Власти отлавливали их ввиду предстоящего королевского суда, у которого было радикальное средство от нищеты – виселица. Тощая женщина неопределенного возраста, почти скелет, тощими руками яростно трясла прутья клетки.
Аделия в ужасе проводила глазами телегу с заключенными. Как страшна судьба бедных и отверженных!
Никогда в жизни у нее не было денежных затруднений. Поэтому первым порывом было немедленно отправиться восвояси, в Салерно. Но убийца пока не найден. Ей не на что плыть обратно… Ну и он здесь… А впрочем, рано или поздно придется покинуть сэра Роули. Стало быть, главное препятствие – отсутствие денег.
Что же делать? Она, как библейская Руфь, в чужом стане. Та спаслась через брак. Но для Аделии это не выход.
Однако где взять хлеб насущный? Пока Аделия ухаживала за сэром Роули, больных направляли в крепость, где они с Мансуром их лечили. Но это все бедняки. С них стыдно даже требовать деньги. А на скромные приношения не проживешь…
Настроение Аделии не улучшилось, когда в верхней комнате башни она застала сэра Роули хоть и на кровати, но одетого и за беседой с Джоселином Грантчестерским и Джервейзом Котонским. Бросив стоявшей посреди комнаты Гилте, оставленной блюсти покой больного, возмущенное «Больной должен отдыхать!», Аделия прошагала к сэру Роули и взяла его руку. Пульс оказался ровнее, чем у нее. При входе салернки сэр Джервейз нехотя встал, да и то лишь после настойчивых знаков сэра Джоселина. Теперь сэр Джервейз насмешливо наблюдал, как иноземка хлопочет вокруг сборщика податей.
– Не сердитесь на нас, сударыня, – сказал сэр Джоселин. – Мы пришли справиться о здоровье сэра Роули. Большая удача, что вы с доктором Мансуром были в крепости и смогли своевременно оказать помощь. Что касается негодяя Роже, будем надеяться, что королевский суд не найдет смягчающих обстоятельств и придурок не избежит веревки. Кто подстрекает чернь на бунт – тому и виселицы мало! Тут мы все согласны.
– И гордитесь этим? – сердито спросила Аделия.
– Леди Аделия – противница повешения, – пояснил сэр Роули. – Считает жестоким методом воспитания. У нее есть свое средство против преступников – кружка настойки лечебного иссопа.
Сэр Джоселин улыбнулся:
– Вот это настоящая жестокость!
– Неужели вы и впрямь верите, что виселица помогает бороться с преступностью? – язвительно спросила Аделия. – Ослепляете, вешаете, отрубаете руки – ну и как, спокойней спится? Убьете Роже Эктонского – и разом не станет убийств на земле?
– Он поднял бунт, – сухо возразил сэр Роули. – Ворвался в замок короля и лишь по чистой случайности не лишил меня мужской силы. Я уже говорил: будь по-моему, посадил бы Роже на кол и поджарил на медленном огне.
– Ну а как насчет детоубийцы, сударыня? – вкрадчиво осведомился сэр Джоселин. – Его бы вы тоже стали «лечить» настойкой иссопа?
Аделия не знала, что ответить.
– А при случае можно и принципы побоку, – презрительно сказал сэр Джервейз. – Баба есть баба. Семь пятниц на неделе.
Смертную казнь Аделия считала наглой демонстрацией силы властей. Людей приговаривали к повешению с легким сердцем, в огромном количестве и порой за мельчайшие проступки. Она же с яростью и отчаянием боролась за жизнь каждого больного. И ее приводило в бешенство, что параллельно именем закона убивают здоровых людей. Кого бы ни судили, она всегда была на стороне того, кому грозила смерть. В воображении Аделия ставила себя на место обвиняемого. Она родилась в богатой и благополучной семье. Ну а если бы ей повезло меньше? Подбери ребенка, брошенного на склоне Везувия, не пара салернских докторов, а семья бедняков, Аделия, возможно, сейчас тоже бы сидела на скамье подсудимых и ждала высшей меры.
Для Аделии закон был отправной точкой цивилизации – способом уйти от диких понятий типа «око за око, кровь за кровь». Смертная казнь не улучшает общество. Как женщина она с радостью приветствовала бы казнь детоубийцы – «Уничтожьте лютого зверя!» Но как доктор она бы продолжала гадать, каким образом человек повадился совершать жестокие преступления… Вряд ли ей удастся это понять, но пытаться Аделия никогда не устанет.
Только теперь, измерив пульс сэру Роули и сцепившись с его посетителями, Аделия удивилась тому, что экономка без дела топчется в середине комнаты.
– В чем дело, Гилта? – спросила она.
– Да вот уперлась, – сказал сэр Роули. – Сэр Джоселин принес мне сладости, а она не велит брать.
– Леди Болдуин просила передать, раз мне все равно карабкаться на верх башни, – пояснил сэр Джоселин.
Гилта молча взяла корзинку от супруги шерифа и сняла с нее салфетку. Внутри Аделия увидела пестрые подушечки и ощутила характерный запах ююбы.
Женщины переглянулись. У Аделии даже голова закружилась.
– Думаешь, яд? – шепотом спросила она экономку.
Гилта пожала плечами.
– А где Ульф?
– С Мансуром, в безопасности.
– Что вы там перешептываетесь? – спросил сэр Роули. – Если мне нельзя сладкого, угостите хотя бы гостей.
«И в крепости нам не укрыться от Ракшаса, – подумала Аделия. – Если он захочет нанести удар, каменные стены его не остановят. Мы его мишень. Преступник ждет нас за каждым углом и найдет тысячу способов избавиться от досадной помехи».
Ничего не отвечая, Аделия жестом велела Гилте идти прочь вместе с опасной корзинкой, а сама кинулась к столику, где стояли лекарства.
На первый взгляд все пробки были на месте, коробочки с порошками лежали как обычно, но кто знает…
Нет, абсурд! Детоубийцы нет в башне. Он не мог залететь в окно, отравить лекарства и упорхнуть… Однако в доме ростовщика все микстуры и снадобья лучше выбросить. Туда Ракшасу ничего не стоило тайно проникнуть.
От этой мысли стало жутко. Где он сейчас, что замышляет?
За спиной салернки шел оживленный разговор о лошадях – обычная тема для всех рыцарей.
Косясь на мужчин, Аделия ловила на себе сальные взгляды сэра Джервейза. Или это не похоть, а ненависть? По тупым глазам не угадаешь оттенки чувств.
Душегуб или нет, но сэр Джервейз был ей неприятен. Бесстыжий хам! Насколько приятнее его друг – сэр Джоселин. Лекарка прошествовала к двери и демонстративно распахнула ее:
– Пациент устал, господа.
Сэр Джоселин покорно встал.
– Жалко, что мы не застали доктора Мансура, – сказал он. – Передайте ему нашу искреннюю благодарность за спасение сэра Роули.
– А где, кстати, этот неверный? – спросил сэр Джервейз.
– Помогает раввину Готче осваивать арабский язык, – ответил Пико.
Выходя из комнаты следом за приятелем, сэр Джервейз процедил сквозь зубы:
– Хорошенькие дела: крепость на нашей земле набита евреями и сарацинами. На кой дьявол мы проливали кровь в крестовом походе?
Аделия захлопнула за ним дверь.
Сэр Роули возмущенно сказал:
– Ваш глупый гнев помешал мне как следует расспросить эту парочку. Мы беседовали о приключениях на Востоке. Я хотел уточнить, когда и где они были. Чтобы сопоставить даты.
– Ну и как, есть совпадения?
