— В общем, все мы — отставной козы барабанщики, — рассмеялся Колышкин. — Но я бы не прочь подучить пару приемчиков. Сейчас, сам знаешь, даже днем себя неуверенно чувствуешь.
— Глядя на вас, не скажешь, — заметил Котов. — Мальчики вы не маленькие!
— Вдвоем — оно конечно, — вздохнул Колышкин, — но когда идешь один и видишь шоблу человек в десять… К тому же когда знаешь, что тебя могут разок приложить по маковке…
— Понятно, — кивнул Котов. — Против десяти мне, правда, не случалось, но кое-что, конечно, показать могу. Пока не состарился совсем!
— А кроме каратэ чем-нибудь занимаешься, сэнсей? — спросил Лбов. — В смысле работаешь где?
— Так… — неопределенно ответил Владислав. — Немного — наукой, немного — бизнесом.
— Бизнесом? — Колышкин украдкой переглянулся со Лбовым. — И по какой части?
— Компьютерные программы.
— Жаль, но ни черта в этом не понимаю, — сознался Колышкин. — Компьютер у меня есть, игрушки всякие — тоже, но… Мне надо показывать, какие кнопки нажимать…
— Я тоже люблю в компьютер играть, — поддакнул Никита, — когда в зал прихожу, отлипнуть не могу. Особенно если там всякие «бои с пришельцами», «ниндзя»… Интересно!
— Ты москвич, по всему видно, — подала голос Шопина.
— Да… А вы все здешние?
— Почти, — кивнул Колышкин, — в общем-то у нас тут родни много.
— Заур Бубуев, например, — шепнула Шопина Соскиной, и обе хихикнули.
Как раз в этот момент все пятеро дошли до пляжа.
— Благодать! — стягивая майку, сказал Колышкин. — Ну что, на тот берег?
— А у вас как с моторесурсом? Хватит? — улыбнулся Котов.
— У меня — надеюсь, а вот Никитушке придется покараулить девушек, в плавании он не силен… Побултыхайтесь здесь, ребятки!
Поплыли. Колышкин пытался было держать темп, но скоро сдох.
— «А ты азартен, Парамоша!» — процитировал классику Котов. — Переходим на брасс?
— Давай… Ну, братан, у тебя и дыхалка…
На берег выбрались в любимой бухточке Котова.
— Гадом буду, — пробормотал Колышкин, — не думал, что доплыву. Тут ведь с километр, не меньше. Но, думаю, мужик на десять лет старше, а тянет. Неужели я хуже? Вот и дотянул.
— Вообще-то, с похмелья не стоило этот заплыв затевать.
— Точно подмечено, гражданин начальник. И курить тоже пора кончать. Только жизнь такая — как бросишь…
— Что так? Бедность заела?
— Да вроде бы все есть. Все вроде бы есть, а тоска какая-то. — Колышкин с удивлением ощущал, как выкладывает едва знакомому мужику то, что и себе вслух бы не сказал. — Надоело все. Каждый день думаю — приложит меня кто-нибудь, а что останется? Ну, могилку соорудят нормальную, крестик поставят — и привет. Вещи родня растащит, а что съел и выпил — уже того… преобразовалось.
— Детей не пробовал заводить?
— Ну их. Жена, бэбик… Бабы в основном стервы. Видал, какие телки с нами? Пробы ставить негде, а в голове — звон. Ничего! Но для умных — я дурак. Я ж не виноват, что мне по мозгам врезали и у меня там не все в порядке? А ведь я даже музыку пытался слушать. Классику! Как, думаю, так получается, что все от нее балдеют, а я засыпаю? В церковь ходить пытался — ничего не понимаю, скучно. Вот видак — смотрю. Водку пить — могу. Ем… И тупею — как пробка. Иногда минут десять, ну двадцать, могу говорить нормально, а потом — шарах! — и матом.
— Смени работу. Ты свое дело делаешь или чье-то?
— Свое… Бабок много, но не то что-то… Слышь, у тебя такое бывает, а?
— Бывает… — вздохнул Котов. — Все мы как-то не так живем. Когда все это еще не начиналось, я думал, что как только всем дадут возможность зарабатывать, мы будем жить лучше… Ну, заработал. Теперь все время ощущаю, что у кого-то рядом на меня глаза смотрят не так…
— И я это вижу, — кивнул Колышкин, — у них зависть. Подвернись им пушка — пристрелят и глазом не моргнут.
— Я деньги в фонды отдавал, — сообщил Котов. — Для ветеранов, инвалидов, чернобыльцев… Но все равно — не то. И знаю, что без толку все это…
— Куда там! — опять согласился Колышкин. — И я вот чувствую, что гребу уже лишнее, но остановиться не могу. Никогда в этом не каялся, а сейчас — стыд забрал. Интересное кино? А благотворительность… Знаю я таких. Старичкам — копейку, а себе — десять тыщ. Эти фонды умелые ребята придумали, чтоб и налоги не платить, и под статьей не ходить…
— А тебе коммунизма не хочется? — спросил Котов без иронии.
— Гм… Вообще-то не знаю. Утром встал как-то без мечты о «светлом царстве» — и ничего. Но коммуняк не переношу. Заметил, как сейчас бубнят: «Работать надо, работать, работать!» Так ведь коммуняки точь- в-точь то же самое бубнили. На хрен нам нужно было их вытряхивать, чтобы опять пришли и сказали: «Работайте, а мы за вас жрать будем!»
— Ну, мы-то с тобой не голодные…
— Ну да, конечно, но ведь рано или поздно нам глотку рвать будут… Страшно! А, хрен с ним со всем!
— Поплыли обратно, — предложил Котов, — на завтрак опоздаем.
На сей раз с самого начала проплыли всю дистанцию брассом.
— Вы что там, баб встретили? — поинтересовалась Шопина.
— Какие там бабы, Эллочка, — отмахнулся Колышкин, — за жизнь говорили…
— Да? — хлопнула глазками Соскина. — А морды не поразбивали…
— Глупенькая ты… — совершенно не в своей манере произнес Андрей и поцеловал Люду куда-то в запястье.
— Обалдел, что ли? — пробормотала она обескураженно.
— Ага, от свежего воздуха…
МАЛЕНЬКОЕ ОДОЛЖЕНИЕ
Август Октябревич Запузырин был уже чисто выбрит, надушен и одет в бежевый смокинг. Его личный секретарь, бывший зам. зав. отделом культуры Новокрасноармейского РК, докладывал расписание на сегодняшний день.
— Так, — прервал секретаря Запузырин, — все ясно, заканчивай. Вот это дашь факсом Замочидзе. Все как есть, чтобы никто никаких ошибок не правил! Вот это, это и вот это — отказать. У меня не райком, слава богу.
Тут затюлюкал радиотелефон, висевший на ремешке у дивана. Секретарь подал его боссу.
— Здравствуй, дорогой! — пропел нежный голос. — Мурат беспокоит. Ты дома будешь, нет?
— До десяти. Что-то серьезное?
— Нет, не очень. Но очень надо. Через пять минут подъеду.
Через пять минут к воротам подъехал приятного кремового цвета «мерседес» с тонированными стеклами. Ворота запузыринской виллы сдвинулись вбок, открыв проезд, и тут же задвинулись на место. «Мерседес» подкатил к крыльцу, рослый темноволосый парень выскочил из передней двери и открыл заднюю. Из автомобиля вышел седой, немного грузный мужчина и неторопливо взошел на крыльцо, где стоял с улыбкой Запузырин в обществе секретаря и одного из чекистов в отставке.
— Здравствуй, Мурат. Сразу к делу или по рюмочке?
— Одно другому не мешает, верно?
Запузырин обнял Мурата, и они поднялись в кабинет. Секретарь выставил на столик между двух кресел «Наполеон» и коробку с шоколадом.
— Зачем мальчика на таком деле держишь? — улыбнулся Мурат. — Здесь блондинка нужна, высокая, красивая…
— Блондинка у меня на работе, — хмыкнул Запузырин. — Ну, со свиданьицем!
Чокнулись, выпили, надкусили по шоколадке.
