ей легче было смиряться с его неприятным поведением, когда оно касалось ее, а не мужа.
– Тебе станет легче. Давай, может, прогулка поможет растрясти твой живот.
Он посмотрел на нее и спросил:
– А мы не можем просто пойти в эту комнату, где стоит зеленый диван, и поговорить там?
Ему не хотелось гулять, но поговорить он был не прочь. Уже прогресс. Не желая вступать с ним в спор и понимая, что он ищет компромисс, она согласилась.
– Ладно, пошли. – Наверное, оставаться твердой – единственная возможность противостоять его грубости и скверному характеру.
Очутившись в гостиной, Тайтес не сел на зеленый диван, а плюхнулся в украшенное резьбой кресло. Длинные каштановые волосы упали ему на глаза, и он мотнул головой, не потрудившись даже брать их с лица рукой. Гейти улыбнулась и поудобней устроилась на диване.
– Тайтес, ты можешь рассказать мне, почему ты убежал от Франклинов и связался с этой бандой?
– Да. Это было захватывающе!
– За-захватывающе? – запнулась она.
Вероятно, некоторым людям казалось захватывающим разгуливать по улицам с ножом в кармане. Она же считала это просто отвратительным.
– На этой ферме никогда ничего не происходило. Целые мили отделяли нас ото всех. Каждый день я либо работал, либо ходил в школу. Когда папа взял меня в город и дал мне немного свободы, это было здорово. Это мне понравилось, я хотел быть самостоятельным. И став достаточно взрослым, я убежал.
Во взгляде Гейти сквозил упрек.
– Ты считаешь, что это очень хорошо – грабить людей?
– Нет, – ответил он громко и мрачно взглянул на нее. – Хорошо быть себе хозяином. Просто я стал грабить, потому что мне пришлось этим заниматься, когда я попал в шайку. Нам же нужны были деньги, чтобы есть, или я не прав?
Она немного расслабилась; ей было приятно слышать, как он признался в том, что на самом деле не любил воровать. И еще она была рада услышать, что он убежал не потому, что Франклины чем-то обидели его. Оказалось, что просто, как и все молодые люди, он всем сердцем любил путешествовать. Может быть, они вовремя поймали его. Она помолилась про себя, чтобы Господь дал ей силы помочь ему перемениться.
Она глубоко вздохнула и спросила:
– Хочешь поговорить о своей первой семье? Он без остановки качался в кресле.
– Конечно, да. Почему нет?
– Когда мы были в Мобиле, ты сказал мне, что почти ничего не помнишь.
– Да, это так.
– Ты не знаешь о том, что произошло и почему Франклины усыновили тебя, не правда ли?
Тайтес потянулся и зевнул, как будто не мог представить себе более скучной беседы.
– Я знаю то, что рассказывала мне мама, но сомневаюсь, что это правда. – Он взглянул ей прямо в глаза. – Я пришел к выводу, что люди не любят говорить правду.
От его слов и выражения лица Гейти стало не по себе. Уж не думает ли он, что по прошествии всех этих лет она собирается лгать ему?
– Скажи мне, что они тебе рассказали, и я смогу ответить, правда это или нет.
Он улыбнулся, и уголок его рта пополз вверх. Но это была не добрая улыбка, а ухмылка.
– Можно подумать, ты все знаешь. Ты уверена, что тебе сказали правду, сестренка? – съехидничал он.
Он нарочно старался сделать так, чтобы она чувствовала себя не в своей тарелке, но у него ничего не выйдет. Она расправила плечи и попросила:
– Просто расскажи мне, что ты слышал.
– Мне было четыре года, когда мой отец и брат были убиты в перестрелке. Плохо, что они не вышли победителями. Примерно в это же время моя сестра Теодора вышла замуж за состоятельного господина, но вскоре умерла во время родов. – Он перекинул ногу через подлокотник кресла и качал ею. – Тебя сразу же удочерили, а я остался гнить в приюте, пока
– То, что ты слышал, – правда.
