– А, вы что, из милиции? – притихла Нинка. – А, что я такого сделала, что? Я ничего такого и не делала… – в ее голосе появились хорошо отрепетированные плаксивые нотки.
– Не делала? – строго спросил Лев Александрович.
– Не-е-ет, – проблеяла Нинка.
– Правда? – насупил он брови.
– Ну, нет же, правда! – добавила в голос девичьей искренности Нинка.
Полковник выдержал большую, как молчание заглохшего мотора, паузу и, наконец, отечески махнул своей огромной ладонью:
– Ну, ладно. Если так, иди! Только никогда так больше не делай, – сказал он, ничего не уточняя конкретно, но, резонно рассчитывая, что искать в памяти противозаконные и аморальные поступки Нинке долго искать не нужно.
Нинка шустро вскочила и приготовилась исчезнуть, но вдруг застыла на месте. И Полковник понял: значит, все это было не случайно. Значит, была у нее инструкция, как себя вести, и она не предусматривала бегство с поля боевых действий. Вот Нинка и замялась.
– Ну! – грозно нахмурил он брови. – А то прямо сейчас в обезъянник! Автозак вон – под окном. Ждет!
Нинка застыла, как изваяние, не в силах нарушить данную ей инструкцию, но и, не зная, что же делать дальше.
Она так бы и стояла у его столика памятником служебному долгу, если бы к Полковнику быстрыми шажками не подошел сам Арчил Гургенович. На его мощном коротконогом теле были натянуты белые брюки и черная, блестящая кожаная жилетка. На ней располагалось множество карманов и звенящих при ходьбе металлических замков. Арчил Георгиевич хотел быть красивым.
– Иди. Иди, хорошая моя, – похлопал он Нинку пониже спины. – Тебя в баре друзья дожидаются, а ты хорошему человеку спокойно покушать не даешь…
Освобожденная от выполнения особого задания Нинка-стартер радостно устремилась к барной стойке, где кучковались несколько мужских фигур. Полковник проследил за ней взглядом и увидел, как она что-то начала рассказывать, наклонившимся к ней трем кавалерам. Те, как по команде, исподлобья уставились на него угольными провалами глаз. Но вдоволь наглядеться странной кампании не удалось. Им помешал гражданин Ламидзе. Он сел за столик и своим могучим торсом загородил Полковника от взглядов чем-то определенно недовольных посетителей клуба.
– Здравствуй, Лева, здравствуй, дорогой! Извини, что сразу не подошел… Дела, знаешь. Такое хозяйство! То одно, то другое. Вот мясо несвежее привезли. Обмануть хотели… Ай-я-яй! – покачал он головой. – Почему люди такие нечестные бывают, а? Ты не знаешь, Лева?
Арчил основательно устроился напротив Полковника и с нежностью посмотрел на оставшиеся от рыбы хрящи.
– Как, нравиться, а? – Это у меня Тофик делает. Ой, ка-а-акой мастер, а! А ка-а-акую бастурму он делает, о-о-ой! Вот придешь в следующий раз, ты бастурму возьми! Не пожалеешь. Это я тебе говорю, Лева!
Закончив тираду, он как-то вскользь, обходя глаза, посмотрел на Полковника. И замолчал. Не очень хорошо замолчал. Насторожено.
– Слушай, Арчил, – сказал Полковник, – это не ты бойцов к Сереге Мизимову присылал, а? Деньги выбивать. Если ты, то зря. Не надо этого.
– Да, что ты, Лева! – вскинулся Арчил Гургенович. – Никого я не присылал. Да, он мне ничего и не должен. Чего ж я у него деньги выбивать буду?
– Да, говорят, он проигрался у тебя в казино и задолжал много.
– Кто? Серега? Мизимов? Да ты что, Лева! Ничего он у меня в казино не проигрывал. Да из него игрок-то какой?… По рублю на кон… Он не столько играет, сколько так, картину гонит!
– Так, может, он не в казино, а где-нибудь еще кому-нибудь в карты проиграл?
– Да, нет… Если большая сумма, я бы знал. Никому он ничего не проигрывал…
– Не проигрывал?
– Обижаешь, Лева! Разве я тебя хоть когда-нибудь обманывал? – с обидой в голосе спросил Арчил Гургенович. – Скажи, обманывал?
Гражданин Ламидзе обманывал Полковника неоднократно. Хотя и был, в отличие от своих родителей, по рождению совсем не кавказцем, а коренным сибиряком. Собственно, обманывал он всегда, когда мог. А в деле, об отправке в Турцию девушек с целью использования их в качестве проституток, которое некогда раскручивал Полковник, Арчил Гургенович вообще только и делал, что врал.
– Нет, – сказал Лев Александрович. – Ты меня, Арчил, никогда не обманывал. Ты знаешь, как я верю тебе, Арчил.
Хозяин ночного клуба обманывал Полковника не один раз. Но сейчас интуиция говорила Льву Александровичу, что Арчил Гургенович говорит правду. И даже почему-то испытывает от этой правды облегчение.
– Слушай, Лева, давай я тебе хорошего вина принесу. Настоящего! Из Грузии. «Эрэти.» Никому не даю. Сам пью. Хочешь? – почему-то, совсем сбросив тревогу, радушно предложил хозяин ночного клуба.
– Нет, Арчил. Спасибо тебе за все. Идти мне надо, – с сожалением посмотрел на опустевшую фольгу Полковник. – Дела. В одно место еще заглянуть нужно…
Он уже хотел подняться со своего места, как вдруг увидел, что в зал вошла молодая женщина, похожая на Риту Кононович. Лев Александрович присмотрелся. К его удивлению, это была она. Секретарь генеральской приемной. Собственной персоной. Только вместо привычного делового костюма, на ней было длинное вечернее платье цвета серого утра. Макияж был непривычно ярок. А в ушах сверкали никогда им ранее на ней невиданные тяжелые золотые серьги.
Полковник слегка передвинулся, так, чтобы широкий торс Арчила прикрыл его и сказал:
– А насчет бастурмы, спасибо, Арчил, что подсказал. Обязательно закажу в следующий раз.
В это время Рита что-то спросила у сидящих за стойкой мужчин и, невнимательно окинув помещение бара, быстро прошла в зал казино.
Полковник поднялся, кивнул хозяину заведения и неторопливой походкой подплыл к бару. Не доходя до стойки, повернулся и вслед за Ритой вошел в помещение, где шла игра.
Большая часть игрового зала была погружена в зеленые шевелящиеся сумерки. И только над столами сияли мощные подвесные светильники. В ярких солнечных кругах света бесшумно вращалось полированное колесо рулетки и летали пестрые крылышки карт. Людей было не много, по пальцам пересчитать. Не за игровыми столами, ни в креслах у стен, Риты не было.
«Куда ж она делась? Не испарилась же?» – встревожился Полковник.
Он внимательнее осмотрел игровой зал.
В дальней стене терялся занавешенный темной портьерой служебный ход. Неторопливой, рыскающей в стороны походкой, когда непонятно, куда на самом деле человек движется, он переместился к портьере и шагнул за тяжелую ткань.
Перед ним лежал узкий, слабо освещенный короткий коридорчик, который через несколько шагов поворачивал влево. Лев Александрович подкрался к повороту и осторожно заглянул за угол.
Дальше коридор тянулся прямым длинным тоннелем. Света здесь было еще меньше, чем при входе.
Метрах в пяти от угла стояла Рита. А над ней высился высокий бритый серолицый мужик с раздавленной переносицей. Полковник его узнал. Это был один из напавших на него, когда он заходил в дом Лены Лавровой. Мужик держал Риту за плечо и, судя по ее напряженной позе, ей это совсем не нравилось.
– Да не знаю я, где он. Не знаю! Правда, не знаю! Сама его ищу, – говорила Рита.
– Врешь ты все… Все ты знаешь! Подстилка Мизимовская… То, не разлей вода, а то, не знаю! По глазам вижу, что знаешь! Говори, где! Если правда, Мизимов в больнице, то где, в какой, номер палаты? Говори, а то здесь же придушу, как котенка! – прошипел мужик и, так сдавил Рите плечо, что та вскрикнула.
«Опять Мизимов… И чего он всем понадобился?» – задал себе вопрос Полковник, но размышление над ним отложил до более спокойного времени.
Он вышел из-за угла и громко произнес:
