вечером после судебного заседания мы с Дадли отправились в гриль на Десятую авеню послушать Вито на корнете в джаз-бэнде.
– Мы с ним иногда общаемся. В основном – через рекламную рассылку его джаза. Иной раз захожу послушать. Он играет и в рокабилли-группе, и в свинговой.
– Мне трудно поверить, что Вито – ретрист. – Мы привыкли трунить над его неизменными изъеденными молью свитерами.
– Нет. Профессиональные музыканты легко приспосабливаются. Они играют музыку, которая продается. Ты вот и знать не знаешь, что Вито каждый год играет на трубе на фестивале Ренессанса в Таксидо, это тут, в штате. Это же не значит, что он ходит за хлебом в гульфике.
– Он где-нибудь скоро играет?
– Завтра вечером в баре «Бричка» – там рокабилли-тусовка. Но скажи-ка мне начистоту, Гав. Хочешь подключить Вито выслеживать тетю-колу?
– Вроде того.
Дадли смял банку от своего напитка здоровья, будто какую-нибудь плюшевую игрушку.
– А можно спросить, зачем?
Я скорчил рожу, обдумывая ответ.
– Ведь ты хочешь ту белку, правильно? – сказал Дадли.
Я нарочно не услышал его последнего утверждения и щелкнул пальцами.
– Придумал. Мы отпразднуем твою помолвку в «Бричке» – вчетвером, двумя парами.
Его бульдожье лицо пошло складками в улыбке, и он рассмеялся – как взлаял:
– Гав, как скажешь. Вот что мне в тебе нравится? Что под этими буйными золотыми волосами постоянно творится что-нибудь безумное.
Глава 9
Вспоминая эту реплику Дадли, я вынужден с ним согласиться. Что, черт возьми, было у меня в голове? Поразмыслив, я пришел к тому же выводу: я вообразил, что еще не упустил возможность завладеть Пискуном. То есть вот он стоял в той лавке, и если бы не затянувшийся завтрак в Скрэнтоне, я мог бы приехать раньше тети-колы и купить его. После происшествия я пытался спросить у Марта Фолсом, хозяйки магазина, которую заперли в шкафу, за сколько она бы продала Пискуна, не будь он украден. Но мой беспардонный маневр пошел прахом. Женщина была не в себе, перемежала истерические рыдания обвинениями в адрес полиции. Ответа от нее я не добился.
Вы, может, подумаете, что на этом этапе игры я получил достаточно предупреждений и должен был держаться от Пискуна подальше. Увы, я тоже не лишен слабостей.
Пискун олицетворял некое волшебство, и тот период жизни, когда самым важным был нынешний день. Малахольный Орех вобрал в себя мою юность. Какую-то особую любовь приобретаешь к тем беззаботным юным денечкам, приближаясь к середине жизни и потихоньку приступая к медленному спуску. Ну, знаете – скольжению к тем дням, когда самым важным в любой и каждый день будет нормальная работа кишечника. Да, через полгода мне стукнет сорок шесть и я стану еще более пожилым чучелом. Но упадок и износ по сравнению с тем, что было десять лет назад, возможно, не будут (эх, будем надеяться, что нет) такими глубокими в следующие десять лет. Канули те дни, когда я мог, например, есть халапеньес. Прощай, гарантированный сон на всю ночь. Покедова, не заросшие волосами ноздри и уши. Привет, аллергии, похмелья с двух пинт, боли в пояснице и неохватная талия.
Ну и потом – природная деляческая соревновательность, стремление к успеху. Какая везуха могла быть! Смотрите: я замечаю в витрине дряхлую, грязную, кишащую тараканами гагару, неохотно рассматриваю ее и обнаруживаю находку всей жизни, предмет с историей, вроде чучела пингвина, принадлежавшего адмиралу Бэрду,[40] или шкур, которые носили терьеры в «Нападении гигантских землероек».[41] Или там были зашарканные коврики? Пусть придурь, все истые коллекционеры – марок ли, кукол Барби или стаканов со стриптизершами – видят особую ценность в легендарных предметах. В мире искусства это зовется
А что если бы Марти продала мне Пискуна за шестьдесят баксов? При этой мысли у меня подгибались колени.
Но какие шансы получить Пискуна оставались у меня после того, как его умыкнули бриолиновые головорезы? Что ж, я тешил себя мыслью, что мог хотя бы разыскать его, сообщить копам, свидетельствовать против тети-колы, и тогда Марти отдала бы мне Пискуна в благодарность за поимку вандалов. Потом это явление Николаса, который сказал, что Пискун принадлежит кому-то еще, хотя, возможно (и скорее всего), он врет. Тогда зачем он ищет Пискуна? То есть сколько на самом деле может стоить кукла из вшивого местного кукольного телешоу шестидесятых годов? Пару тысяч? Почему тетя-кола не остановилась перед убийством, лишь бы только украсть Пискуна?
Я рассудил, что не будет вреда узнать, где Пискун провел все эти годы после «Генерала Бухера». Я даже не мог вспомнить, когда передача исчезла из эфира.
В общем, вместо того, чтобы ехать прямо домой, я направился в Музей истории вещания. Несколько месяцев назад мы с Энджи были там на одном мероприятии. Я вышел от Дадли на Авеню Америк и к поезду «А» – серьезной линии подземки, которая не делает лишних остановок и довольно быстро увозит на север. Через двадцать минут после посадки я уже стоял перед костлявой молодой женщиной в жутких очках в черной оправе, ярко-зеленом платье и на трехдюймовых резиновых платформах под цвет платья. Напоминала она гигантскую лягушку-дистрофика, которой пришлось сидеть в глянцевой, но изящной приемной МИВа.
Я сказал царевне-лягушке, чего хочу, она велела мне заполнить небольшую карточку, и вскоре я уселся в рабочую кабинку за компьютерный терминал. Надо понимать, что у меня нет ни компьютера, ни ПК, ничего такого. Я по-прежнему организую свою жизнь посредством карточек три на пять и каталожного шкафа. Наверное, можно было бы налепить полосатый код на всех моих животных, и, отдавая их в прокат, считывать сканером, но это как-то чересчур хитро при том, что берут их пару штук в неделю. Я из тех людей, что до сих пор звонят по телефону и шлют открытки, вместо того чтобы рассылать по списку «э- письма» и «бюллетени по персональному шаблону», сварганенные «личной настольной издательской системой». Нет, я мог бы, конечно, подсчитать свои налоги за двенадцать с половиной минут, а также сыграть на бирже, если остается расходуемый доход. Звучит оно неплохо, только я пока не положил в банк свой первый миллион, и на подсчет моих финансов на обычном калькуляторе поэтому уходит добрых
В то же время у Энджи компьютер есть, и она понемногу поддается на его коварные ухищрения. Откуда я знаю? Она никогда особо не увлекалась картами, а теперь плотно подсела на «солитер». (Похоже, это пандемия: национальная забава у нас уже не бейсбол, а компьютерный пасьянс.)
Но пусть я кроманьонец, я не шарахнулся от того компьютерного терминала обратно в родную пещеру. Он оказался весьма похожим на библиотечные терминалы, которые суть замечательно простые и полезные машины. «Дружелюбный интерфейс», если уж вы настаиваете. Да-да, в библиотеку я тоже до сих пор хожу – в абонемент, хотя готов признать, что этот кит, кажется, загарпунен уже с двух сторон: Интернет- серфингом и диванными в больших книжных магазинах.
Я заполнил форму запроса на экране и придавил кнопку «ввод». На экран выскочило следующее:
«Шоу генерала Бухера» выходило в эфир на местном вещании с сентября 1964 г. по июнь 1972 г., всего вышло почти 2000 выпусков. Хотя к моменту появления передачи ее формат – кукольное шоу с постоянным ведущим – уже был хорошо освоен другими, создатель передачи и исполнитель главной роли Лью Букерман оказался единственным, кто построил свое шоу на темах «холодной войны», что по сегодняшним меркам кажется довольно мрачным. Передача Букермана была главным образом скорее
