Мара помолчала.
— Я не поеду. Я хочу, чтобы вы и кучер Джек отвезли Томаса туда, чтобы его дедушка и бабушка могли с ним повидаться. А я просто не могу… встречаться с ними сегодня.
— Ну конечно. Все будет хорошо. Вы, как видно, приболели, миледи? — забеспокоилась добрая старушка.
— Нет, благодарю вас. Просто… если мама скажет сегодня хоть одно неосторожное слово, я не знаю, что сделаю. Она обязательно спросит, почему я не привезла с собой лорда Фальконриджа. — При звуках его имени глаза Мары вдруг наполнились слезами.
— О, дорогая моя госпожа! — Няня поставила Томаса на пол. Он тотчас убежал играть, а старушка опустилась на стул рядом с хозяйкой. — Если хотите, можете рассказать своей старой Басби, что случилось.
Мара всхлипнула.
— Мы с лордом Фальконриджем поссорились. Вчера… в гостях.
— Боже мой! — На морщинистом липе няни отразилось сочувствие. — Но ведь все любящие ссорятся, миледи. Если он обидел вас, то обязательно попросит прошения. Все видят, что граф вас обожает. Я думаю, он ни за что бы намеренно не причинил вам боль.
Мара с сомнением смотрела на миссис Басби, надеясь, что та права.
Старушка погладила ее по руке.
— Успокойтесь, миледи. Мы с Джеком отвезем мастера Томаса в гости, а вы сможете спокойно объясниться с вашим джентльменом.
На глазах Мары опять показались слезы, так растрогала ее доброта старой няни.
— Благодарю вас, миссис Басби.
В комнату приковылял Томас. Увидев слезы матери, он вскарабкался к ней на колени и погладил по щеке.
— Маме грустно?
— Все хорошо, дорогой. — Мара обняла сына и поцеловала в мягкие волосики. — Давай обуваться, Томас. Тебе пора ехать к дедушке и бабушке. Постарайся там ничего не разбить, хорошо?
Мара опустила малыша на пол. В этот момент во входную дверь постучали, да так громко, что звук долетел до них из вестибюля.
Мара и миссис Басби переглянулись. Старая няня ободряюще улыбнулась своей госпоже.
— Как он рано.
Мара кивнула, поднялась из-за стола, бросила быстрый взгляд в зеркало над камином, а миссис Басби тем временем увела Томаса, беззвучно шепнув ей: «Удачи!» Мара благодарно улыбнулась, а Рис отправился к входным дверям.
Раздался новый стук. Мара хотела распорядиться, чтобы дворецкий сказал Джордану, что ее нет дома, но передумала. Он ни за что не поверит.
Вместо этого она уселась в желтое кресло у пустого камина, поправила складки зеленого утреннего платья и сложила руки на коленях, чтобы он не заметил, как они дрожат.
— Миледи, лорд Фальконридж, — объявил дворецкий и провел его в гостиную.
Джордан вошел с расправленными плечами и решительным выражением на узком лице. Вошел и очень сдержанно поклонился. Мара ответила величавым кивком. Рис удалился.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. Комнату заполнила атмосфера тревоги и неуверенности.
— Благодарю, что согласились меня принять, — наконец проговорил Джордан.
Мара кивнула. Ну почему этот негодяй так хорош собой? — спрашивала она себя, поневоле восхищаясь его стройной мощной фигурой, когда Джордан обернулся, прикрывая дверь.
Дверь захлопнулась с легким щелчком. Джордан снова повернулся к хозяйке дома. И интересно, знает ли он, что темно-синий цвет утренней визитки и светло-голубой полосатый жилет особым образом подчеркивают ледяную синеву его глаз? А плотные светлые бриджи так изящно облегают его бедра, что Маре трудно не вспомнить о том, как их тела сплетались в пылу страсти.
— Я пришел просить прощения.
Мара осторожно кивнула:
— Хорошее начало. Но вы собираетесь сделать больше.
На лице Джордана мелькнуло удивленное выражение.
Он опустил глаза, стянул с рук перчатки. Казалось, он никак не может найти нужных слов.
— Что происходит, Джордан? Я же не дурочка. Пожалуйста, расскажи мне, что бы это ни было. У тебя другая?
— Нет! — удивленно воскликнул он. — Конечно, нет!
Мара испытала огромное облегчение.
— Тогда что ты от меня скрываешь?
Джордан долго молчал.
— Я хочу, действительно хочу рассказать тебе. Не могу больше врать. Но сначала я должен спросить: Мара, ты любишь меня?
Он впился взглядом в ее лицо. Мара нетерпеливо вздохнула. Разве это справедливо? Почему признаваться должна она, когда виноват он? Но, заглянув в его синие измученные глаза, Мара не стала кривить душой. Расчет чужд настоящей любви.
— Ты же знаешь, что люблю, негодяй ты этакий! — повысила голос Мара.
Джордан смотрел на нее с нежной благодарностью. Улыбка смягчила его суровое лицо. Мара покачала головой и продолжила:
— Я полностью отдалась тебе, Джордан. А ты собираешься это сделать?
— Хотел бы сделать это сейчас, — ответил он с напряженной интонацией.
Мара следила за ним жадными глазами.
— Хорошо, я слушаю.
Джордан, не в силах устоять на месте, принялся расхаживать по гостиной, по пути подобрал кубик Томаса, положил на стол.
— Ммм… Мара?
— Да, Джордан.
Он остановился и посмотрел ей прямо в глаза.
— Я не дипломат, я шпион.
У Мары перехватило дух.
— Я вижу.
— Видишь? — Джордан нахмурился и с подозрением посмотрел на дверь. Очевидно, боялся, что кто- нибудь их подслушивает. Потом снова принялся ходить. — В этом истинная причина, почему мне пришлось уехать двенадцать лет назад и почему не мог тебе писать. Я был вынужден молчать. Мне и сейчас не следовало этого говорить. Но тогда ты была так молода, так безрассудна и неосмотрительна. Ты сама знаешь, что это правда. А если учесть связанные с моей деятельностью опасности, то я просто не посмел ничего рассказывать. Боялся, что ты совершишь ошибку, которая будет иметь катастрофические последствия.
Мара потрясенно слушала его и, как ни странно, испытывала облегчение. Наконец все становилось на свои места!
— Тогда я позволил тебе уйти, но на самом деле я собирался через какое-то время вернуться и убедиться, что твое увлечение прошло.
Мара не знала, что на это сказать.
— В любом случае моя деятельность в качестве агента значительно сократилась, когда закончилась война с Наполеоном. Меня отозвали в Лондон. Несколько недель назад, — продолжил он, — мы узнали, что регенту угрожает новая опасность. Были причины подозревать, что вражеский агент внедрился в ближайшее окружение принца.
У Мары округлились глаза.
— Передо мной поставили задачу уничтожить эту опасность. И прошлой ночью я был весьма близок к
