могущественнее вас, — безумно. Если вы захотите отомстить его преосвященству, то помните об этом.
— Я тоже скажу вам кое-что. К его преосвященству это тоже относится. Если вы хотите испытать характер какого-нибудь человека, то дотроньтесь до его главного сокровища. Если кто-то молчит тогда, когда нужно кричать во весь голос, то он трус и подлец, но я таким никогда не стану. Мне нужно, чтобы противоядие было доставлено в Вену как можно скорее. Передайте это кардиналу. Книга будет вам послана сегодня же с одним из моих людей.
Тактика Льенара принесла свои плоды.
«Удар должен быть разящим, молниеносным и действенным, чтобы враг не успел встать на ноги и ответить тем же», — сказал некогда кардинал своему секретарю.
Второй человек в Ватикане отлично знал все темные закоулки человеческой души, может быть, потому, что и в его душе их было предостаточно.
Этим утром государственный секретарь проснулся в хорошем настроении. Когда Мэхони вошел в его кабинет, Льенар громко смеялся над чем-то вместе с кардиналами Геварой и Данди.
Наконец те вышли, и оба священнослужителя уселись поудобнее.
— Здравствуйте, мой дорогой Мэхони. Как вам спалось?
— Спасибо, что поинтересовались, ваше преосвященство. Есть новости от нашего друга из Гонконга.
— Так чего же хочет наш драгоценный By?
— Он просил сообщить, что возвратит нам книгу через своего человека.
— Очень рад это слышать. Вижу, вы прислушались к моим советам и уже начинаете самостоятельно решать важные вопросы, приближаетесь к своему истинному предназначению. Что он просит взамен?
— Препарат, который спасет жизнь его жене, этой китаянке.
— Обворожительная Клер! Юность и красота — недостатки, которые проходят с течением времени, так ведь, монсеньор?
— Согласен, ваше преосвященство. Я велел отцу Альварадо вручить противоядие тому, кому он сам сочтет нужным. Похоже, он ввел яд, который вызвал у Клер By гангрену правой руки, и теперь ей грозит ампутация. Однако господин By предпочитает видеть жену однорукой, но живой.
— Как прекрасна мирская любовь, когда ее одушевляет близость Бога! Любить — значит отдавать себя без остатка, ставить другого человека превыше всего, быть готовым отдать за него свою жизнь. Похоже, именно такие чувства и питает господин By к своей супруге. Вам не кажется?
— Так и есть, ваше преосвященство.
— Противоядие нужно доставить в клинику до того, как она умрет. Эта смерть никому не нужна. Пусть лучше этот китаец будет побежденным врагом, чем действительным противником, сгорающим от желания отомстить за умершую жену. Так безопаснее.
— Я распоряжусь.
— Что с братом Корнелиусом и братом Понтием?
— Брат Корнелиус в Женеве, наблюдает за домом Каламатиано. Надеюсь, в ближайшие дни он выйдет на след этой девицы, Афдеры Брукс. Брат Понтий в Венеции, ожидает нового задания.
— Мы не можем упускать из вида наши цели, как я уже говорил. У этого крестьянина оказалось крепкое сердце, и созыв нового конклава отодвигается все дальше. Поэтому у нас не должно остаться ни единого нерешенного вопроса. Я обязан трудиться, как и всегда. Нам не в чем раскаиваться. Теперь оставьте меня, я должен кое о чем подумать. Да, и снабдите инструкциями отца Альварадо.
— Я решу все проблемы так, как вы сказали.
— Если есть проблема, но нет решения, то к чему беспокоиться? Если решение есть, то волноваться опять же нет нужды. Решите проблему раз и навсегда, чтобы она больше не вставала перед нами.
— Вас не беспокоит, что By останется в живых? Ведь он много знает о нас.
Льенар стоял спиной к своему секретарю и смотрел на площадь Святого Петра.
— От прошлого оставим лишь хорошее, в настоящем будем жить полноценно, а будущее… на все Божья воля. Пусть Господь решит судьбу господина By. Он знает, когда послать ангела смерти. Оставим это ему. Прошу вас, закройте дверь, когда выйдете.
Мэхони несколько секунд смотрел в спину Льенару, а затем покинул кабинет, так и не поняв, что означали слова кардинала об ангеле смерти, посланном Господом.
На следующее утро к воротам Святой Анны подошел узкоглазый человек.
— Передайте вот это монсеньору Мэхони, пожалуйста.
— С радостью помог бы вам, но нам запрещено передавать что-либо кому бы то ни было из соображений безопасности, — сказал гвардеец. — Я свяжусь с монсеньором Мэхони. Подождите здесь.
Он зашел в будку и снял трубку внутреннего телефона.
— Добрый день, это пост у ворот Святой Анны, фельдфебель Дарре. Какой-то человек, по виду с Востока, хочет передать вам сверток, монсеньор Мэхони. Как нам поступить?
— Я спускаюсь. Скажите ему, чтобы дождался меня.
Когда Мэхони подошел к воротам, оба гвардейца встали по стойке «смирно».
— Где этот человек?
— Не знаем, монсеньор. Только что был тут. Когда я вышел из будки, он уже исчез, оставил только вот этот пакет у решетки. Открыть его для проверки или не стоит?
Мэхони сразу все понял.
— Все в порядке, фельдфебель. Я сам займусь этим пакетом.
— Может быть, все-таки стоит на всякий случай проверить его содержимое?
— Вам не кажется, что если бы это была бомба, то она уже взорвалась бы?
— Не знаю, монсеньор. Без детектора нельзя определить, есть ли взрывчатка.
— Один только Бог может знать это и защитить нас. Дайте мне пакет, я разберусь, — сказал Мэхони слегка растерянному гвардейцу.
Епископ пришел в свой кабинет, взял ножницы и стал разрезать оберточную бумагу, куски которой он в нетерпении отбрасывал прочь. Наконец показалась книга в кожаном переплете. Листы папируса были заполнены треугольными буквами, видимо коптскими. Творение Иуды Искариота наконец-то оказалось в надежных руках! Теперь эту книгу снова должно было поглотить время на благо церкви, Его Святейшества и Святого престола.
Когда епископ набирал номер Льенара, руки его дрожали.
— Да?
— Ваше преосвященство, это монсеньор Мэхони.
— Я вас слушаю.
— Еретическая книга в наших руках. Что с ней делать?
— Бережно хранить в сейфе вплоть до моего распоряжения. Никто не должен знать, что книга у нас, тем более — видеть ее или заглядывать внутрь.
— Разумеется, ваше преосвященство.
— Хорошо. Не подводите меня.
— Ни в коем случае, ваше преосвященство.
— Я жду звонка Его Святейшества из Кастель Гандольфо. Надо убедить его не встречаться в тюрьме с этим Агджой. Ему взбрело в голову простить этого турка, да еще перед телекамерами. Этот плебей не знает, что простить — значит не забыть, а примириться с оскорблением. Именно это он и пытается сейчас сделать.
Афдера доехала на такси до особняка Каламатиано и нажала кнопку звонка. Она не заметила, что какой-то человек наблюдал за ней из припаркованного рядом автомобиля. Большая бронзовая дверь с сухим щелчком отворилась. Девушка увидела черепичную крышу дома, деревья, поле для гольфа и коттедж для гостей. К главной двери особняка шла посыпанная гравием дорожка. У дверей стоял дворецкий.
— Добрый день, госпожа Брукс.
— Добрый день.
— Господин Каламатиано ждет вас в большой гостиной. Идемте за мной.
