мирское счастье - удилище, сеть и ядовитый мед; извне блеск, а внутри тьма, тлен…
ПУТЬ ЛЕВЫЙ, НАРЕЧЕН ВЕНТЕР - Сей путь, - сказал Рафаил, - нарицается вентер. Есть же вентер сеть рыболовная, сотворена по образу чрева: широка на входе, тесна на выходе. Сей путь, уклоняясь от востока, скрывает конец свой не в светлой южной стране, но во мраке северном. - Вот путь, - говорит Товиин вождь, - вот и несчастный его путник идет перед вами! Суди те его! Небесные силы, взирая на путника с унынием и милосердствуя о нем, возгласили: 'О бедный страдалец! Сей есть сребролюбец. Боже мой! Весь обременен мешками, сумами, кошелями, едва движется, будто навьюченный верблюд. Каждый шаг ему мукой, 'Горе вам, богатые, ибо отстоите от утешения вашего',
- Но он сего, - извиняет Рафаил, - не чувствует, но еще сильнее блажит себя и почитает путь свой благословенным вовеки. Он благодушествует, шествует и поет. - Возможно ли? - вскричали духи. - Пожалуйте, - просил Рафаил, - внемлите его песне. БОГАЧ, ПУТЕШЕСТВУЯ, ПОЕТ ПЕСНЬ Пусть я в свете скверен - только бы был богат. Сейчас не в моде совесть, но злато идет в лад. Как нежил, не спросят, только бы жирный был грош. Сколь богат, столь всем брат и честен и пригож. Что у нас бесчестно в мире? Кошель пустой. Нищим ли жить? Лучше пущусь в смертный гной. И смерть сладка, поколь рубль за рублем плывет. О святое злато! Над тебя в свете нет. Не столь милый отец, не столь родившая мать, Не столь любезные чада веселят. И если такая у Венеры краса, Не дивно, что в нее влюбилась тварь вся. Ангельские силы ужаснулись, видя, что сатана столь хитро умел растлить бесноватую сию душу, обожающую мертвое и уповающую на кумира. 'О сатана! - воззвали они, соболезнуя. - Родная Божья обезьяна'. Он им вместо слов: 'Горе вам, богатые…', 'блаженны нищие…' положил на сердце в основание сей свой смрад: 'Блаженны богатые, ибо их есть царство всяких утех'. Такова душа есть аспид, отнюдь не слышащий призывающей милости: 'Придите ко мне, все трудящиеся и обремененные, и я успокою вас…' - Боже мой! - возгласил Уриил. - Сей беспокойный путь толпами людей, как торгами, весь засорен. Слышишь, Рафаил! Какая есть ближайшая толпа? - Тряска колесниц, - отвечал он, - шум бичей, конский топот и свист обличает, что это сборище есть полк честолюбцев; сию же предваряющая толпа есть торжество сластолюбцев. Это обличается пищанием и ржанием музыкальных органов, восклицанием торжествующих и козлогласованием, поваренными запахами, гарью и курением. Прочее в дальних оных сволочах и стечениях: там тяжбы брани, воровство, грабительство, лесть, купли, продажи, лихоимства. Братья! Приглядитесь к правой стороне - вот они! Несколько путников, откравшись от левого пути, пробираются через неровные места к пути мирному. 'Как Бог, искусил я и обрел их, достойных себе…' - Ба, ба, ба! Какое странное вижу зрели ще! - вскричал, как молния, нечаянно Варахиил. Пятерка человек бредут в преобширных плащах, на пять локтей по пути волокущихся. На головах капюшоны. В руках не жезлы, но колья. На шее каждому по колоколу с веревкой. Сумами, иконами, книгами обвешаны. Едва едва движутся, как быки, парохиальный колокол везущие. Вот разве прямо трудящиеся и обремененные! Горе им, горе!.. - Сии суть лицемеры, - сказал Рафаил, -
мартышки истинной святости: они долго молятся в костелах, непрестанно псалтырь барабанят, строят церкви и снабжают, бродят поклонниками по Иерусалимам, по лицу святы, по сердцу всех беззаконнее. Сребролюбивы, честолюбивы, сластолюбивы, ласкатели, сводники, немилосердны, непримиримы, радующиеся злом соседским, полагающие в прибылях благочестие, целующие всяк день заповеди Господни и за алтын оные продающие. Домашние звери (Некий мудрец спрошен: 'Как можно прожить жизнь благородно?' Отвечал: 'Так, если спасаешься от диких и домашних тигров, то есть этих: 'Иуда - раб и льстец'.) и внутренние змеи лютейшие тигров, крокодилов и василисков. Сии летучие мыши между правым и левым путем суть ни мужеского, ни женского рода. Обоим враги, хромые на обе ноги, ни теплые, ни холодные, ни зверь, ни птица. Левый путь их чуждается, как образ имущих благочестие; правый же отвергает, как силы его отвергшихся. В сумах их песок иорданский с деньгами. Обвешанные же книги их суть тупики, псалтыри и пр. Вся их молитва в том, чтобы роптать на Бога и просить тленностей. Вот останавливаются, молясь, и петь начинают. Послушаем безбожные их песни Божьи. ЛИЦЕМЕРЫ, МОЛЯСЬ, ПОЮТ Боже, восстань, что спишь? Почто о нас не радишъ? Се путь беззаконных цветет!
На путях тех их бедностей нет.
Мы ж тебе святилища ставим, Всякий день молебны правим! И забыл ты всех нас. Два раза постимся в неделю, В пост не пьем хмелю.
Странствуем по святым городам,
Молимся и дома и там.
Хоть псалтыри не внимаем,
Но наизусть его знаем.
И забыл ты всех нас. УСЛЫШЬ, Боже, вопль и рык!
Дай нам богатства всех язык! Тогда-то тебя прославим,
Златые свечи поставим,
И все храмы позлащены
Восшумит твоих, шум пений
Только дай нам век злат! - О смердящие гробы со своей молитвой! - возопил Варахиил. - Сии блудолепные лавры под видом Божьим сатану обожают. Злоба, в одежду преподобия одета, есть то сатана, преобразившийся в ангела святого нет сего злее во всем аду: опустошение царствам, церквам поколебание, из бранных Божьих прельщение… Отвратим глаза наши от богомерзких сих ропотников, просителей, льстецов и лицемеров. Не слышите ли, что шум, треск, рев, вопль, свист, дым, жупел и смрад содомский восходят от сего пути? Ангелы обратили светлые лица свои от севера к ясному югу и воспели песнь сию: АНГЕЛЬСКАЯ ПЕСНЬ В силу сего: 'Бездна бездну призывает'. Нельзя бездну океана горстью перстей вычерпать, Нельзя огненного стана судной каплей прохлаждать. Может ли в темной клетке гулять орел? Так, как в поднебесный край вылетев он отсель, Так не будет сыт плотским дух. Бездна духа есть в человеке, вод всех шире и небес. Не насытишь тем вовеки, что пленяет зрак очес. Откуда-то скука внутрь скрежет, тоска, печаль. Отсюда несытость, из капли жар горший встал. Знай: не будет сыт плотским дух. О род плотский! Невежды! Доколе ты тяжкосерд? Возведи сердечные веки! Взглянь вверх на небесну твердь. Чему ты не ищешь знать, что зовется Бог? Чему не толчешь, чтоб увидеть его ты смог? Бездна бездну удовлит вдруг. КЛЕВЕТА По-эллински - диаволи, по-римски - traductio. Воспев же, воспросили: что есть клевета?(Девятая Божественная заповедь гремит: 'Не лжесвидетельствуй'. Это же есть то же, что 'не клевещи'. Ужасная клевета - творить заповеди господи трудными и горькими. Это на сердце начертал дьявол всем презирающим закон Божий. О, раздерите сердца ваши, ослепленные.) Скажи нам молния Божья, Варахиил!.. Он же отвечал так: 'Клевета есть творить сладкое горьким, и вопреки; она есть то же, что воровство; воровство крадет вещи, а клевета мысли. Мысль есть руководительница человеку и путь. Дьявол, украв у человека добрую мысль, перекидывает будто сеть и препону через добрый путь, а сим самим сводит и переводит его на путь злой. Вот почему по-эллински диаволис, то есть сводник, или переводник, дано имя клеветнику, по-славянски же клеветать значит то же, что колотить, мешать горькое со сладким, и вопреки. Это бывает тогда, когда на место сладкого появляется горькое, и вопреки. Сей есть один источник всех адских мук'. (Клеветный мрак есть отец лживости, ложь же и лесть есть мать грехов. Грехи же суть муки и страсти сердечные: 'Ибо чем кто согрешает, тем и мучается'.) КОЗНЬ 'Ты же, о свет Божий, Уриил! Изъясни нам, что значит то кознь?' Отвечал Уриил: 'Кознь есть образ клеветы, по которому она растет и сеется. Она есть то же, что машина. Машина хитрствует в вещах, а дьявольская кознь - в мыслях. Птицелов и рыболов ловят сетями, а они - кознями. Кознь есть ловкая машина, например, засада, силок, капкан, западня, сеть, вентер, верша, по-эллински - строфа, сиречь увертка, вертушка и пр. У архитекторов и ныне некая машина именуется по-латински caper, то есть козел. Ныне ясно видно, что хитрость в воровстве, а кознь в клевете есть то же. О сколь прелестная удочка! Ею, точно взбесившись, человеческая воля ужасается преподобия, стремится за нелепостями, как олень, ранен в нутро, не видя, как в погибель свою течет. Сии-то души услаждаются песенками сими: Древний век был для святцов. Ныне век не есть таков. Плюнь, брат, на Сион.
Пой на светский трон. Скоро ль святость жить дождется? Наша ж здесь жизнь наживется. И еще: К молодые лета не зажить света? Что ж за корысть свет молодому? И еще: В старом веке нет покою, Только болезнь с бедою. Тогда счастье хоть бы и было, Но в старости, не так мило. Какое же то мне счастье, если оно мне изменяет во время старости, если не верный и вечный друг оный? 'Друг верен - кров крепок…' 'Не оставь меня во время старости..,' 'Все преходит, любовь же нет!' 'Бог любви есть…' 'Слышишь, Израиль!
