Человек перекрестился и пошел выше, непонятно как выбирая в темноте путь. Он незамеченным миновал араба – еще одну статую в лунном свете. Наконец достиг места, с которого видел повозку сверху. В свете фонарей она напоминала мерцавший на черном бархате опал.
Он прислушался. Вокруг в подлеске кипела своя, равнодушная к людским заботам жизнь. Над головой пронзительно крикнула вылетевшая на охоту сова.
Внезапно от телеги долетел несвязный говор. Ясный женский голос:
– Лягте на спину, это не больно. Господин Симон, поднимите его одежды.
Резкий голос приора Жоффре:
– Что она там творит?
Увещевания мужчины, которого называли господином Симоном:
– Лягте и закройте глаза, ваше преподобие. Будьте уверены, леди знает, что делает.
Панический возглас приора:
– Ну уж нет! Я стал жертвой ведьмы! Помилуй Бог, эта женщина вынет мою душу!
Снова женский голос, но уже посуровевший, приказной:
– Проклятие, да успокойтесь же! Хотите, чтобы лопнул мочевой пузырь? Держите пенис вверх, господин Симон. Вверх, я сказала, мне нужно раскрыть проход.
Раздался вскрик приора.
– Симон, таз. Таз, быстро. Держите вот так.
Далее следует звук – словно струя бьет в воду бассейна – и стон удовлетворения, какой мужчина издает, занимаясь любовью или освобождая мочевой пузырь от переполняющей его жидкости.
Замерев над площадкой, королевский сборщик податей широко открыл глаза, разинул рот, потом кивнул своим мыслям и начал спускаться с холма.
Слышали ли это рыцари? Скорее всего нет. Они носили под шлемом смягчающие шапочки, которые наверняка заглушали звуки. Кроме того, крестоносцы находились достаточно далеко от повозки. Значит, только он, не считая тех, кто был в повозке, и араба, является обладателем частички загадочного знания.
Возвращаясь тем же путем, которым пришел, мытарь несколько раз был вынужден хорониться во тьме. Удивительно, но даже ночью многие пилигримы бродили по холму.
Он заметил брата Гилберта, который, похоже, тоже хотел выяснить, что происходит в повозке. Затем увидел охотника приора Хью, который то ли интересовался тем же, что и Гилберт, то ли искал звериные норы. А неясная тень, скользнувшая меж деревьев, – не принадлежала ли она женщине? Жена торговца ищет место, чтобы справить нужду? Или это монахиня?
Глава 3
Встающее солнце застало расположившихся у дороги паломников продрогшими и раздраженными. Когда рыцарь подошел к настоятельнице и поинтересовался, как спалось госпоже, та набросилась на него с упреками:
– Сэр Джоселин, где вы были?
– Охранял приора, мадам. Он находился в руках чужеземцев, ему могла потребоваться помощь.
Настоятельнице ответ не понравился.
– Приор Жоффре сам принял решение. Если бы вы не оставили меня беззащитной минувшим вечером, я бы продолжила путешествие. До Кембриджа осталось всего четыре мили. Маленький святой Петр слишком долго ждет раку, в которой упокоятся его останки.
– Вам следовало захватить их с собой в Кентербери, мадам.
Приоресса не просто совершала паломничество в Кентербери – она ездила за ракой, заказанной златокузнецу обители Фомы Бекета год назад. Пока кости нового святого лежали в ее монастыре в скромном гробу. Скоро они упокоятся в драгоценном ларце, отделанном чеканным золотом, и с этой переменой приоресса связывала большие надежды.
– Я захватила с собой чудодейственный сустав от пальца святого, – сварливо возразила настоятельница, – и если бы вера приора Жоффре была достаточно крепка, он бы излечился.
– Матушка, не могли же мы бросить его в руках чужестранцев? – тихо спросила маленькая монахиня.
Сама настоятельница Джоанна сделала бы это не задумываясь. Она любила приора не больше, чем он ее.
– Разве у него нет собственного рыцаря?
– Чтобы стоять на страже всю ночь, требовалось два человека, мадам, – пояснил сэр Джервейз. – Один бдит, второй спит. – Он едва сдерживал раздражение. У обоих рыцарей были воспаленные, покрасневшие глаза, словно они вообще не отдыхали.
– Будто я спала! Всю ночь кто-нибудь вскакивал и ходил туда-сюда. И почему именно ему требуется двойная охрана?
Неприязненные отношения между приором монастыря августинцев в Барнуэлле и приорессой женской обители Святой Радегунды объяснялись тем, что, по мнению матушки Джоанны, приор Жоффре завидовал ее монастырю, где кости нового святого уже начали являть чудеса. Теперь останки поместят в новую, богато украшенную раку, и слухи о реликвии разойдутся, как круги на воде. Паломники повалят валом, пополняя казну обители, и доходы матушки будут расти как на дрожжах. По мнению настоятельницы, приору Жоффре оставалось только кусать локти от досады.
– Мы не станем ждать, пока он полностью оправится. Выезжаем немедленно. – Она оглянулась. – Где Хью с моими собаками? Черт возьми, надеюсь, он не пошел на холм?
Сэр Джоселин отправился на поиски своевольного охотника. Поскольку в своре Хью были и собаки сэра Джервейза, тот решил присоединиться к соратнику.
Приор хорошо поспал ночью и теперь набирался сил. Он сидел на бревне, ел яичницу из закрепленной над костром сковородки и не знал, с чего начать разговор с человеком из Салерно.
– Я изумлен, господин Симон, – произнес приор.
Невысокий мужчина, сидевший напротив, сочувственно кивнул:
– Понимаю, ваше преподобие. Certum est, quia impossibile[1].
Приор изумился еще сильнее – ничтожный торгаш цитирует Тертуллиана! Кто эти люди? Тем не менее собеседник прав – теперь ситуация не кажется невероятной. Что ж, попробуем выяснить побольше.
– Куда она пошла?
– Аделия любит бродить по холмам, слушать природу и собирать растения.
– Ей следует быть осторожнее: местные жители обходят это место стороной, предоставив его овцам. Они убеждены, что Вандлбери посещают ведьмы и Дикая Охота.
– С ней рядом всегда Мансур.
– Сарацин? – Приор Жоффре считал себя человеком с широкими взглядами и был достаточно образован, но все же не удержался и спросил: – Значит, она все-таки ведьма?
Симон поморщился.
– Ваше преподобие, прошу вас… Если можно, не употребляйте этого слова в ее присутствии. Аделия – великолепный врач.
Симон помолчал, затем, стараясь разъяснить собеседнику непривычное для него явление, добавил:
– Медицинская школа Салерно разрешает женщинам практиковать.
– Я слышал об этом, – отозвался приор. – Но не поверил, как и в летающих коров. Теперь придется чаще смотреть в небо.
– Возможно.
Приор отправил в рот еще одну ложку яичницы и посмотрел вокруг, радуясь весенней листве и щебетанию птиц. Давненько он не обращал внимания на природную красоту. Прелат сидел и размышлял о том, что приходится вносить поправки в сложившиеся представления. Оказывается, компания не внушающих доверия оборванцев состоит из образованных людей. Отсюда следует, что они не те, за кого себя выдают.
– Господин Симон, лекарка спасла мне жизнь. Ее обучили данной операции в Салерно?
– Насколько мне известно, это опыт лучших египетских врачей.
