в тебя попала пуля.
– Не в меня, а в зеркало. Я в зале стоял, а в проход зеркало поставил так, чтобы в нем кухонное окно отражалось. Они смотрели в окно и меня видели. Да чего там… Третий раз – и снова мимо.
В машине я сел назад и закрыл глаза. В который уже раз.
Глава 11
Сказкин
Когда Роман Романович услышал долгожданное: «Мы нашли их», губы его дрогнули и он с удовольствием, наполненный предощущением исполнения желания опустился в кресло. Так было уже не раз: в доме не спали только Кирьян и охрана, а он слышал эти щекочущие подреберье слова.
Пожар выгнал хозяина и прислугу из дома в Серебряном Бору, и по ощущениям жизни это было очень похоже на одиночество и опустошение, которым жили последнее время несколько регионов страны. Вот так же, думал Сказкин, огонь лишил крова тысячи людей, и теперь ему остается только оплакивать часть уничтоженной стихией жизни. Однако как ни силился Роман Романович представить себя опустошенным и без перспектив, он так и не смог это сделать. Машина везла его на Рублевку, в его другой дом, и лишь формальный повод заставлял его нервничать – что-то, конечно, все-таки сгорело.
По приезде он получил первую информацию – Марина и Палач ищут четверых подлецов. Собственно, информацией это можно было назвать только формально, но сам факт того, что работа идет и люди заняты, Романа Романовича обращал в сторону позитива. Он очень не любил, когда работа стояла и люди бездельничали: ведь, когда ничего не происходит, старость чувствуется особенно близко.
Горничная разобрала постель. Поставила на столик поднос, присела и ушла. Пока она шла до двери, он с ожесточением разглядел ее гибкий стан и крепкие ноги и снова испытал злобу. Всю жизнь стремясь следовать логике и видя в умозаключениях своих непоколебимую истину, он то и дело наталкивался в этих своих умозаключениях на препятствия, указывающие на отсутствие абсолютной истины. Он все время боролся против того, чтобы работа стояла, в гибкости поведения он видел залог победы, но стоило увидеть эти ноги и эту спину, как нажитые годами убеждения казались ничтожными, не имеющими никакого отношения к диалектике жизни. Горничная уже ушла, а Роман Романович сидел в кресле и предавался мучительным экзальтациям, мечтая, чтобы природа, вопреки его убеждениям, изредка баловала хотя бы часть его безукоризненной прямотой линий и несокрушимой твердостью.
В этом-то состоянии смирения перед временем его и застал первый звонок с информацией по существу:
– Мы их засекли.
Как же не любил он докладов, похожих на радиоотчеты при контртеррористических операциях! Ну почему нельзя сказать просто, по-людски: «Мы их нашли, сейчас все будет сделано»? Что это, вообще, такое – «мы их засекли»? Секли, секли без толку, а потом засекли? Эти двое портились на глазах.
– Ковер с ними?
– Машина тонирована. Через стекло внутрь смотреть – все равно что в гараж через замочную скважину.
– Что, машина стоит, а их нет?
– Они ушли в супермаркет, оставив джип на парковке.
Роман Романович погладил голову.
– Они что, ушли вчетвером и оставили ковер стоимостью в полтора миллиона долларов на парковке?
– Мы не знаем, в машине ли ковер.
– Так узнайте!
– Они идут. Все под контролем.
Сказкин с недоумением посмотрел на трубку. Она молчала. Но досада ничего не значила по сравнению с удовольствием, доставленным последней фразой: они идут.
План был прост. Она заблокирует джип справа, Палач закроет им выход из машины слева. Для этой цели был взят напрокат новенький «Рено Логан». Правда, бывший хозяин машины не догадывался, что всего лишь напрокат. Он по скудоумию полагал, что у него эту замечательную машину отняли. Иначе как понимать удар по голове, треск скотча и падение в какой-то контейнер? С вечера был отутюжен костюм, в супермаркете куплены коньяк и шоколад. По голосу жены чувствовалось, что она готова простить трехдневное отсутствие, готова поверить, что секс с лаборанткой был ошибкой. Он уходил и возвращался, и вчера было сказано – или этому будет конец, или дорога обратно закрыта. И в тот момент, когда он садился в машину, его выдернули за руку из-за руля и ударили по голове. А потом обмотали скотчем голову, как кокон, оставив на свежем воздухе только ноздри, подняли и бросили в контейнер. Все бы ничего, но пока он приходил в себя и хватал ртом воздух, его в контейнере поставили на ноги, тем же скотчем замотали за спиной руки и снова ударили по голове.
Забирать ковер и кончать дерзких ребят нужно было одновременно. Но прежде, конечно, убедиться, что ковер при них. Не так часто удается быстро найти в Москве нужную машину, и если сейчас вскрыть джип, то сколько еще времени уйдет потом на поиск объектов. А Сказкин откровенно нервничает, ему эти проблемы безразличны. И это еще хорошо, если ковер будет в машине. А если нет? Тогда – ни четверых, ни товара. Или, скажем, сглупить и расстрелять всех четверых на парковке. Как тогда возвращать Сказкину ковер, если они его с собой не возят? – а скорее всего, что не возят, потому что это же нужно идиотами клиническими быть, чтобы его с собой возить. Посему брать нужно будет все и сразу.
Все больше тревожил Палач. Но сейчас думать об этом не хотелось. Твердо решив выполнить последнее задание Сказкина и исчезнуть, Марина была согласна на вынужденное партнерство. Двадцать тысяч долларов на двоих на дороге не валяются. Даже с учетом минуса за ремонт кабинета.
Разговаривая со Сказкиным, она приняла звонок по соседней линии.
– Они идут, – сообщил Палач.
Кстати, как его зовут?.. Сначала это было что-то вроде тайны. Потом – привычка, а после миновала надобность узнавать имя. Не под венец же. И только теперь, когда близко расставание, показалось это странным – столько лет вместе, а она другого имени не знает. Может, и не знала никогда? Так оно и было, за поведением напарника искать другое имя было глупостью.
– Они идут, – заканчивая разговор, сказала Марина в трубку. – Все под контролем.
Уже потом, с ковром в машине уезжая, она думала, что тетеревиная охота перед супермаркетом – это не все под контролем. Это вообще не под контролем!
– Черт! – вскричала Марина, ударив кулаком по рулю.
– Не нервничай, – вяло отозвался Палач. Раздобыв где-то шоколад, он теперь беззастенчиво грыз его и шуршал оберткой. – Хочешь?
Она не ответила. Лишь посмотрела в зеркало заднего вида. Позади мчался джип, и количество голов в нем прямо указывало на то, что выполнена только половина задания.
Покусав губы, она попросила Палача набрать на трубке номер Сказкина. Выполнив задание со второго раза, он с радостью вернул ей телефон и снова занялся шоколадом.
– Все в порядке, ковер у нас.
– И?
– Мы везем его.
– И? – настаивал на своем Роман Романович.
– Я вас не понимаю.
– Ты меня хорошо понимаешь.
– Они живы. Пока живы, – поспешила добавить она.
Сказкин откинулся в кресле. Ладно, хоть ковер вернулся. А то обещал зятю, неудобно как-то… Но в ту же минуту чувство неудовлетворения взяло верх.
– Пока – это сколько? Час? Полтора? Или год?
