изменить мотивацию? Валю, поскольку она имеет шанс забеременеть, настроить на «отлов» Котова, внушить ей желание любой ценой заставить его жениться. А Котова нужно подловить завтра утром, когда у него сойдет активный плюс. Устроим ему насморк, кашель, геморрой — что угодно, лишь бы он еще раз не окунулся в ручей. Иначе — все. Он наглухо плюсовой. Хорошо еще, что неверующий, а то принялся бы нас крестить, да так, что никаких плюсовиков не надо — в капусту изрубит.
— А может, источник испортить? — предложил Тютюка. — Там неподалеку дача Запузырина, и ее канализация проходит через водоносный горизонт источника. Если труба лопнет…
— Молодец! — похвалил Дубыга. — Тут ты точно угадал. Мы сразу двух зайцев убьем: и Котова убережем, и ручеек изговняем. Правда, дорогой товарищ стажер, надо было еще об одном подумать: а почему старый хрыч Дубыга, который в этих местах столько времени работает, до сих пор этого не сделал? И почему до этого же не додумался Зуубар Култыга?
— Наверно, потому что тогда еще канализации не было… — наивно предположил Тютюка.
— Нет, уважаемый. Канализация была тут давно. Дело совсем в ином. Конечно, можно прорвать трубу материально-астральным импульсом, и дерьмо господина Запузырина действительно снимет плюс с источника. Однако весь плюс, который здесь сосредоточен, ты заставишь ударить вверх. В минусовом куполе над нашей зоной появится дыра. Ты же знаешь, что плюс от источника идет вверх и прикрыт только тонкой минусовой заглушкой. Нажми — и будет прорыв, а плюсовики это в момент запеленгуют, трансгрессируют сюда субастральные аппараты, и «бысть сече великой», как говорили прежде здешние реликтовые. Зуубар Култыга предлагал иной метод, но ни он сам, ни я воспользоваться им не решились.
— А что за метод?
— Создать локальный очаг землетрясения, расколоть берег и начисто провалить источник под почву, в карстовые пустоты. Конечно, он будет фильтроваться в озеро, но само озеро тоже частично уйдет под землю. Но тут столько возможных последствий, что и представить трудно. Может получиться нечто совершенно обратное: вода уйдет в карст здесь, а где-то хлынет потоком и создаст целую плюсовую зону. Так что лучше не рисковать.
— Значит — простой насморк?
— Да, хотя это только наполовину гарантирует успех. Если Котов даже с соплями все-таки пойдет к ручью и окунется — наша карта бита.
— А может, залепить ему что покрепче? Дизентерию или гепатит, например?
— Об этом и думать брось. Как-то был у меня один стажер, так тот тоже решил «покрепче»… Ну и что вышло? Устроил мужику обширный инфаркт, а сущность была едва на пятьдесят процентов в минусе. Доставщики тоже лопухнулись. Стажер видит, что сущность с носителя сходит, начал ее, дурак, обратно запихивать. Реликтовый корчится, жуткие боли, а помирать не помирает. Как начал каяться, сразу тридцать процентов скинул. Доставщики все-таки сущность ухватили, потащили к Минусу, но тут этот клиент как пошел, извиняюсь, Господа Бога, не к вечеру будь помянут, молить: «Спаси и сохрани!» А это сигнал для плюсовиков. Атаковали плюсовички, как всегда, лихо и большой группой. Пара связала доставщиков, двое нас со стажером начали гонять, а пятый сущность и упер. Мне — лишение премии, а дурогона этого — стажера — на второй срок учебного курса. Вы, молодежь, в реликтовых болезнях понимаете плохо. Вместо дизентерии можешь ему холеру устроить, а вместо гепатита — цирроз в последней стадии… А даже если и не промахнешься, при тяжелой болезни от страданий минус снижается. Нет уж, делай ему сопли. Только упаси тебя черт что-нибудь перепутать.
— Тогда, может, вы сами сделаете, начальник?
— А когда самостоятельно работать станешь, тоже будешь дядю Дубыгу со второго уровня вызывать? Нет, милок, ты не практикант, а стажер. Иначе говоря, без пяти минут офицер первого уровня. Будь добр, действуй самостоятельно. Конечно, я подстрахую, но все будешь делать сам от и до. Ну а чтоб не напортачил по малограмотности, сейчас прикинешь и доложишь план работы.
— Есть! Первое — отделить Котова от остальных…
— Рационально. Методика?
— Принять оболочку Тани Хрусталевой и предложить Котову покататься на лодке.
— Оценка «отлично». Только не забудь сделать так, чтобы вас заметила Валя Бубуева. А то она плюс загребать начала, но ревность ей срубит его до минимума. Далее!
— Можно устроить драку между Колышкиным и Лбовым. Например, на почве их девочек.
— Уточняю: сейчас Лбов по минусу переплюнул Колышкина. Допустим, Лбов привык, что Соскина — шлюха и с ней можно обращаться как угодно. А Колышкин при теперешнем настрое способен проявить рыцарство. Вот отсюда и пляши, стажер. В целом одобряю. Продолжай.
— Контролировать развитие конфликта в треугольнике Пузаковы — Сутолокина. Согласно вашим установкам.
— Разумно, но одного контроля мало. Особенно резко надо вмешаться, если, скажем, Сутолокина захочет отравить Пузакову, но это начнет вызывать у нее отвращение к самой себе. Тут нужно короткими импульсами заставлять ее смотреться в зеркало. Вид царапин и синяков возбудит ненависть и желание отомстить. Этому толстопузому надо расшевелить память, пусть вспоминает все самое плохое о своей жене, а Марине Ивановне подобрать кавалера. Тогда она тут же реализует идею об измене. Лучше Светозара Трудомировича никого не подберешь — тем более что Бубуева его уже не примет. Директор — старый кобель, почти все грехи по прелюбодейной части, не считая хищений и взяток в средних размерах. В два счета загонит Марину в минус процентов на шестьдесят. В общем, давай, преобразуйся в Таню!
… Котов, с аппетитом позавтракав и будучи в прекрасном расположении духа, направлялся к корпусу в компании Колышкина. Чуть позади, позевывая, шел Лбов, за квадратные локти которого держались девицы.
— Ну, командир наш совсем одурел, — с ревностью в голосе заметила Шопина, — прямо не отлипает от этого Владика.
— Может, он это… — хихикнула Соскина. — Поголубеть решил?
— Будет языком чесать, — лениво одернул девиц Никита. — Андрюха дело не упустит. Похоже, денежками пахнет…
Между тем Котов и Колышкин рассуждали вовсе не о деньгах, хотя и говорили вполголоса, так, что даже шедшие за ними ничего не могли расслышать.
— Боюсь я, братан, — исповедным тоном говорил Колышкин. — В бирюльки мы все играем! Или нами играют как хотят…
— Кто? — спросил Котов, хотя не раз и не два тоже чуял нечто подобное, но ни с кем вслух об этом не говорил.
— Знал бы! — хмыкнул Андрей. — Может, менты, а может, ЦРУ… Или вообще пришельцы какие-нибудь. Решили, скажем, Землю завоевать и начали с нас. Вот я тебе без базара скажу: мы с пацанами держим все станции и вокзалы от облцентра до Старопоповска. Но в области есть мужик, которого я в глаза не видел и даже кликухи не знаю — он вообще держит десяток таких бригад, как моя. От него приезжают, мы отстегиваем и слова не говорим. Четверть от всего. И попробуй надуй — все цифры знает…
— Не надо мне этого знать, — нахмурился Котов. — Могу догадаться: тот «областной мужик» тоже не последний.
— А я что говорю? Значит, где-то есть еще. Скажем, в Москве. Но ведь и тот, может статься, с кем-то делится? Допустим, делает валюту и гонит в швейцарский банк.
— Не забивай себе голову, — посоветовал Котов, — если невзначай узнают, что ты тут меня просвещаешь…
— Да что тут такого, — перебил Колышкин, — все знают, что творится, только не знают, на кого работают. Вот и я… А ведь я сейчас получаю столько, сколько раньше на тысячу «Волг» хватило бы. В месяц! Однако сейчас, за какой-то драный «ауди» с пробегом в двести тысяч до сих пор не рассчитался.
— А ты думай о тех, кому на мясо не хватает…
— И думаю! Вот я и говорю: кто нами играет?! Мы мечемся, глотки рвем, режемся, а там подергают за веревочки и похихикают…
Они подошли к крыльцу корпуса, где ветераны шахмат разыгрывали партию из матча Таль — Ботвинник. Котов совершенно неожиданно услышал:
