аквамаринов, платиновая оправа. Вот счет на поставку.
Бартер – лучший друг уклониста от налогов.
– Ну я теб-бе скажу! – У Дадли сперло дыхание. – Это потрясающе! Говорю тебе, Кармела будет прыгать как обезьяна!
Я проглотил отрыжку смеха. Только вчера Энджи заметила, что Кармела волосата, как обезьяна.
– Когда ты собираешься поднять вопрос? – Я думал добавить: «А, псина?», только приличия удержали.
– Нынче же вечером! Сегодня! Может, прямо сейчас!
– К ноге, парень! – не выдержал я. – Пригласи ее сегодня на ужин со свечами и там действуй. Романтика, понимаешь?
– Кто бы говорил! Что ты об этом знаешь, Ромео? Где у Энджи кольцо? – Дадли натянул кольцо себе на мизинец и полюбовался им, отставив руку, время от времени бросая на меня подозрительные взгляды.
– С романтикой не ошибешься. К тому же так делают в кино, а кино – надежный эталон того, чего женщины надеялись бы дождаться от мужчин, не будь мужчины на самом деле такими бесчувственными болванами.
– Карета! Может, прогулка в карете? Или смотровая площадка на Эмпайр-стейт!
– Избито, как любой подобный финт, однако, может, в перспективе принесет тебе какие-то очки.
Дадли с трудом стащил кольцо с мизинца.
– Ну и как же вышло, что твоя умная девочка так и не заставила тебя преклонить колена и страстно заглянуть в ее глаза?
– Женитьба? С тем же успехом она могла бы сама сделать предложение мне. Покорно благодарен.
– Забавно. Правда, Гав, как это? – Он хрюкнул, затем улыбнулся с облегчением – кольцо слезло.
– Наверное, мне никогда не казалось, что она – или я – должны подписываться на женитьбу только ради самого факта.
– Необычно. – Дадли содрогнулся, отмахиваясь от темы, и показал на сойку. – Значит, это чучело можно поставить на стол, как оно стоит сейчас, или повесить на стену. Видишь, я выровнял сзади и поставил утопленный крючок. Будешь крем-соду или «Клево-форму»?
– «Клево-форму»?
– Напиток здоровья.
– Точно. Эта ерунда с рекламных щитов.
– Довольно вкусный! На.
Дадли вскрыл банку и налил мне глоток. Я опасливо попробовал.
– Пакость. На вкус – каопектат[30] с манговым соком. Скорее крем- соды, промыть рот.
– По телику идет реклама, да и мне нравится.
Дадли помахал передо мной банкой «Клево-формы».
Мы чокнулись на расстоянии и сделали по долгому глотку.
– Дадли, у тебя энциклопедические мозги. У меня тут есть задачка для башковитых, я уже голову сломал.
– Напугай меня.
– Помнишь катавасию, в которую я влип в Нью-Джерси?
– Чучело теле-белочки, тетя-кола, мертвый байкер, гагара, полная жуков.
– Ну, не чучело белочки, а кукла, – уточнил я.
– А, кукла-белочка! – Глаза у него загорелись, и он нацелился на меня всезнающим пальцем. – Могу тебе рассказать о куклах-зверушках из настоящих шкур. Очень интересно, правда…
– Ладно, только я не это хотел спросить. Я вот что хочу сказать…
Он не слушал:
– В Сибири есть народы, которые делают кукол из животных. Погоди-ка: не то это якуты делают, не то эвенки. В любом случае, это куклы, сделанные из чучел. Народный промысел. Они используют их, чтобы рассказывать детям сказки.
– Правда? – Я постарался изобразить интерес. Если уж раскупорил мозги Дадли, тяжело будет загнать обратно в бутылку джинна бесполезных знаний. – Слушай, но я вот что хотел выяснить: – что ты знаешь о местных клубах? Тебе тут приходится видеть немало клубных тусовщиков. В какого типа клубе ты мог бы встретить тетю-колу?
С третьего глотка Дадли прикончил свою «Клево-форму».
– Ретро.
С его акцентом и дикцией это прозвучало как «Джефро».
– Это где?
– Это не где, а какое. Из твоего красочного, пусть и загадочного, описания эта тетя-кола выглядит нарочито старомодной. Так одеваются ретристы.
– Ретристы?
– Одеваются так, будто ФДР[31] все еще президент, висят по свинг- клубам. Масса бывших панков, но бывает, они вожжаются с нынешними панками или рокабиллами.
– Понял, свингомания. А рокабиллы суть?…
– Ну, знаешь, люди, которые очень серьезно воспринимают рокабилли. «Сан Рекорда»,[32] «есть, сэр, полковник Паркер».[33] Взбитые коки, черные кожаные куртки, подвернутые джинсы.
– «Смазчики»[34] или двойники Элвиса?
– Но с призвуком гнусавого кантри, – уточнил Дадли. – Эдди Кокрен, Джин Винсент, «Бродячие коты»,[35] в таком духе. Но кто-то и попримитивнее. Более сельские, что ли.
– Понимаю.
– Но опять же, многие там ударяются и по свингу, ранним пятидесятым, по джайву[36] сороковых. Переходные формы. Одета она так, как хиллбилли,[37] но могла быть и рокабиллкой. А с чего ты взял, что такие персонажи околачиваются по нью-йоркским клубам?
– Свежий слив, не знаю, как им распорядиться. Они одеваются так, чтобы шастать по клубам или…
– Самые закоснелые ходят в образе всегда. Что ты за панк – хоть ретро, хоть наоборот, – если не можешь гнать картину все время, не ходишь в странном виде, не заявляешь обществу о своем бунте?
Каким бы ни был контекст, мне всегда слышится что-то слегка зловещее в том, как южане произносят слово «бунт», но, может, дело в том, как некоторые вворачивают это словцо – будто дразня параноиков- янки.
– Значит, они таскают расписные галстуки, двуцветные туфли. Мятежники пятидесятых в галстуках и шляпах? Джиттербаг?
– Они предпочитают слову «джиттербаг» название «линди-хоп».[38] Такое дело: лиловые ирокезы были чума, но все к ним привыкли, и их шоковая ценность обернулась пшиком. Сегодня эффект дают смокинги, булавки для галстука, высоко выстриженные на висках волосы и белые носки. Давай не забудем и стиляг в «зутах».[39] Ретро – это тема дня, Гав. Где ты пропадал? Они уже в рекламе «Гэпа».
– Я – больше газетно-журнальный тип. Телереклама стала слишком шумной. – Я присел на край стола. – Ну и где найти эти ретро-клубы?
– Помнишь Вито Энтони Гвидо?
– Можно ли забыть такое имя?
На втором круге нашего заседательства мы с Дадли во время обеденных перерывов задружились с Вито – как оказалось, одним из мастеров, у которых Дадли брал стеклянные глаза. Конечно, все синичьи глаза кажутся одинаковыми, но для Дадли есть стекло, а есть алмазы. Столкнувшись с чучелом животного, люди первым делом смотрят ему в глаза. Если глаза не точного размера или не так расположены, живого эффекта не получается. И наоборот, глаза, в которых есть глубина и блеск, усиливают иллюзию жизни.
Все это штучный товар, и Вито хобби досталось от отца, бывшего венецианского стеклодела, хотя славу их семье принесли человеческие глазные протезы. В свободное время Вито – еще и музыкант-духовик. Раз
