ржавые металлические ограждения, осторожно двинулись по широкой балке в ночь.
Далеко внизу под ними суетились на земле темные фигуры. Двое из них под руки тащили громко стонущего соратника.
Путь по скелету железной эстакады между землей и звездами казался бесконечным. Но, все же, после бессчетного числа рождающих головокружение шагов они достигли цели.
Первым, отпустив Ритину руку, соскочил на плоскую крышу водонапорной станции Полковник. Рита с радостным щенячьим визгом бросилась с эстакады в его объятия, как бросается солдат в окоп при бомбежке.
С круглой станции они по пожарной лестнице спустились на длинную, как стадион, крышу конторы угольного склада. С конторской крыши – на широкий каменный забор пожарной части. А уже оттуда спрыгнули на мягкую, усеянную опавшими листьями землю.
Они стояли в проулке, ведущем на центральную куломзинскую улицу. Там ярко горели фонари, неторопливо шли люди, и светилось бдительными окнами отделение милиции.
Шла обычная скучная и безопасная жизнь.
Поправляя платье и то, что под ним, ночная спутница сердито зашипела на Полковника:
– Ну-ка, отвернись быстро. Как тебе не стыдно! Какой ты все-таки наглый, Лева!..
Лев Александрович облегченно вздохнул: женщина была, безусловно, в нормальном состоянии. И это являлось верным признаком того, что все закончилось благополучно.
Они не спеша двинулись к Ритиному дому. За лесополосой дышала мощью локомотивов и позвякивала металлом станция. В черном небе над ней, как круглые дырки в сталеплавильной печи, яростно сияли прожектора и озабоченными голосами переговаривались по громкой связи станционные диспетчеры. Рита висла у него на руке и тихонько вздыхала.
А Полковник шел и размышлял.
«Итак, никаких денег Сергей Мизимов не проигрывал. Арчил, похоже, не врет. Это интересно. А, что же тогда за деньги с него требуют? И деньги, видимо, не малые, если даже караул у дома выставили?»
14. Нежданный гость
Рита жила недалеко.
В блочной пятиэтажке у самых железнодорожных путей. Когда-то здесь стоял деревянный дом, в котором помещался знаменитый на все Куломзино ресторан «Золотой якорь». Дом был сложен из вечных бревен сибирской лиственницы. Когда-то, в совсем уж мифологические годы здесь находился пристанционный трактир. В нем сиживали перед отправкой на фронт еще прапорщики и поручики давно забытой Первой мировой войны.
Видимо, с тех самых пор у входа стояло огромное чучело медведя. Косолапый держал в лапах с пугающими размером когтями начищенный медный поднос. На него покидающие ресторан посетители, из тех, что кутили на широкую ногу, бросали звенящую мелочь и скомканные бумажные купюры.
Дальше у входа высился большой дореволюционный буфет со стойкой. Здесь посетители могли выпить последнюю – самую сладкую рюмку «на посошок» и приобрести своим дамам коробку конфет «Мокко с ликером».
Вот сюда Лева с Мафусаилом заходили, возвращаясь из школы. Они покупали в буфете горький черный шоколад «Золотой ярлык» или длинные белорозовые брусочки фруктовой пастилы. Конечно, друганам со своей улицы они с небрежным видом врали, будто заглядывали в ресторан выпить по рюмке армянского коньяку. На самом деле, зайти в большой зал с накрытыми белыми скатертями столами, они впервые осмелились только в десятом классе.
Накануне Вовка Подолякин сказал, что в маленьком затончике у угольного склада водятся настоящие раки. И Лева уговорил Мафу пойти их ловить. Предполагалось, что они сразу на берегу сварят их в ведре и попробуют. За компанию с ними пошли девчонки – Галька маленькая и Люська-артистка.
Друзья полдня ныряли с заброшенного дебаркадера в воду. Она была совсем непрозрачной из-за растворенного в ней желтого ила, который Иртыш сквозь Казахские степи нес из далекого Китая.
В конце концов, несмотря на то, что, вода была теплая, как в Черном море, они продрогли, и оставили это занятие. Хотя не только не поймали, но даже и не увидели ни одного рака.
Правда, у дебаркадерной стенки Лева нашел и вытащил странный предмет, который оказался покрытым многими слоями ила медным казаном для плова. Казан они отдали девчонкам, и потом он с удивлением видел у Люськи дома сияющей котел, похожий на шлем крупноголового богатыря.
Ловля раков кончилась тем, что Лева сбегал в магазин на пристани и принес пачку мороженых креветок. Они сварили их в подвешенном над костром оцинкованном ведре. Вместе с креветками он принес четыре бутылки пива – по одной на каждого из участников рыбалки.
Девчонки попробовали красных морских кузнечиков, долго плевались и, забрав казан, убежали домой.
Лева с Мафой этим их поступком огорчились, но водные процедуры не прошли даром: если бы они принимали участие в конкурсе на скорость поедания креветок, то, несомненно, заняли бы там призовое место. Но почему-то после того, как они выловили из ведра последнюю креветку, голод в их желудках не только не утих, но даже усилился. Может быть, виной тому были доставшиеся им по две бутылки пива на брата.
Тогда им и пришла в голову мысль подняться наверх и поесть в ресторане, как и положено мужчинам на отдыхе. Что они и сделали.
С тщательно скрываемой робостью, они вошли в зал и заняли столик у окна. Степенно ознакомились с меню в кожаной папке и заказали у немолодой официантки по порции пельменей в бульоне.
Как тогда им показалось, ничего лучшего в своей жизни они не пробовали. Пельмени были маленькие, ручной лепки, и плавали в настоящем крепком курином бульоне, совсем не похожим на тот, пахнущий новыми джинсами, который получается, если сварить в кипятке кубик «Галины Бланка».
За стеной стучали колесами, проходящие мимо грузовые и пассажирские поезда, посвистывали локомотивы, переговаривались по громкой связи мужские и женские голоса диспетчеров.
Они ели пельмени и казались себе, то ли отъезжающими на фронт прапорщиками Первой мировой, то ли лейтенантами-танкистами Великой Отечественной, то ли геологами мирного времени, посланными на Тюменский Север искать нефтеносные пласты и газовые месторождения. Одновременно они примиряли на себя роли лихих ребят с финками в карманах, собирающихся прокатиться на поезде до следующего областного центра и по дороге разделать в карты едущего в Крым директора большого магазина. А, может быть, даже и ограбить вагон-ресторан.
Пельмени им страшно понравились, но голод совершенно не утолили. Как ни стыдно им было, но они заказали еще по порции. Официантка, посмотрев на них изучающим материнским взглядом, предложила попробовать что-нибудь другое. И они заказали по свиному эскалопу с картофелем фри.
Свинина, выращенная в Иртышских степях, недаром славилась по всей стране. Эскалопы аж горбились от переполнявшего их сладковатого животного белка. Зажаренная корочка была по вкусу острой, как горчица. А белая внутренность эскалопа после того, как его разрезали ресторанным ножом, истекала прямо-таки сводящим с ума ароматом.
Из ресторана они выходили раздувшиеся, как крокодилы после охоты у водопоя в засушливый сезон. Денег для расчета хватило в обрез, даже, если быть честным, немного и не хватило. К счастью, официантка, тетя Клава знала их обоих, ее дочка училась в параллельном с ними классе. Она поверила им на слово, что они завтра занесут долг.
Ресторана давно не было. Из вечных лиственничных бревен кто-то давно сложил себе дачу. А на его месте стоял панельный дом, где и жила Рита Кононович.
Рита усадила Полковника за кухонный столик.
Сама она пыталась похлопотать с угощением, но, наблюдая за ней, Лев Александрович понял, что это может плохо кончиться: Рита либо отрежет себе пальцы, либо поскользнется на ровном месте и получит сотрясение мозга. Полковник отобрал у нее нож. Тонко порезал батон, достал из холодильника масленку и стеклянную баночку с красной икрой, которую сам ей недавно и подарил.
Икру привез ему с Дальнего Востока товарищ по старым временам. Это была отобранная понимающими людьми нежная икра самодельного рыбачьего посола. Год назад он собственноручно выбросил из Ритиного холодильника все маргариноподобные замазки, которые она, как большинство женщин, повинуясь рекламе,
